В минувшее воскресенье в Грузии завершился второй тур парламентских выборов в 50 из 73 одномандатных округах. Первый тур прошел еще в 8 октября и завершился победой партии власти. В результате второго тура выборов партия "Грузинская мечта" получила конституционное большинство в парламенте. Журналист "Idel.Реалий" пообщался с координатором "Голоса" в Татарстане Михаилом Тихоновым, который был международным наблюдателем на втором туре выборов. Он рассказал, для чего члены комиссии брызгают спреем руки избирателей, как там считают голоса, в чем отличие грузинских выборов от российских​, и в какой стране, где он наблюдал, изначально больше шансов на то, что выборы пройдут честно.

– Расскажите, от какой организации и по чьему приглашению вы поехали в Грузию на второй тур парламентских выборов по мажоритарным округам?

– Нас пригласила Европейская платформа за демократические выборы – содружество организаций, которые занимаются наблюдением на выборах в различных странах. Это относительно молодая организация. Нас пригласили, были коллеги и из других организаций. На второй тур выборов эта миссия была, безусловно, менее масштабная, чем предыдущая. Тем не менее, международное наблюдение было.

– Какие у вас были задачи и в каком городе вы вели наблюдение?

– Задачи – наблюдение по стандартам Европейской платформы за демократические выборы. Нам дали два округа – 29 и 36. 29-й – это город Рустави в 11 километрах от Тбилиси и 36-ый – Марнеули. В основном мы наблюдали в Рустави – там была стандартная команда: два международных наблюдателя и водитель-переводчик. Мы объехали около 15 участков. Из "Голоса" на втором туре всего было шесть человек. Мы приходили на открытие участка, какое-то время там наблюдали и ехали на следующие участки. Безусловно, в 19:30 мы зашли на участок и остались на подсчет до самого конца.

– Вы мне ранее сказали, что выборы в Грузии "совсем другие". В чем это проявляется?

– Отличий от выборов в России очень много. Если брать какую-то отдельную процедуру, то российскому избирателю она может показаться абсолютно непонятной. Но если собрать весь пазл, то складывается система выборов. Кому-то она может понравиться, а кому-то нет.

Давайте начнем с самого начала. Идет голосование, человек приходит на участок. На входе стоит один из членов комиссии и просвечивает избирателю большие пальцы обеих рук ультрафиолетовым фонариком. Он проверяет, нет ли у него отметки о том, что он уже голосовал. Эту отметку ставят члены комиссии после того, как выдают избирателю бюллетень – они берут пульверизатор и наносят прозрачную жидкость на палец (видна только при ультрафиолете). Эта отметка дает гарантию того, что избиратель голосовал только один раз. Это самый дешевый способ проверить, не голосовал ли избиратель ранее. В Молдове, к примеру, компьютерная система – там избиратель сначала подходит к компьютерному контролю со своим паспортом, в систему вводится его ID, и если загорается красная кнопка, его не пускают дальше на участок. Но такая система очень дорогая и занимает много времени.

Также стоит отметить, что списки избирателей, которые находятся у членов комиссии, не такие как в России – все они с фотографиями, все данные уже внесены – нужна только подпись избирателя. Более того, существует два списка. Список с более подробной информацией находится у комиссии, а другой список (только с фамилиями и именами избирателей) находится за пределами самого участка – он открытый, и каждый может с ним ознакомиться. Я, не заходя на участок, уже смог узнать, сколько, к примеру, избирателей на данном участке.

Кроме того, знаменитый в России реестр голосования на дому также вывешен для всех. У нас же этот список не допытаешься у членов комиссии. Еще один интересный факт – бюллетени на выборах в Грузии достаточно простые, но член комиссии перед там, как отдать его избирателю, ставит на него печать и расписывается. То есть если кто-то украдет бюллетени, они будут признаны недействительными, поскольку на них нет печати и подписи.

Избиратель, получив бюллетень, идет в кабинку для голосования, отмечает кандидата и подходит к единственной урне. Там сидит контроллер и листом бумаги закрывает щель. Рядом стоит стол, на котором лежат специальные конверты. Контроллер к нему подходит, берет конверт и отдает его избирателю. Тот складывает при нем бюллетень в конверт и опускает в урну. То есть таким образом возможность вброса бюллетеней практически исключена.

– Только в том случае, если сама комиссия в этом не заинтересована…

– Да, но я скажу так: на уровне комиссий такого нет. Например, данные наблюдателей по явке совпали с итоговыми результатами.

Еще один важный момент. В грузинском законе прописаны два времени открытия избирательных участков: семь часов утра и восемь. В семь утра участок открывается для членов комиссии и наблюдателей – в это время, согласно закону, на участке должно быть минимум семь членов комиссии (всего 13). Они должны отрыть участок, впустить всех наблюдателей и представителей СМИ. Если к этому время они не успевают это сделать – это считается нарушением. Обязанности членов комиссии (кроме руководства) определяются жребием: кто будет сидеть со списками, кто будет стоять с фонариком на входе и так далее. Свои точные обязанности до открытия участка они, таким образом, не знают.

– Камер на избирательных участках в Грузии нет?

– Официальных нет, но снимать разрешено. То есть если камера не нарушает тайну голосования, то запрета никакого нет. Мы видели, что на половине участков стояли стандартные камеры на штативе, которые были подключены к питанию. Записывать может представитель партии, сама комиссия, наблюдатели. Самое главное, чтобы съемка не нарушала тайну голосования.

– Когда был первый тур парламентских выборов в Грузии, я находился в Тбилиси и обратил внимание на то, что за день до голосования проходили различные политические акции. Там нет дня тишины?

– Абсолютно верно, дня тишины у них нет.

– Я старался следить за выборами в Грузии, за подготовкой к ним, читал местные СМИ, смотрел телевидение. И в какой-то момент создалось такое впечатление, что выборы в Грузии ничем не отличаются от российских. Я читал об избиении наблюдателей, каких-то нарушениях, видео заявления оппозиционных партий. Какое создалось впечатление у вас?

– Ситуация там другая. Конечно, мы понимаем: чем ближе к Тбилиси, тем меньше может быть нарушений. Я не берусь говорить за все участки, но там, где мы наблюдали, у нас не было ни малейшего сомнения в том, что голосование провели по закону.

– А те международные наблюдатели, которые были на первом туре выборов, не рассказывали вам о каких-то нарушениях?

– Во время первого тура был инцидент, когда напали на одного международного наблюдателя. Коллега из "Голоса", который был на первом туре, рассказывал, что на участке было больше голосов у кандидата от "Единого национального движения" (партия экс-президента Грузии Михаила Саакашвили), он приезжал на участок, было много СМИ, какое-то столпотворение людей. Были также сообщения, что на входе на участок стояли крупные молодые люди, которые представлялись экзитполом, но выяснилось, что это были агитаторы, которые таким образом проверяли свою работу, узнавая у избирателей, за кого они отдали свой голос. Но лично я не был свидетелем подобных противоправных действий.

По итогам выборов в 29 округе – в Рустави – был трехкратный отрыв кандидата "Грузинской мечты" (партия миллиардера и бывшего премьер-министра Бидзины Иванишвили) от ближайшего конкурента. Причем результат, я считаю, закономерен, поскольку на соседних участках результаты практически совпали; были лишь небольшие различия в явке.

– А подсчет голосов чем-то отличается от российского?

– Да, очень отличается. В их законе все прописано до мельчайших подробностей, а не так, как у нас. Также жребием определяется то, чем конкретно будет заниматься каждый член комиссии в момент подсчета голосов. Кроме того, наблюдатели должны выбрать из своего состава двух человек, которые будут находиться максимально близко к столу, где ведется подсчет голосов. В законе прописано, что наблюдатели могут находиться в двух метрах от стола, а этим двум можно сесть еще ближе. В случае, если наблюдатели не могут решить, кто сядет ближе, это решение принимает комиссия.

Что касается подсчета, то один член комиссии должен вскрывать конверты с бюллетенями и объявлять, за кого отдан голос. В законе прописано, что один член комиссии занимается вскрытием конвертов, другой – сортировкой. Сели три члена комиссии. Один член комиссии берет конверт, вскрывает его, объявляет имя кандидата и отдает бюллетень коллеге. Поскольку было только два кандидата, один член комиссии берет бюллетени за одного, другой – за второго. Перед этим, естественно, каждый из них проверяет, есть ли на обороте бюллетеня печать и подпись. Таким образом, формируются стопки бюллетеней, в нашем случае их было две. Когда сформировали стопки, члены комиссии начали подсчет каждой пачки. У нас считали так: один член комиссии отсчитывает по десять бюллетеней, второй их пересчитывает путем перекладывания, а третий скрепляет бюллетени степлером. Таким образом, формируются стопки по десять бюллетеней. Потом член комиссии считает эти стопки также путем перекладывания. И так далее.

– Когда объявляют, за кого отдан голос, показывают наблюдателям соответствующую отметку?

– Да, они видят отметку! Поэтому считают достаточно долго. На нашем участке проголосовало около 500 человек, а считали их с учетом подписания протокола примерно до 12 ночи.

– В России отношение к выборам достаточно посредственное, поскольку огромное количество людей уверено, что их голос ни на что не повлияет. Вы можете ответить на вопрос, в Грузии так же?

– Я именно с избирателями не успел пообщаться, но разговаривал с представителями двух партий – "Грузинская мечта" и "Единое национальное движение". Они высказывали разные мнения. Представители "Грузинской мечты" говорили, что никаких нарушений не будет, а представители "Единого национального движения" – готовились к возможным нарушениям.

– Но все-таки хочется узнать о людях. Может быть, опираясь на данные по явке.

– Явка в Грузии относительно невысокая – чуть больше 30%. По сравнению с первым туром она, конечно, снизилась – это прогнозировали практически все.

– Какое отношение членов комиссии к наблюдателям? Неважно, местные они или международные.

– Отношение хорошее. Мы спрашивали у наблюдателей, совпадают ли их данные по явке с официальными данными – расхождений не было. В основном все претензии наблюдателей касались того, что происходит за пределами избирательного участка. Где-то говорили про тот самый экзитпол, где-то – о подвозах избирателей. Но на самих участках наблюдатели претензии не высказывали. Грузинская система подсчета исключает ошибки, то есть если член комиссии сбился со счета, он лишь пересчитывает десять бюллетеней.

– Грузинский ЦИК такой же как у нас? Я к тому, что также, как в России, делает вид, что никаких нарушений нет?

– Нет, ЦИК в Грузии заявляет, что если им предоставили конкретные факты нарушений, то они с этим не спорят.

– Вы много ездили по России с целью наблюдения за выборами, теперь съездили в Грузию. Были и другие страны. Как вам кажется, в какой из стран изначально больше шансов на то, чтобы выборы прошли относительно честно? Я говорю, прежде всего, о законодательстве.

– По законодательству – в Молдове.

– А если брать Грузию и Россию?

– В Грузии.

– А если опираться не на законодательство, а смотреть уже по итогам?

– Нарушения, которые фиксируют в Грузии, для России – просто ерунда.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram и первыми узнавайте главные новости.​