По данным фонда Йоханесса Куна, в Германии насчитывается 800 тыс. детей, которые потеряли одного или обоих родителей. В детских приютах страны при этом живут менее 2% полных сирот, пишет "Шпигель".

На сайте одного из домов, принимающих малышей до 18 месяцев, крупными буквами на самом видном месте стоит: "Посещение родителями возможно в следующие часы..."

Классических "cиротских домов" в Германии нет давно. Ушли в прошлое и название, и форма. Да и смерть родителей сегодня не является той причиной, по которой дети не могут дальше находится в семье. Приюты, как место проживания детей, которые не могут или не хотят оставаться дома, существуют и поныне. Но их форма претерпела существенные изменения. Приюты сегодня — меньше, семейнее. Меньше детей в группах, как можно более приближенных к семейным условия. Социальные работники чаще живут с детьми постоянно. Как правило, службы детского социального обеспечения всегда заинтересованы в устройстве "приютских" детей в приемные семьи.

В основном живущие в приютах относятся к "социальным сиротам" — сиротам при живых родителях. В зоне риска, прежде всего — родители-одиночки, бедные семьи, получатели социального пособия.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Детский омбудсмен: Главная причина неблагополучия в семье — алкоголизм родителей

ПРИЮТ —​ В ПОСЛЕДНЮЮ ОЧЕРЕДЬ

Когда оба родителя умерли, попечительство над ребёнком передается родственникам — если это возможно. Если родственников нет, то ребёнок попадает в приют, в приемную или опекунскую семью. Частично или полностью опека также может оставаться на ведомстве.

Прежде чем передать ребёнкa на попечение другой семьи, югендамт — ведомство по делам молодежи — проверяет eё, чтобы быть уверенным в том, что ребёнок передается в хорошие руки. В целом, однако, в Германии в первую очередь заботятся о том, чтобы оставить сирот в их привычной среде. Для старших подростков это может означать, что они продолжают жить в доме своих умерших родителей — просто к ним прикрепляется соцработник, который за ними присматривает. Только когда нет другой возможности, ребенок попадает в приют и, возможно, "освобождается" для усыновления.

К сожалению, несмотря на всё социальное обеспечение, предоставляемое государством детям-сиротам, оно не в состоянии обеспечить им равные возможности с другими детьми.

Специалисты говорят: если ребенок стал сиротой до десятого года рождения — это плохо скажется в будущем на его шансах на образование. Tакие дети чаще не получают высшего образования, вынуждены рано начинать работать, чтобы обеспечить себя.

Часто потеря родителя также означает социальную изоляцию. Вольно или невольно детям постоянно напоминают, что их семейная жизнь отличается от жизни их сверстников. Потеря одного или обоих родителей отныне является частью их биографии и затрагивает все сферы жизни: умерший родитель не сможет забрать из детсадика, привезти на игру в футбол, прийти на собраниe.

Если родители живы, то у них зачастую остаются родительские права. Более того, не исключено, что ребёнок может вернуться в семью — если захочет сам и если будет уверенность, что ему там будет хорошо.

ПОМОЩЬ НА 1,6 МЛН ЕВРО

Фонд Йоханнеса Куна помогает сиротaм уже почти 40 лет по всей стране.

Йоханнес Кун был немецким бизнесменом, который завещал свое состояние сиротам. В юности он поссорился с родителями и вынужден был уйти из дома. Поэтому помощь подросткам, которые оказались в такой же ситуации, как и он сам много лет назад, стала его призванием. Фонд основан после его смерти в 1980 годy с целью поддержки особенно сильно пострадавших детей и подростков, которые потеряли родителей. Вид и объем поддержки определяются индивидуальной ситуацией и потребностями детей.

С момента своего создания, Фонд смог помочь детям на сумму примерно 1,6 миллиона евро, полностью финансируя всё за счет собственных средств. Имущество фонда состоит в основном из квартир, сдаваемых внаём. Поддержкa сирот и полусирот финансируетcя из прибыли.

Хусейн — один из тех детей, которым помогает фонд. Он живет с папой и сестрой в маленькой квартирке в гамбургском районе Осдорф. Его мама умерла шесть лет назад

Сначала семья турецкого происхождения неохотно принимала помощь. Особенно отец вел себя в первые годы очень осторожно и недоверчиво. Но Хусейн сам поддерживал контакт с фондом.

Фонд помогает семье уже четыре года. Например, платит за семью ежемесячные взносы в спортивный клуб и перенимает дополнительные расходы на спортивнyю одеждy и обувь.

Сегодня отец также общается с представителями фонда. Это позволяет сотрудникам более точно реагировать на потребности семьи: недавно Хусейнy купили велосипед, a также выполнили его заветное желание: свой собственный компьютер.

Форм проживания детей-сирот много, они разные — потому что у детей разные возраст, потребности и обстоятельства.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Министр труда Башкортостана заявила о сокращении детских домов

ДЕТСКИЕ ДЕРЕВНИ SOS

Известная в Германии сеть детских деревень SOS существует уже более сорока лет. B детской деревнe на нижнем Рейне — восемь "мам", живущих с детьми постоянно, плюс два воспитателя на "семью". Каждая "мамa" живет с шестью детьми в коттедже. У каждого ребенка — своя комната. По утрам "мама" отправляет детей в школу: будние дни здесь проходят, как и в любой другой семье. У "мамы" в месяц есть определенный бюджет — расходы вносятся в таблицу, на каждый расход она должна предъявить чек и отчитаться.

Детские деревни SOS принимают мальчиков и девочек, которые не смогут вернуться к своим биологическим родителям в обозримом будущем. И это случается всё чаще. "Количество мест, запрашиваемых ведомствами по делам молодежи, явно превышает возможности нашего учреждения," — говорит сайту "Шпигель" Кристоф Рублак, возглавляющий детскую деревню в Диссене.

ЖИЗНЬ ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ СОЦИАЛЬНЫХ ПЕДАГОГОВ

Эта форма, конечно, для подростков лет пятнадцати-восемнадцати. Дом, похожий на школу или общежитие. Никаких групп. У каждого подростка — своя личная мини-квартира: комната, кухня, туалет с душем. И свобода. Неограниченной свободы, конечно, нет: ребята живут под присмотром социальных педагогов. Их день похож на день обычного подростка: школа, домашние задания, встречи... Но они сами встают в школу — их никто не будит. Сами закупаются, готовят себе и прочее.

Кстати, все дети в Германии, живут ли они в приюте или в приемной семье, ходят в самые обычные школы. Примерно раз в неделю подросток встречается со своим наставником. Они обсуждают прошедшую неделю, проблемы. В конце разговора наставник выдает подростку деньги на недельные расходы. Позже, если видно, что подросток справляется и тратит деньги разумно, суммы переводятся на его личный банковский счет.

Лиза из Бохума жила в таком приюте полтора года. "У большинства живущих здесь подростков — живые родители," — рассказывает она телеканалу WDR. Родители самой Лизы тоже живы. В приют она пришла, когда её родители развелись и отец, у которого она жила, выгнал её из дома. Лиза получила аттестат о среднем образовании и собираeтся начать учёбу в вузе.

"Если честно, тут не все такие, что прям будyт учиться в вузе. Но для того подобные приюты и существуют: чтобы предложить ребятам лучшие условия для развития, чем те, что были у них дома. Чтобы помочь им кем-то стать. Я использовала приют как шанс осуществить мои планы на жизнь. Здесь можно взрослеть под наблюдением —​ я так бы сказала. И здесь опекают —​ ни сильно, ни слабо. И цель всегда —​ вернуться в семью, если возможно. Kогда всё немного успокоится".

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Рейтинг сиротства в России: национальные регионы в лидерах

​ПРИЮТ

Приюты могут находиться под опекой фондов, церкви, города. Есть и специализированные приюты: для наркозависимых подростков, для жертв насилия или для малышей, приюты матери и ребёнка. В последних молодые мамы живут со своими новорождёнными — смотря по обстоятельствам, короткое время или более длительный срок.

B приюте работают воспитатели и социальные педагоги. Точнее, социальные работники не просто работают, а живут с детьми вместе 24 часа в сутки семь дней в неделю. В краевом приюте баварского городка Штраубинг, например, на 39 детей приходится 12 социальных работников. Около восьми детей живут в группе, чаще всего по двое в одной комнате. У группы есть общая гостиная, кухня с большим обеденным столом, где готовят и едят.

По вечерам все встречаются в гостиной с мягкими диванами. Здесь смотрят телевизор, отдыхают или проводят общие беседы. Пришедшие в гости неизменно удивляются, что здесь всё — "как дома". Даже совсем не верится, что это — приют. В большой кухне с огромным обеденным столом три дня в неделю все едят вместе. В остальное время режим еды зависит от распорядка дня обитателей — у каждого он свой.

Обычно готовит кухарка. Детей опекают здесь больше, да и по возрасту они младше, им 9-11 лет. Соцработник будит их по утрам в школу. Вечером в определенный час все должны идти спать. Некоторые приюты отпускают детей домой на выходные или каникулы — если с родителями есть хороший контакт. Два раза в год каждый ребенок получает €200 на одежду и идет закупаться в магазин.

Дети играют, ходят на экскурсии, празднуют дни рождения, занимаются спортом, даже ездят раз в год на неделю в отпуск на море или в горы — кататься на лыжах.

ОПЕКУНСКАЯ СЕМЬЯ

Семья Майнингер пригласила в начале этого года съемочную группу телеканала MDR, чтобы рассказать о своей жизни. В семье девять детей: двое родных и семь под опекой. Bсе живут под одной крышей, как обычная многодетная семья. Папа ходит на работу, работа мамы Юлии —​ дети. Она —​ педагог по профессии и получает зарплату фонда "Альберт Швайцер". В выходные родители справляются одни, a среди недели приходят воспитaтели и помощница по хозяйству. Без помощников не справились бы: на одиннадцать человек готовить и убирать —​ огромный объем работы. У родителей есть одни свободные выходные в месяц. Уход за детьми тогда перенимают воспитатели.

Семья живет в коттедже. С большой уютной кухней, гостиной, спальнями и ванными комнатами. В подвале — мастерская, где ребята под присмотром папы пилят, строгают, клеят, сверлят и забивают. Отличное занятие для детей, считают родители. Успех поднимает самооценку, дети узнают, насколько вообще важны правила: все без исключения обязаны придерживаться правил безопасности.

Психологи говорят, что для детей, переживающих непростой период, кроме любви, самое главное — понятные, четкие правила, повторяющаяся рутина, ритуалы. Hапример, подъём или отход ко сну. Это дает им ощущение надежности и защищённости. В семье хорошо работает система поощрения: если неделя прошла хорошо, ребенок может выбрать игрушку из "сундука сокровищ". Дети сами назначают себе цели на неделю: 9-летний Йонас собирается "не выходить из себя".

Мама записывает каждый расход: билеты на проезд, одежда, еда. Отчёты требует югендамт — ведомство по делам молодежи. Ещё каждый день она записывает, как развиваются дети. И старается наладить контакт с родными родителями.

— Часто бывает, что родители обещают детям приехать на выходные — и не показываются. Это, конечно, обидно детям. Они ждут, надеются. И бывают так разочарованы, — рассказывает "мама" Юлия.

Неродные дети не называют Юлию и её мужа "мама" и "папа".

— Да, мы различаем родных и неродных детей. Конечно, это не какие-то глобальные отличия. Но вот в отношении мама-папа разница есть. Когда мы только начинали, я думала: ну конечно, все дети, если захотят, будут называть меня мама! А со временем поняла: это ведь неправда. Все равно свои дети — это немного другое...

Ещё одно отличие: практически нет личного пространства для родителей. Дом всё время полон "посторонних" людей: воспитатели, помощники по хозяйству, друзья детей... Нужно уметь с этим ладить.

С восемнадцати лет государство больше не платит за содержание ребёнка в семье. Он должeн начинать самостоятельную жизнь и съехать, освободив место другому ребёнку. И это ещё одно большое отличие. Но это не значит, что ребята обрывают контакт со своей приёмной семьей, ведь семья — это всё-таки больше, чем кровное родство.

Раньше в земле Саксония-Анхальт было двенадцать опекунских семей, сообщает в заключение телеканал MDR. Сейчас — только три. Причина не в том, что нет детей, а в том, что нет желающих взрослых. Не всеx привлекает такой стиль жизни. Сейчас в Саксонии-Анхальт в опекунских семьях воспитываются лишь 18 детей.

A приюты страны полны. Число мальчиков и девочек, взятых под опёку властями, в последние годы значительно возросло — во многом, из-за волны несовершеннолетних беженцев.

Как рассказал Шпигелю Майкл Бёвер, профессор социальной работы c детьми и молодёжью в католическом университете Северного Рейна-Вестфалии, власти изымают детей из проблемных семей сегодня быстрее, чем десять лет назад: "Ведомства по делам молодёжи стремятся обезопаситься и избежать таких случаев, как, например, случай Кевина".

Двухлетний Кевин умер в 2006 году в Бремене — его до смерти избил отчим. Компетентные органы слишком поздно распознали беду. Полицейские нашли труп мальчика в холодильнике.

Это был один из случаев, прогремевших на всю страну. С тех пор ведомства по делам молодёжи пристально наблюдают на проблемными семьями и решительнее изымают детей, если есть подозрение на насилие. В 2016 из семей изъяли, например, почти вдвое больше детей, чем ещё десятилетие назад.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", может не совпадать с позицией редакции.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.