В начале марта 2019 года в частном издательстве "Çĕнĕ вăхăт/Новое время" в Чебоксарах вышел в свет очередной роман лауреата премии Васьлея Митты, члена союза писателей Чувашской Республики "Хурăнташ" и члена союза писателей России Юрия Сана "Нацмэн". Своеобразный в творчестве и жизни поэт и писатель первый раз за почти три десятилетия творчества согласился на интервью.
— Судя по названию, вы выбрали трудную и наиделикатнейшую тему в современной России — судьбу представителя национального меньшинства в нашем многонациональном обществе. Как она видится вам?
— Тема, вообще-то, обычная. Для меня, по крайней мере. Согласен, название книги читателю режет слух, наверное. Что ж, у автора, может быть, душа вся изранена в клочья тем, что творится вокруг. Тут уж не до выбора темы и ласкающего слух названия. И вообще все мои последние вещи в этом духе.
— Ну, вокруг творится много чего. Но вы же выбрали именно эту тему.
— Все, что творится вокруг нас, несуразное, на людях отражается самым трагичным образом. А на представителях национальных меньшинств, по-другому, "нетитульных" нерусских народов, все это отпечатывается вдвойне трагичнее. Любой писатель старается отражать характер своего героя на изломе судьбы, для этого его посылает на войну, в банду, помещает в какую-то экстраординарную ситуацию: авария, потоп, необитаемый остров, чума… Герой воюет с какими-то мафиози, пришельцами, стремящимися захватить весь мир. В крайнем случае, заводит любовницу, затем терзается. Но в жизни представителя национальных меньшинств в нашем обществе каждый день – это экстремальные испытания. "Говори на нормальном языке..." Ничего не надо выдумывать. Надо только наблюдать. Надо уметь видеть.
— Хотя бы вкратце расскажите, что происходит в вашем романе?
— Если в двух-трех словах раскрыть сюжет "Нацмэна"… Главный герой — чувашский юноша Микул — защищая честь родной матери от подонков, оказывается в колонии строгого режима. За несгибаемую чувашскость духа, обострённое чувство справедливости, заступничество за угнетаемых земляков в суровой жизни на зоне, заслужил прозвище "нацмен". Эти черты своего характера он сохранил и на воле. Защитил первую любовь от хулигана, завёл семью, учил детей быть сильными, помог другу в противостоянии фальсификации выборов. Его легковая машина резко выделялась надписью "Велик ты, мой чувашский народ!" Жаль, как часто бывает в жизни, всё это не прощается. Перерезав тормозной шланг "Нивы", "контора" устроила ему автоаварию.
— Получается, вы главную роль в отстаивании прав простого народа, будем иметь в виду — национальных меньшинств, возлагаете на сильные личности. Сразу вспоминается образ Улыпа (по-чувашски — Улăп). Это дань традициям чувашской — народной и авторской — литературы или модель обустройства нашего многонационального общества?
— Роль сильной личности в истории человечества — спорная штука. Но в жизни малого народа в отстаивании и защите прав и свобод простых людей роль сильной личности архиважна. Неимоверно счастлив тот народ, у которого есть сыны-герои типа Данко!
И моя родная чувашская литература не без таких героев. Они живут в сердцах людей. Как солнечный свет освещают тернистый путь родного реликтового народа.
— Можно назвать хотя бы некоторых?
— Это, конечно же, Юман-батор из тетралогии "Жизнь прожить — не поле перейти" Никифора Мраньки. Он мой любимый писатель, как и роман. Как и Юман-батор. Роман охватывает жизнь чувашского народа на переломном стыке прошлого и позапрошлого веков. Это Чакка из поэмы Семёна Эльгера "Под гнётом" из периода постпугачёвской борьбы чувашского народа. Это Ухтиван, Янтул, Григорьев (Палатай) из дилогии Хведера Уяра "Близ Акрамова" — уже по названию понятно, дела происходят накануне Акрамовской войны 1842 года.
— А ваши герои вымышленные?
— Понятно, что у поэта в стихах, в основном, лирический герой. Что касается моих эпических произведений… Их три: роман "Над медвежьим оврагом" на чувашском языке, в прозе, и поэтические романы "Скитея" на русском и "Нацмэн" на чувашском. В большинстве своем, там главные герои не вымышленные, а реальные люди. Прототипы почти у всех есть, кто живой, кто на том свете… Это не дань традициям чувашской литературы и не модель социального обустройства общества. Это опыт моей более полувековой жизни. Просто моя душа так видит и так чувствует. Всех тех, кого знал и знаю, с кем общался. И моё творчество дышит этим.
— Вторая затронутая вами тема тоже не из легких — жизнь заключенных во всех проявлениях: взаимоотношения попавших за колючую проволоку между собой, с лагерьным начальством, с волей… Откуда черпали информацию?
"От тюрьмы и от сумы не зарекайся…" Святые слова! Страшные слова… Страшнее слов — дела, делища, тот черный беспредел, что творится белыми ручками "служителей закона"… Хоть на Руси и всякое бывало, но такого, как нынче, разгула иезуитского лицедейства сильных мира сего свет ещё не видывал. За маской добра — медвежья пасть…
Бесстрастный интернет неумолим: по состоянию на 1 января 2018 года в тюрьмах, колониях и следственных изоляторах содержалось около 602 тысячи 176 человек. На 2007 год судимость имело 18,2 процента людей, или каждый второй взрослый мужчина. Всего с 1992 по 2007 год в РФ было осуждено свыше 15 миллионов человек: почти каждый четвертый взрослый мужчина получил судебный срок. Значит, получается в среднем до трети или до половины страны имели дело с пенитенциарной системой. Есть и такое мнение, что половина осужденных сидит безвинно. Особо страдают подростки и юноши — пусть краюшком, вскользь, но… на всю жизнь.
Писателю и черпать не надо, само в книжку просится.
— Ваш герой прежде всего силен физически (герой выдерживает всевозможные драки, наезды и наказания администрации колонии). Физическая сила на первом месте или впереди, всё же, сила духа, чтобы остаться человеком после таких экстремальных испытаний?
— Оба эти качества первостепенны, взаимодополняют друг друга. Конечно, физические возможности человека предельны. Сила духа человека — это божественный дар. Жаль, немногие удостаиваются этого свыше.
— Вы формат повествования выбрали "не модный" — стихотворный роман. Притом, написали онегинской строфой Александра Пушкина. Откуда эти предпочтения?
— Предыдущий роман "Скитея" на русском языке я начал словами А.Пушкина из письма к князю П.Вяземскому: "У нас, Чувашей…". Гений русской поэзии с эфиопскими корнями слово "Чувашей" написал с большой буквы! Это ли не стимул для чувашского поэта?
Я не буду здесь ворочить глыбы пластов истории и языка скифско-тюркского чувашского народа, корни которого идут аж от шумеров…
Сам не ожидал — писать "онегинским стихом" на чувашском языке оказалось ещё интереснее. Ближе сердцу. Лично для меня это — приятнейшее открытие.
Тут я должен, скорее всего, упомянуть и своих предшественников в чувашской литературе. Народный поэт Чувашии Педэр Хузангай блестяще перевел роман А.Пушкина "Евгений Онегин" в той же стихотворной форме. Известный чувашский поэт Юрий Айдаш сочинил роман "Атнер" тоже онегинской строфой. Роман был удостоен Государственной премии Чувашской АССР.
— Как вы оцениваете вообще состояние чувашской литературы? Отвечает ли она чаяниям и ожиданиям чувашского народа?
— Чувашская литература живёт сегодня ни шатко, ни валко. Вроде бы и новые книжки выходят, вроде бы "народные" ещё шевелятся… Хотя их шевеление похоже на ползание. Сами догадываетесь, перед кем. Выросшие у кормушки власти, всю жизнь чирикавшие дифирамбы "хозяевам" жизни, — они верны себе и в конце пути.
Да ладно, речь не про них.
Ничего плохого про народ сказать не хочу и не имею права. Но желай Он более высокого полета себе и своей литературе, то нашлись бы верные и достойные художники слова.
— Устраивает ли вас социальный статус писателя в нынешнем обществе?
— Статус писателя? О каком статусе вы говорите? Прошло то время, когда писатель был "на коне". А вообще-то, я думаю, его и не стащили с седла, а сам свалился, упал. Одним словом — выцвел породой.
Писатель сегодня "лишнее звено". Книгу заменили экраном. И чем незаметнее и мельче художник слова, тем законопослушнее и "патриотичнее" современная литература. "Быт определяет сознание". Корпеть за хлеб насущный — вот удел писательской серой массы. Но нет-нет, да и блеснет ясным солнечным лучом средь серости толпы пишущей братии… настоящее чистое, очень-очень нужное, спасающее души людей.
— Мы знаем таких писателей, которые постоянно получали поддержку государства. У вас самих сколько книг вышло в государственном издательстве, где, худо-бедно, есть гонорар, реализация?
— Ни одной! Рукописи-то там лежат...
— А союз писателей помогает?
— Что такое союз писателей? Он, по сути, должен быть органом поддержки писательского труда. Должны быть механизмы консультирования, рецензирования, критики, помощи в издании… А на деле что мы видим? У нас четыре союза: союз писателей-профессионалов, хотя в чем их профессионализм, пока никак не пойму (председатель молодой прозаик Геннадий Максимов), союз "Хурăнташ" (председатель аксакал чувашской прозы Хведер Агивер), союз чувашских писателей (председатель Михаил Юхма) и самый молодой — свободная ассоциация писателей — СИП (председатель доктор филологических наук профессор Виталий Родионов). СИП состоит в Международном союзе писателей Евразии (штаб-квартира в Анкаре, Турция), остальные — в союзе писателей России (штаб-квартира в Москве). Я сам состою в союзе "Хурăнташ".
Чувашское правительство признает только так называемых "профессионалов", да М.Юхме иногда подбрасывает кое-что. Остальные, значит, сироты даже при живых "родителях". Но "главный" союз занимается только ходатайствами о присвоении различных званий. В основном, своим членам союза. Даже среди всех "своим" среди своих. Протаскивают "своих" в комиссии по наградам и званиям и всё прочее, чтобы те, в свою очередь, протаскивали "своих". Мерзко.
— Но в воздухе витают предложения, что нужно объединяться. Помню, несколько лет назад даже публичная полемика возникла между Арсением Тарасовым и Илле Ивановым. Утрируя, можно сказать о сути спора, что первый утверждал, что надо объединяться, тогда и правительство окажет помощь. Второй говорил, а разным союзам, при желании помочь, протянуть руку помощи разве нельзя? Ныне есть слухи, что на предстоящем съезде "профессионалов" 28 марта 2019 года ваш союз "Хурăнташ" объединится с ними. Как вы к этому относитесь?
— В принципе, против объединения. Но в союзе "Хурăнташ" пока не было никакого решения съезда об объединении.
Что даст объединение союзов? Абсолютно ничего, кроме более утолщенных цепей и кроме пресмыкания теперь перед уже более "важным" председателем союза.
Мне по душе вольный дух недавно возрожденной ассоциации СИП. Там, мне кажется, больше духа свободы. Стараниями учредителей и участников этой ассоциации (Атнер Хузангай, Борис Чиндыков, Илле Иванов, недавно ушедший из жизни Иосиф Трер), даже, если можно так сказать, "сочувствующих", или, вернее, духовных наставников (поэт Геннадий Айги не был членом никаких союзов, хотя был сторонником СИП) вот уже много лет идет постоянный равноправный контакт прогрессивной части чувашского литературного сообщества с собратьями по перу из стран Скандинавии и тюркского мира. Благодаря им я тоже участвовал в международных фестивалях шведского поэта Карла Микаэля Белмана, фестивале между Волгой и Морем, международном литературном конкурсе имени азербайджанского драматурга Бахтияра Вагабзаде, международного конкурса рассказов имени Махмуда Кашгари. Недавно получил огромное удовольствие от общения на чувашской земле с руководителем Всемирной ассамблеи тюркских народов академиком Ерментаем Султанмуратом из Казахстана.
— Какие у вас творческие планы на ближайшее будущее?
— Как бы не сдохнуть с голодухи (шучу. И не шучу)... Давно мечтаю начать исторический роман о булгарском периоде чувашского народа. Есть и иные заманчивые темы. Которая уж первой завлечет...
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.