Астраханская область — один из самых многонациональных регионов России, и каждая перепись населения становится для нее большим событием и вызывает оживленные дискуссии. Особый интерес представляют карагаши и юртовцы. Кто-то считает их самостоятельными народами, кто-то — субэтносами то ли ногайцев, то ли татар. Попробуем разобраться, как так вышло, почему их самосознание меняется и каких результатов ждать от грядущей переписи.
У карагашей и юртовцев много общего — это небольшие тюркоязычные сообщества, исповедующие ислам и компактно проживающие вокруг Астрахани. Лингвисты считают, что они говорят на ногайских диалектах или на отдельных языках, близкородственных ногайскому. Такую позицию занимал, например, татарстанский ученый Леонид Арсланов, написавший единственную грамматику языка карагашей по материалам многочисленных экспедиций в их села. При этом творцы советской национальной политики однозначно относили представителей этих групп к татарам — эта национальность была указана в паспортах карагашей и юртовцев, в школах их сел преподавали татарский как родной по казанским учебникам.
Перестройка и распад Советского Союза совпали с подъемом этнического самосознания и расширением деятельности этноязыковых активистов во многих регионах — где-то это и было причиной политических изменений, где-то, наоборот, стало их следствием. Этот процесс затронул в том числе и Астраханскую область. Так, на рубеже 1980-х и 1990-х Мажлис Утежанов основал в Астрахани казахскую газету "Ақ арна", Лена Кадырова организовала местное радиовещание на татарском языке, а в областной и районной прессе стали обсуждать вопросы сохранения и развития всех культур региона. Этот подъем не обошел стороной и карагашей и юртовцев. Несмотря на многочисленные сходства этих групп, масштаб и результаты активистской деятельности последних десятилетий в этих сообществах сильно различаются, как различается и сама их идентичность.
В небольшом музее при доме культуры в карагашском селе Ясын-Сокан висит плакат, наглядно демонстрирующий рост численности астраханских ногайцев по данным переписей разных лет. Историк Рамиль Ишмухамбетов объясняет, что такое быстрое и резкое увеличение ногайского населения не может быть связано ни с рождаемостью, ни с миграцией — речь идет о массовой смене идентичности. По приведенным на фотографии цифрам можно заметить, что сильный прирост жителей Астраханской области, считающих себя ногайцами, начался в годы перестройки и продолжается до сих пор. Тысячи астраханских ногайцев не приехали откуда-то, они жили здесь и в 1979 году, когда ногайцев в регионе насчитали всего 86 человек, — просто тогда они называли себя татарами.
Отказ большинства карагашей от татарской идентичности в пользу ногайской неразрывно связан с деятельностью этноязыковых активистов, к которым относит себя и вышеупомянутый Рамиль Ишмухамбетов — основатель Karagash Nogay Project. Это движение занимается изучением, сохранением и популяризацией культуры и языка карагашей. В рамках проекта действует студия традиционных танцев, участники проводят лекции об истории народа, собирают данные о древних тамгах — родовых знаках, изображенных на дореволюционных надгробиях. Планируется переиздание карагашской грамматики Арсланова и разработка современного самоучителя на ее основе.
Karagash Nogay Project был создан весной 2018 года, но это далеко не первое сообщество карагашских активистов. Новейшую историю карагашей нельзя рассматривать в отрыве от локальной экологической катастрофы — в 1987 году около станции Аксарайская в Красноярском районе Астраханской области начали разрабатывать крупное газоконденсатное месторождение, немногим позже там же построили газоперерабатывающий завод, функционирующий по сей день. Добыча и переработка газа проходила в самом сердце территории расселения карагашей — завод со всех сторон окружали преимущественно карагашские аулы, расположенные на берегах Ахтубы, Бузана, Кигача и Берекета.
Жители сел около нового газового комплекса стали замечать резкий неприятный запах со стороны завода, многие жаловались на то, что их дети стали чаще болеть. Уже на рубеже десятилетий экологический вопрос стал слишком принципиальным, чтобы власти могли его игнорировать. В районной прессе велись дискуссии о закрытии месторождения и завода или отселении жителей окрестных аулов в более безопасные районы. Исходя из экономической выгоды, власти предпочли второй вариант, но даже этого местным жителям пришлось добиваться с большим трудом. В начале 90-х жители Сеитовки и других сел регулярно устраивали митинги и перекрывали трассу, ведущую из Астрахани в Харабали и далее в Волгоград, чтобы напомнить о необходимости скорого решения проблемы. В середине десятилетия началось отселение из зоны отчуждения, окружающей газовый комплекс, и уже к началу 21 века были фактически стерты с карты карагашские поселки Ланчуг, Айсапай, Куянлы, Брянский и многие другие. Их жителей переселяли в разные места в пределах региона — значительный поток переселенцев-карагашей направился в село Растопуловка соседнего Приволжского района. Их численность быстро превысила прежнее русско-казахское население села, и сегодня Растопуловка — крупнейший населенный пункт с карагашским большинством. Значительная часть переселенцев получила квартиры в панельных домах микрорайона имени Бабаевского на северной окраине Астрахани, другие выходцы из покинутых аулов перебрались в пригородные поселки и районный центр Красный Яр.
Борьба за выживание и здоровое будущее сплотила карагашей как сообщество. Хронологически она совпала с общероссийским подъемом этнического самосознания, и после решения экологических проблем активистский запал как бы перетек в другое русло — многие карагаши озаботились вопросами сохранения традиционной культуры и родного языка, стали рефлексировать на тему своей этнической идентичности и сложной истории ее изменений.
Любопытно, что экологическую и этноязыковую повестку часто продвигали одни и те же локальные лидеры. Так, например, Равиль Джуманов, выступавший против так называемой "советской татаризации" карагашей и считавший их субэтносом ногайцев, основал в 1990 году региональное ногайское общество "Бирлик" ("Единство"). В роли его председателя он, с одной стороны, инициировал митинги за скорейшее отселение карагашей из зоны отчуждения газового комплекса, а с другой — добился введения преподавания ногайского языка в Ясын-Сокане, Джанае и Лапасе — карагашских селах, не затронутых программой переселения. Позднее ногайский в качестве факультатива стали преподавать и в Растопуловке, куда перебрались многие жители покинутых аулов. Над входом в здание местной школы висит надпись именно на этом языке: "Хош келдинъиз!" — "Добро пожаловать!"
В 2003 году был создан Молодежный центр ногайской культуры "Эдиге", который возглавил преподаватель Астраханского филиала РАНХиГС Эльдар Идрисов. В разные годы при этом центре работали курсы ногайского языка и различные кружки, связанные с материальной культурой и фольклором. Члены организации привозят в сельские библиотеки региона издания на ногайском языке, но местные жители не всегда этому рады. "Эльдар привозит нам журнал "Байтерек" из Дагестана. Он издан на их дагестанском ногайском, а мы плохо его понимаем, это не наш язык — журналы так и лежат у нас в ящике в библиотеке, никто их не берет. Я не говорю, что мы не ногайцы, — нельзя предков забывать. Мы, конечно, родня с ними, но мы другие ногайцы" — рассказывает сотрудница одного из домов культуры в Красноярском районе.
Критика такого рода — отнюдь не уникальный случай. Усилиями Джуманова и других активистов большинство карагашей приняло ногайскую идентичность и считает отнесение себя к татарам политической ошибкой, а постсоветский этнический сдвиг — восстановлением исторической справедливости. Тем не менее нельзя отрицать отличия карагашей от основного массива ногайцев Кавказа, компактно проживающих в Дагестане, Карачаево-Черкесии, Ставропольском крае и Чечне. Предки карагашей переселились в астраханские заволжские степи почти три столетия назад и с тех пор подверглись сильному влиянию новых соседей — казахов, татар, калмыков и русских. Если у ногайцев Дагестана популярна лезгинка, то карагаши предпочитают танцевать под саратовскую гармошку. По данным лингвистки Динары Степиной, в говорах ногайцев Кавказа и Астрахани различается не только лексика, но и грамматика — так, в карагашском диалекте села Джанай под казахским влиянием исчезло одно из времен глагола. Хорошо относясь к ногайскому активизму в целом, многие карагаши недовольны прямолинейным "импортом" культурного материала кавказских ногайцев, которым долгое время занимался центр "Эдиге".
"Их [кавказские] песни, костюмы, книги — это, конечно, хорошо, но это не совсем наше. Сначала из нас делали татар, теперь кавказцев, дагестанских ногайцев. А мы карагаши — здешние ногайцы, в первую очередь, астраханцы. У нас своя культура, свой диалект, и нужно сохранять именно их, учитывать эту локальность" — объясняет мой собеседник из уже не существующего аула Куянлы, пожелавший остаться неназванным. Из этих же соображений исходил Рамиль Ишмухамбетов, основавший Karagash Nogay Project, — он призывает "изучать именно астраханских и именно карагашей". В последнее время участники проекта тесно сотрудничают с центром "Эдиге", тем самым помогая локализовать его деятельность.
Исследуя активизм и идентичность карагашей, мы принимаем их ногайское самоощущение как данность. Среди стариков остаются люди, привыкшие называть себя татарами и считающие татарский языком высокой культуры, а карагаш-ногайский — исключительно бытовым и "грубым", но эта точка зрения далека от общепринятой и с каждым годом встречается все реже, о чем красноречиво говорит взрывной рост численности ногайцев в каждой новой переписи населения в сочетании с падением доли татар.
Логично ожидать подобной ситуации и среди юртовцев — другого астраханского сообщества, чей диалект Арсланов и другие лингвисты относят к ногайскому, но реальность оказывается сложнее. Моноэтничные юртовские поселения показывали чисто татарский результат как в советских, так и в постсоветских переписях. Большинство юртовцев называет себя татарами и считает татарский своим родным языком, хотя и осознает многочисленные лексические и грамматические отличия от казанской нормы. Как и в советские годы, именно татарский преподается в тех школах юртовских поселений, где еще остались языковые предметы помимо русского и английского.
Учительница родного языка в школе села Килинчи Приволжского района Наиля Есенбаева переехала в Астраханскую область из Татарстана. По ее собственному признанию, она поначалу понимала местных жителей с большим трудом, но это не мешает ей считать их носителями татарского языка — она даже написала статью о диалекте этого села для татароязычного сборника. Такой дуализм характерен не только для приезжих, но и для местных жителей: коренные килинчинцы соглашаются, что говорят на татарском, хотя и знают, что в Казани он звучит по-другому. Столь же двойственно многие юртовцы воспринимают свою этническую идентичность — порой можно услышать такую, казалось бы, парадоксальную фразу: "наше татарское национальное блюдо называется нугай мәлеш (ногайский пирог)". Некоторые даже называют себя ногайскими татарами, объясняя, что ногайский компонент в данном случае — не вторая национальность, а региональный подвид единого татарского народа.
Таким образом, во многом схожие тюркские сообщества, проживающие недалеко от Астрахани, говорящие на ногайских диалектах и считавшиеся татарами в советское время, на сегодняшний день имеют принципиально разную идентичность. Подавляющее большинство карагашей относит себя к ногайскому народу, тогда как юртовцы продолжают считать себя в первую очередь татарами, и все прошедшие переписи это подтверждают. С чем это может быть связано? Во-первых, экологический конфликт вокруг газового комплекса не затронул жителей юртовских сел, поскольку они расположены южнее карагашских. Если для карагашей борьба за свои базовые права стала причиной общественной консолидации, то у юртовцев не было такой нужды консолидироваться, а значит, не было и столь мощного подъема самосознания. Во-вторых, ответ следует искать и в более ранней истории этих сообществ. Как объясняет учитель истории и юртовский активист Амир Мусаев из села Татарская Башмаковка (Кызан), многие карагаши оставались кочевниками до советской коллективизации, тогда как юртовцы перешли к оседлому образу жизни и земледелию еще несколько столетий назад. Расселившись в южных и западных пригородах Астрахани, они задолго до революции стали выращивать фрукты и овощи, которые возили продавать на городской рынок, известный как Татар-базар. Многие юртовцы нанимались на временные работы в городе, что также подразумевало контакты с местным татарским населением, потомками средневолжских переселенцев. Таким образом, эпоху "советской татаризации" юртовцы встретили, уже владея татарским языком благодаря контактам с горожанами и считая его более престижным, тогда как для карагашей он был в значительной степени нов и чужд.
История межэтнических контактов помогает нам понять, почему юртовцы более благосклонно приняли татарскую идентичность. Впрочем, не все: уже упомянутый историк и председатель местной национально-культурной автономии "Ногай юрт" Амир Мусаев считает себя в первую очередь ногайцем и стремится популяризовать идею о возвращении к ногайской самоидентификации юртовцев, которая, по его словам, доминировала в досоветские годы. Полномочный представитель ДУМ азиатской части России в регионах Нижнего Поволжья Ильдар Даиров придерживается той же точки зрения. Они с Амиром сходятся на том, что татары в Астрахани — пришлое население, переселенцы из Среднего Поволжья, а ногайцы-юртовцы — коренные жители, наследующие Астраханскому ханству.
Если карагашский активизм стал оформляться еще в годы перестройки, то первая эксплицитно юртовская организация "Ногай юрт" была создана совсем недавно — в начале 2020 года. Публикации в региональной прессе связывали это с грядущей переписью, некоторые даже обвиняли участников автономии в незаконной агитации за выбор национальности "ногаец" в переписном листе. Конечно, эти обвинения не имеют смысла — перепись не выборы, и закон не относит к ней понятие агитации вообще. Впрочем, Амир и не скрывает, что хочет пробудить в своих односельчанах и других юртовцах ногайское самосознание. Немногочисленные пока активисты распространяют в интернете тексты и картинки, посвященные истории юртовцев, некоторые из которых действительно содержат прямой призыв: "Будь ногайцем". Любопытно, что карагашские группы в соцсетях делятся подобными постами и всячески поддерживают деятельность организации "Ногай юрт".
Исходя из динамики ногайского самосознания между последними переписями, можно предположить, что процент ногайцев в Астрахани и карагашских селах региона продолжит заметный рост и в результатах переписи 2021 года. С 1980-х и до сих пор карагашский активизм только набирает обороты и становится все популярнее. Помнящие "советскую татаризацию" старики постепенно уходят, а молодые люди, росшие уже с уроками ногайского языка в школе, уже наверняка выберут ногайскую идентичность и для себя, и для своих детей. Юртовские организации и группы в соцсетях стали активны совсем недавно и вряд ли успели в значительной мере трансформировать идентичность сообщества, но все же нашли отдельных сторонников во многих селах области. Таким образом, небольшой рост ногайцев в ущерб численности татар возможен и в этих населенных пунктах. При этом татары несомненно останутся третьим по численности народом Прикаспия после русских и казахов — в 2010 году татарскую идентичность выбрало более 60 тысяч астраханцев, а ногайскую — лишь 7 с половиной тысяч.
❌Если ваш провайдер заблокировал наш сайт, скачайте приложение RFE/RL на свой телефон или планшет (Android здесь, iOS здесь) и, выбрав в нём русский язык, выберите Idel.Реалии. Тогда мы всегда будем доступны!
❗️А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.
