"Idel.Реалии" запускают проект о людях, столкнувшихся с зависимостью. Наши гости из всего Поволжья будут рассказывать, как проходит их реабилитация, в чем ее особенности и как на фоне этого сохранить рассудок.
История 1.
Он — человек, предпочитающий анонимность — попал в центр реабилитации для наркозависимых под Казанью год назад. Ему чуть больше двадцати, заядлым наркоманом он себя не считал и не считает. Быть может, он и не был им вовсе, а курил иногда, чтобы просто поднять настроение. Высокий молодой человек, с чуть сгорбленной спиной и растаманским укладом жизни оказался под замком в подвале загородного коттеджа, чтобы излечиться от великой зависимости. Так началась его 12-шаговая программа в новую жизнь.
— В дверь постучались двое, сказали, что они из ГНК (бывш. госнаркоконтроль — "Idel.Реалии"), надо съездить сдать анализы. Посадили в машину и увезли, — рассказывает молодой человек.
А привезли в его первый реабилитационный центр. Чаще всего распространены несколько видов таких клиник: мотивационный дом, как говорит наш герой, "лайтовый" и "мега-лайтовый" дом и добровольная реабилитация. На первых порах лечения он оказался в мотивационном доме.
Первый этап реабилитации проходит через мотивационный дом. У некоторых весь процесс реабилитации проходит там. Иногда это может длиться и по нескольку лет
— Если человек, не хочет меняться, не понимает, зачем это, его пропускают через своеобразное форматирование в мотивационном доме. Тот случай, когда человек не признает и отрицает существование проблемы. К нему приходят друзья, родственники, предлагают помощь, лечение, а он всех посылает. Тогда они решаются на серьезный шаг. Этого человека можно сразу отправить в лайтовую реабилитацию, но есть большая вероятность, что он, скажем так, не будет там послушным, продолжит отрицать все проблемы и не придет к их осознанию. Поэтому первый этап реабилитации проходит через мотивационный дом. У некоторых весь процесс реабилитации проходит там. Уточню, что иногда это может длиться и по несколько лет, — рассказывает наш собеседник.
Работа с каждым реабилитантом в таком центре нацелена на перелом личности. Есть четкий распорядок дня и правила, которые никогда нельзя нарушать. Чаще всего реабилитационный центр — это двухэтажный коттедж на отшибе. Из персонала там консультант (чаще всего без соответствующего образования), стажеры (бывшие реабилитанты, которые прошли программу, но продолжают находиться в центре) и волонтеры (реабилитанты, которые выписались, но приезжают помогать). Реабилитаны выполняют работу по дому — от уборки до готовки.
Живут они по четкому расписанию. За любое отклонение от него следуют последствия. Потерял ручку — таскаешь бревно, присел без разрешения на корточки — сидишь так весь день, встал без разрешения — будешь так и стоять, пошумел — будешь молчать целый день.
Присел без разрешения на корточки — сидишь так весь день, встал без разрешения — будешь так и стоять
— Набрал шесть таких нарушений за день — полчаса обливают ледяной водой. После этого счетчик обнуляется, идем дальше. За ошибки, которые отражаются на всех, например, опоздал на мероприятие, задержали начало, всем начисляются гербы — так называемая мера исчисления общих последствий. Выполняются они ночью вместо сна. Так вы можете до утра не спать и писать, — рассказывает бывший реабилитант центра.
ТАМ НЕТ ПОНЯТИЯ "НАРУШЕНИЯ", ТАМ ПОСЛЕДСТВИЯ
Они зависят от того, что проявляет реабилитант: безответственность или своеволие. Безответственность — забыть что-то сделать или отвлечься от дела, а своеволие — сказать или сделать что-то не так. За всем следуют последствия. Своеобразная большая игра. Персонал оправдывает ее тем, что в жизни всё гораздо хуже: если здесь потерял ручку — там украдут кошелек, если здесь забыл выключить свет — там газ.
Игнорировать такие правила невозможно, именно поэтому мотивационные дома считаются самыми действенными — все равно заставят и никуда не денешься.
На третий день в подвале я понял, что меня вроде как не собираются убивать и был благодарен уже этому
— Первый переломный момент произошел на третьи сутки моего нахождения там. Всех новых реабилитантов держат сначала в подвале, где обливают ледяной водой и заставляют копать яму. Своеобразное приветствие. Посиди сначала здесь, а потом поймешь, как хорошо наверху. Там всё работает на негативно-позитивное восприятие. Кажется, живешь взаперти, не можешь встать без разрешения, но зато понимаешь, может быть гораздо хуже. Так, на третий день в подвале, я понял, что меня вроде как не собираются убивать и был благодарен уже этому. Есть вероятность, что это закончится и будет что-то другое. Постепенно этому и учат — находить в каждом моменте положительный аспект.
В центре в среднем от 10 до 30 реабилитантов разных возрастов. Большую часть времени они должны проводить вместе. Так людей учат быть сплоченнее, работать в команде.
— День начинается с того, что ты контролируешь себя дабы не накосячить. Никто за тобой не следит, следят все друг за другом. Ты, например, не выключил свет, тебе не консультант или стажер об этом скажет, а другой реабилитант. Может, он приехал на пару дней позже, но скажет: "О, безответственный, свет не выключил". Ты пишешь себе на бумажку и в конце дня на общем собрании должен озвучить, — рассказывает собеседник издания.
ХОДЯТ СЛУХИ, ЧТО ТАМ ЛЮДИ УМИРАЮТ
Подъем в восемь утра. После него зарядка, умывание, общее собрание и завтрак. На собрании обсуждаются планы на день. После завтрака начинаются мероприятия. Чаще всего это тренинги, написание заданий (поручают расписать ту или иную проблему) или заполнение дневника. Его реабилитанты обязаны заполнять несколько раз за день, выписывая определенную ситуацию, отношение к ней и способы решения. Далее обед, снова мероприятия, ужин. После него вновь продолжаются мероприятия, далее общая летучка, где распределяются последствия на следующий день и определяется, будут ли реабилитанты спать ночью, и отбой в полночь.
По словам реабилитанта центра, легче всего "словить косяков" и остаться на ночь во время пятиминутных перерывов между мероприятиями. Ушли курить и задержались, зашел кто-то в туалет и забыл о времени. С момента начала мероприятия до секунды, пока все не займут свои места в общей комнате, считаются гербы. Важно здесь то, что за соблюдение правил реабилитантами следят все, а за персоналом почти никто.
Нельзя спорить, сопротивляться, высказывать свое мнение без повода
— Учитывая, что весь стафф (персонал — "Idel.Реалии") состоит из бывших реабилитантов, появляется какая-то безжалостность. Они думают, что если они через это прошли, то и мы можем. В чем-то и безнаказанность. Они могут творить, что хотят. Никто за этим особо не следит. Всё это очень кустарно, на грани, никакого профессионализма там нет. Всегда находишься в двоемыслии: это, конечно, ужасно, но и тебе вроде как помогает, — заверяет наш собеседник.
Нередки случаи, когда люди намеренно калечат себя в подобных центрах и мечтают выбраться оттуда на скорой. И куда без рукоприкладства.
— Со мной была одна девчонка, которая вспорола себе живот, потому что не могла больше в этом аду находиться. Парень пытался убежать с открытым переломом ноги. Ходят слухи, как там люди умирают. Кого-то избивают, да. Но при мне такого практически не было. Я оказался там во время крупных проверок. До меня кто-то накатал заяву, — рассказывает спикер.
Кроме всего прочего никому из персонала нельзя противоречить. Вообще никак. Нельзя спорить, сопротивляться, высказывать свое мнение без повода. За это также следуют последствия.
Когда при тебе человек ест десятилитровое ведро перловки и его рвёт, а он ест и его всё рвёт, но пока он не доест, никто не пойдет спать, а ты сидишь и не жалеешь его
— Это история про то, как сильно меняется личность. Когда при тебе человек ест десятилитровое ведро перловки и его рвёт, а он ест и его всё рвёт, но пока он не доест, никто не пойдет спать, а ты сидишь и не жалеешь его, думаешь: "Поскорее бы этот падла доел и вообще так достал своими косяками"... Там человечность становится менее человечной. Это про то, как серьезное испытание меняет отношение к людям или, наоборот, заставляет поступать правильно., — заверяет бывший реабилитант центра.
ПОНЯТИЕ БОГА
Через месяц нахождения в мотивации нашего собеседника перевели в так называемый "лайтовый" дом. Он отличается от мотивационного внутренним устройством и отношением к распорядку. Там нет настолько жестких правил сосуществования с остальными. При этом реабилитантов всё же пугают возвращением в мотивацию.
— В лайте всё по-другому. Там у тебя есть своя тумбочка, своя бритва, вещи, всё цивильно. Ты проснулся в восемь, лениво пошел умылся, пришел на медитацию, лег, послушал музыку, проснулся до конца. Потом зарядка, взбодрился. Потом уборка твоего места, перекур. Дальше завтрак. Можно в свободное время книжку почитать, в душ сходить. После мотивации душ стал роскошью. Далее утреннее собрание, обсуждение ваших проблем, мероприятия, обед, лекции, час свободного времени, ужин. Потом либо спорт-час, либо собрание с группой. Дальше чаепитие, итоги, уборка, медитация и сон. Кажется как-будто санаторий. Загородный дом, бассейн, баня. Но это ни хрена не санаторий. Всё вообще не так, — рассказывает собеседник.
Нет жестких правил, но остается история с отрицанием и последствиями. И почему-то именно тут у нашего собеседника она обретала неожиданные развязки.
Просыпается человеческая мораль, которая исчезает у наркомана
— Я однажды рассказывал мужику о своей жизни вне центра, про бизнес, людей, он записал меня за отрицание программы реабилитации. После этого разговора я еще два дня лекции писал. Я здесь уже восемь месяцев, ребят. Я стал шефом кухни.
Постоянная работа над собой, анализирование своих проблем, поиск решения и невероятный стыд и боль за всё, что пережили родные и близкие — с этим сталкиваются реабилитанты к окончанию курса. Просыпается человеческая мораль, которая исчезает у наркомана.
— Центр не религиозный, но понятие бога там необходимо. Необходимо для объяснения всего того, что они пытаются донести до тебя. Концепция бога, вселенной, мысль, что ты со всем справишься, ведь на самом деле ты не плохой, мир тебя любит, помогла мне не сойти там с ума. Там при всей жесткости учат-то они простым вещам. Люби ближних, заботься о родителях, не возгордись, признай свои ошибки, думай о других, — говорит спикер.
ПОНЯТИЕ СВОБОДЫ
"Лайтовая" реабилитация, со слов нашего героя, дает ощущение условной свободы. Понятно, что всё это в рамках одного замкнутого помещения, но вот только последствия там менее жестокие и больше индивидуальной работы с каждым реабилитантом. Ведут ее специализированные психологи.
— Для меня было важно, что я не чувствовал абсолютного зла и понимал, что становлюсь лучше. В "лайтовую" реабилитацию я перешел уже другим. Мои родители в какой-то момент решились на такой шаг, заплатили чужим дядям, заперли меня. Да, ты понимаешь, что твоя жизнь где-то пошла не туда. Там у людей слетают все маски, невозможно лукавить, недоговаривать, хитрить. Всё у всех на глазах. Какой есть, такой и есть, где-то хороший, а где-то не очень. На этом фоне, легко раскрыть все свои внутренние проблемы. Да, я пью с 12 лет, я действительно не научился адекватно реагировать на критику, у меня проблемы в отношениях с девушками, я чуть что иду нажираться, подкуриваюсь, да, но я не наркоман. У меня есть проблемы и я подпадаю под категорию зависимых. Был такой переломный момент. Пришло согласие. Но согласие не со всем, но и это нормально, — говорит бывший реабилитант центра.
Наш собеседник выписался через девять месяцев после начала лечения. В "мега-лайтовые" и добровольные реабилитации идти не было смысла. Первая не сильно отличается от той, где он провел последние восемь месяцев, а добровольная, по его словам, работает немного по другим принципам.
— В добровольной реабилитации работа индивидуальная, а здесь стадная. Там не сшибают с тебя деньги, а тут держат как можно дольше, чтобы платили. Понятно, что помогают и там, и тут. В добровольном центре тебя не заставляют: хочешь — делай, не хочешь — иди умирай.
Добровольная реабилитация предполагает, что человек сам приходит в поисках помощи. Тут его могут принять, а могут и отказать. В случае нашего собеседника, реабилитантов обычно сдавали родственники или друзья. При таких условиях и отсутствии каких-либо возрастных или диагностических ограничений, в центрах собирается весьма неоднозначное общество.
— Был один из главных переломных моментов. Я познакомился там с человеком, у которого сиженных лет больше прожитых, но это неважно. Я проникся к нему свои теплом и уважением. Хороший человек. В какой-то момент, уже выписавшись и будучи персоналом, он рассказал про свое прошлое. Я не знал и не понимал, как к нему относиться после того, что я узнал. Это был такой жесткий прием. На самом деле ведь это не важно. Я вижу, что он старается, работает, живет сейчас честной жизнью, не обманывает, не ворует, не убивает. Он делает людям хорошо. Он был каким-то дьяволом и стал человеком. Избавился от прошлого, вычеркнул его. Это очень круто, видеть, как люди действительно реабилитируются в жизни, — заверяет наш собеседник.
После выписки в течение трех месяцев молодой человек провел в постоянном общении с психологами в рамках пост-реабилитационной программы. По его словам, без нее невозможно вернуться в жизнь.
Без пост-реабилитационной программы нельзя уходить в социум. Это опасно и просто губительно
— Ты выходишь совершенно сумасшедшим. Непонятно, что происходит, вокруг машины ездят, люди ходят, пивнушки везде. Без пост-реабилитационной программы нельзя уходить в социум. Это опасно и просто губительно. Голова моментально работает по-другому. Первый месяц всех несет, — уверяет он.
Наш собеседник признается, что благодарен за возможность пройти через такое испытание. За все те изменения, что с ним произошли. При этом, несмотря на результат, он нисколько не оправдывает сотрудников таких центров. В том числе и своих родителей.
— Я считаю, они не имеют права держать людей взаперти, чем бы это не было оправдано. Они должны понимать, что не правы и совершают преступления. Иначе это аморально. Мама понимала, на что она идет и что делает. Я уважаю ее за это. Она брала на себя ответственность за то, что по сути совершает преступление, — считает бывший реабилитант.
***
По данным Минздрава России к июню этого года в России было зафиксировано более 640 тысяч наркозависимых жителей. При этом доля подростков среди потребителей наркотиков постоянно увеличивается — в 2016 году их число выросло сразу на 60%.
В целом за 2016 год в России совершили более 200 тысяч преступлений, связанных с наркотиками. В учреждениях уголовно-исполнительной системы находятся свыше 165 тысяч, осужденных за незаконный оборот наркотических веществ и связанные с ним преступления. Это почти четверть от всех заключенных. Основную опасность, по данным Минздрава, несут синтетические и психотропные вещества, а именно распространившиеся в последнее время соли и спайсы.
За всё время существования ЛСД и всех побочных веществ, не сошло с ума столько людей, сколько за семь лет существования спайсов и солей
— Я общался со многими, кто рассказывал, как десять лет кололся героином, всё было нехорошо, но попробовал соли и человека не стало, исчез. Все вещества, что были до этого, не меняли личность настолько сильно, как эти. За всё время существования ЛСД и всех побочных веществ, не сошло с ума столько людей, сколько за семь лет существования спайсов и солей. Они легко доступны, часто не занесены в категорию запрещенных веществ и очень легко вызывают привыкание. Именно из-за этого такие центры растут как грибы. Если с героинщиком еще можно поговорить, он понимает, что творит, то эти просто невменяемые. Но убедить остановиться и тех, и других, кажется, можно только силой. Я не знаю, что делать и как еще бороться в этой ситуации. Это очень страшно. Нельзя даже пробовать и лезть в это, — утверждает наш собеседник.
Продолжение следует.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.