Нагайбаки — малочисленный народ, проживающий на территории Челябинской области в одноименном районе. Их история началась всего 300 лет назад, но к концу XX века стало понятно: свою культуру, язык и историю они почти растеряли. В конце 80-хх — начале 90-хх началось возрождение нагайбаков как отдельного малочисленного народа. Анна Минеева — методист Дома творчества в столице района Фершампенуазе и хранитель нагайбакского ткачества. Она учит национальному ткачеству и собирает по осколкам то, что еще до конца не потеряно. "Idel.Реалии" поговорили с ней о истории народного ткачества, его сохранении и возрождении.
ОБ ИСТОРИИ НАГАЙБАКСКОГО ТКАЧЕСТВА
— Ткачество раньше среди нагайбаков было развито очень хорошо. В первую очередь из-за того, что нагайбаки жили рядом с другим народами — башкирами, татарами, казахами — и перенимали традиции, обменивались ими. Ткали вот на таких ткацких станах, их называли "русский ткацкий стан". Очень много экспонатов в наших музеях сохранилось, но вот сам станок — нет. Тот, на котором я сейчас работаю, это новый ткацкий станок, но очень много деталей взято из музеев — берта, челноки, тимченки.
Ткали нагайбаки свою национальную одежду — туникообразное платье. Нагайбакский костюм состоит из платья, фартука и обязательно платка. Платок носили женщины, девушки голову не покрывали. На платьях были очень большие клетки красного цвета. Иногда бордового. Красный — потому что именно этот цвет считался самым красивым. Это цвет жизни, цвет огня. Использовался и белый цвет — цвет божества и неба.
Фартуки украшались атласными полосками и орнаментами. Конечно, если женщина могла себе это позволить. В основном носили красные платки. В день свадьбы украшали очень красиво женщин, но почти всегда использовали только красный цвет.
В целом, ткали в основном для дома: дорожки, половики, скатерти, салфетки. Костюм ткали тоже на таком же станке. Красители использовали натуральные, в основном отвары из каких-то растений. До сих пор сохранились костюмы, которым более 120 лет, но они в очень хорошем состоянии, цвет сохранился. В красный красили отваром ольхи или ивы. В начале XIX века стали использовать покупные красители, но, кажется, они были уже не такие хорошие — не так сохраняли цвет со временем. Ткали из шерсти, льна, крапивы и даже конопли. Когда был неурожай на лен, использовали коноплю и крапиву.
Ткачество — это очень долгий процесс. Для создания, например, одного полотенца от заправки до готового изделия проходит примерно недели две-три. Костюм, конечно, занимает куда больше времени — месяца три.
О СОХРАНЕНИИ ТРАДИЦИЙ
— В быту сейчас, конечно, уже не используются национальные полотенца и наряды. У нас буквально четыре года назад в Остралинке (Остраленский — поселок в Нагайбакском районе — "Idel.Реалии") сгорел музей. Шикарный был музей, много старинных изделий для ткачества и тканных экспонатов. Все было потеряно, но буквально за один год музей смог собрать очень хорошую коллекцию — жители откликнулись и принесли еще лучше экспонаты, чем были. В деревнях, в домах, это все сохранено, передают от матери к дочери по наследству (полотенца, части костюмов).
В широком пользовании национальные скатерти и полотенца, вероятно, сохранились только в Париже (поселок в Нагайбакском районе — "Idel.Реалии"). Думаю, что там есть такие дома, где этим всем еще пользуются.
Значение орнаментов сейчас почти никто не знает. Старики что-то рассказывают, но и они уже мало что помнят. Например, мы знаем, что женщина, когда узнавала о том, что беременна, ткала полотенце с девятью полосками. Девять полос — девять месяцев, чтобы ребенок рос во время беременности здоровым и у него все было хорошо. После рождения она, естественно, вытирала ребенка этим полотенцем. Считалось, что когда женщина ткет такое полотенце, она через свои руки передает любовь и заботу своему будущему ребенку.
Перед нашим Домом творчества в том числе стоит задача, чтобы популяризировать национальное ткачество. Ученики, которые приходят сюда на мой кружок, уносят потом свои работы домой.
Я думаю, что у нас один из самых красивых орнаментов в мире. Мы, в Доме творчества, учим девочек, девушек и женщин национальной культуре. Я им рассказываю не просто о ткачестве, а именно о нагайбакском ткачестве. Все рисунки с полотенец старинных мы перенесли на бумажные носители и обязательно передаем это молодежи. Мы ткем все это. Я во всех своих работах пытаюсь использовать в основном традиционные орнаменты. Сейчас мы экспериментируем с нитью, чтобы можно было что-то современное делать — рюкзаки, сумочки и так далее, но с национальным орнаментом.
О ВОЗРОЖДЕНИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
— Возрождение нагайбакской культуры и традиций началось не так давно — в конце 80-х. Этим занимался Алексей Маметьев (нагайбаки считают его народным лидером — "Idel.Реалии"). Благодаря Алексею Михайловичу, благодаря тому, что он смог добиться признания нас малочисленным народом, и пошла эта волна. Мы получили толчок, чтобы восстановить все, что можем.
Наша задача сейчас — это собрать все, что было утеряно и наверстать упущенное. Я пока не могу много всего рассказать, потому что это просто ушло и забыто. У нас даже нет ни одного сохраненного ткацкого стана. Люди в советские годы считали, что это не нужно для них, для нас — потомков. Это все уничтожалось. Детали только находим сейчас, а целого станка — нет.
Мой отец рассказывал (он чистый нагайбак), что в детстве ему запрещали говорить на нагайбакском языке. Это было позорно. В паспорте у них писали — татарин. Нельзя было иметь свою культуру. А мы ведь очень отличаемся от татар. Вроде мы говорим, что походи, что мы — родня. Но разница есть. У нас очень много смешанных браков.
Если вы пройдете по нашим селам и будете спрашивать: "Вы нагайбаки или крещенные татары?" Любой нагайбак будет говорить, что он — нагайбак. У нас не все готовы и хотят слышать слово "крещенные татары". До сих пор никто не доказал, были ли мы татарами. А не приятно слышать про крещенных татар, потому что выходит, что мы предали ислам. А мы не хотим это слышать, скорее всего, мы были язычниками и потом произошло крещение. Никто же не доказал обратного. Даже сами исследователи предлагают массу вариантов. Не все хотят слышать "татары" в отношении себя. Может быть на это повлияла и навязчивая советская политика. При этом к татарам у нас хорошо относятся.
Я думаю, что до конца наша национальная культура никогда не потеряется, потому что есть музеи, есть мы, есть люди, которые горят желанием восстановить нагайбаков. Я думаю, что у нас это неплохо получается. У нас прекрасно сохранена еда, есть язык. Поэтому у нас есть все шансы.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.