Жители поселка Мирный в Кировской области протестуют против планов федерального правительства перепрофилировать объект по уничтожению химического оружия в завод РосРАО по переработке и обезвреживанию отходов 1 и 2 класса опасности. В безопасность завода они не верят.
Суббота, 6 июля, полдень. На улице Ленина поселка городского типа Мирный Кировской области, возле магазина "Пятерочка", несколько человек, сменяя друга, стоят в одиночном пикете. Они протестуют против планов ввозить сюда отходы 1 и 2 класса опасности по 50 тысяч тонн в год.
Менее чем в километре от поселка находится объект по уничтожению химического оружия (УХО), после десяти лет работы официально прекративший деятельность. Именно на его базе планируется построить завод, который будет перерабатывать опасные отходы.
"РЕКУЛЬТИВИРУЙТЕ И УБИРАЙТЕ!"
— Стою, потому что люблю наш поселок, — рассказывает Марина Заславская. — Я здесь родилась и знаю, можно сказать, каждый уголок леса. Он мне дорог. Больно видеть, как уничтожается наша природа, наша окружающая среда и наше здоровье, потому что мы имеем такого соседа неблагополучного, как химический арсенал (Марадыковский — "Idel.Реалии").
Марина уверена, что жители поселка и окружающая природа в течение очень многих лет будут ощущать на себе последствия уничтожения химоружия. Ведь оно производилось военными в окрестных лесах и болотах задолго до появления специализированного завода — с середины прошлого века. И если сюда въедет "новый монстр" с заявленной мощностью, то природа, Вятка, считает Марина, не выдержат.
— Мирный категорически против любого ввоза, — продолжает она. — Рекультивируйте и убирайте! Нам ничего здесь не нужно. Оставьте нас здесь вместе с экологией, после химического оружия еще расхлебывать, а дополнительно поливать нас токсическим дождем не нужно.
Сменяющий Марину у плаката Александр Смирнов говорит, что строит в поселке дом. 300 тысяч уже вложил, еще столько же нужно вкладывать. А если уезжать отсюда в случае строительства завода, то и дом не продашь, и все затраты — "коту под хвост". Да и уезжать-то не хочется, признается он. В городах суета, а здесь привычный, размеренный образ жизни.
— У меня пятеро детей. И естественно, поскольку я работала на предыдущем химзаводе (объекте УХО — "Idel.Реалии"), строила его и видела, как там все происходит, как все делается. Ни о какой там технике безопасности, а тем более безопасности людей речи не шло, — заявляет Елена Двоеконко. — Никаким мониторингам чистоты воздуха я не верю. Поэтому я, как боролась, так и буду бороться. А если не получится отстоять, мы просто соберем детей и уедем. Мы уже деньги откладываем на всякий случай на это.
Стоят с плакатом поочередно эти трое. Еще две местные жительницы сменяют их ненадолго — ровно настолько, чтобы успеть сфотографироваться с плакатом. Другие мирнинцы обходят протестующих стороной.
— Местные жители не верят, что можно отстоять, что-то сделать, — сетует Елена. — [Говорят], что все уже решено за нас. Считают, что химзавод отстаивали — все тогда тоже против были, но все равно его построили. Поэтому они считают, что бесполезно. А так — против. Все против.
К разговору присоединяется молодая женщина Галина:
— Я считаю, что какие бы технологии там ни были — высшие, ни высшие, завысшие, я прорисую себе картинку даже о транспортировке этого всего хлама сюда — мне уже страшно. Мне не важно, как там это будет утилизироваться. Люди не понимают, что в любой момент может износ оборудования случиться, поломка оборудования. Также будет набираться простой рабочий на строительство, также будет все в спешке делаться, — продолжает она. — А не дай бог, при транспортировке какая авария случится... Это все будет через Киров везтись, через Кировскую область. А если сломается оборудование, куда они — эти тонны? Они не ведерком понесут, не пакетом понесут, они массово повезут — тоннами. Куда это все будет складироваться, если не дай бог придется остановить печи?
"Я БУДУ НАЧАЛЬНИКОМ ПОЛИГОНА"
Подходит крепкий мужчина.
— Девочки мои, давайте я вам расскажу. Меня знаете? Я с Чернобыля начинал. Всю жизнь в противогазе и буду начальником полигона здесь. "Бла-бла" можно, конечно. Решение принято.
Прошу его представиться.
— Сергей Анатольевич Спицын, майор запаса. Вы не волнуйтесь. Технология отработана. Все будет нормально.
— Да-да-да. Верим-верим, — отвечают противницы завода.
— А что за технология? — интересуюсь.
— Вас оболванили, — заявляет мужчине Марина Заславская.
— Нас? Я профессионал — 27 лет в армии. И до сих пор работаю.
— Секундочку, — пытаюсь вернуться к своему вопросу. — Что за технология будет использоваться?
— Нормальная технология, отработанная, — повторяет Спицын.
— А вы знаете эту технологию?
— Конечно, — уверенно отвечает он. — Конечно (инвестор строительства завода — компания РосРАО пока еще не объявляла, какие именно технологии будут использованы для переработки опасных отходов, проекта завода пока нет — "Idel.Реалии").
— Что за технология?
— Как была двухстадийная химическая технология. Химия-фобия (вероятно, имеется в виду "хемофобия" — иррациональная боязнь химических соединений, одна из форм технофобии и страха неизвестности — "Idel.Реалии") тут была очень развита. Люди работали столько лет, получали хорошую зарплату. Все было хорошо. И сейчас будет все хорошо, не волнуйтесь.
— А что народ от этого поимел? — эмоционально интересуется одна из противниц завода.
— Заболевания, — отвечает другая.
— Нам платили "химические" (имеются в виду, видимо, выплаты за вредность — "Idel.Реалии")? Пусть тогда всем платили бы! Мы все этим же воздухом дышали.
Женщины продолжают спорить с майором запаса. Спицын утверждает, что объект УХО был абсолютно безопасным. Дескать, чтобы в этом убедиться, достаточно почитать ведомственные отчеты. Таким же безопасным, настаивает он, будет планирующийся завод. Заславская ему в ответ твердит, что завод — в любом случае загрязняющий объект и вредные выбросы он производит даже в штатном режиме. Данные о выбросах, говорит она, есть в отчете министерства природных ресурсов.
— Да я не хочу с вами разговаривать! — в итоге отрезает Спицын. — Это просто демагогия! Бла—бла! И больше ничего!
Чуть отойдя в сторону, он вновь останавливается и поворачивается к противницам завода.
— В процессе уничтожения химического оружия тоже возмущений было масса! Море было возмущений: вот нас тут отравят! Чапаевский завод просто закрыли таким вот образом. И люди остались без работы. Проблема была не решена. Здесь завод отработал безопасно, с соблюдением всех технологий. И сейчас отходы хранятся правильно. И эти же отходы будут размещены совершенно правильно (вероятно, имеет в виду отходы 1 и 2 класса опасности — "Idel.Реалии"). В России этот вопрос решать надо так или иначе. Сейчас очень много отходов везде по России просто брошенных.
— Но почему бы в безлюдных местах не построить, подальше от населения? — спрашивают у майора оппонентки. — Почему надо именно под носом у нас?!
— Вы посчитайте, прикиньте…
После того как Спицын уходит, женщины говорят мне, что он работал на объекте УХО, военный.
"В НАШЕМ ГОСУДАРСТВЕ БЕЗ ОШИБОК НИКОГДА НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ"
Мимо проходит женщина средних лет. Бросает на ходу, что она за рабочие места. Значит, за завод. Заславская говорит, что и она — из воинской части.
— Люди настолько погружены в свои проблемы... — объясняет Марина. — Вот прошла сейчас женщина. Она же прекрасно видит, что я тут стою с плакатом. Меня она постольку-поскольку знает. Но то ли стесняется немножко, то ли что — она старается даже не смотреть. Вот она сейчас только оглянулась, посмотрела. Понимаете? Она как будто не заметила. Она всего лишь прошла. Ей неудобно не то что постоять с плакатом, хотя она понимает все, она открыто посмотреть даже не может. Ей надо оглянуться потом. Вот такая психология, понимаете, у людей в глубинке?
Останавливающихся — действительно единицы. Люди спешат в магазин и обратно.
К Марине подходит худощавая пожилая женщина, улыбаясь: — А я думаю, что народ тут стоит?
— Против отходов стою, — говорит Марина.
— Да, собственно говоря, нам немного жить осталось, — отвечает Надежда Ивановна — так зовут женщину, на мою просьбу выразить ее мнение о будущем заводе. — Мы старые.
— Так пусть строят?
— Молодежи, конечно, не надо бы. А мы свое уже отжили.
— Конечно же, против [завода], — говорит мне молодая женщина, которую ловлю возле входа в магазин. — У нас дети. Мы прекрасно понимаем, что это. А в нашем государстве без ошибок никогда ничего не происходит.
Еще одна девушка, которую я останавливаю, тоже против завода. Считает, что от него будут вредные выбросы в атмосферу. Может быть, даже радиоактивные.
Молодая пара с ребенком, выходящая из магазина, оказывается из Мурманска, "где строят лодки". Семья приехала в гости к бабушке. И если бы у них собрались строить такой завод, по словам девушки, они были бы "конечно, против". Впрочем, "захотят сделать — все равно сделают", заключает она.
— Конечно, надо что-то делать, — говорит она напоследок. — Если все будут что-то делать…
— Что-то изменится?
— Да.
"ХИМЗАВОД СТРОИЛСЯ С НАРУШЕНИЯМИ"
— Я категорически против завода, — говорит Альбина Беляева, уже долго стоящая рядом с протестующими. — Я работала на строительстве химзавода (завода по уничтожению химоружия — "Idel.Реалии"), видела, с какими нарушениями все это делается. Даже эту печь два раза перестраивали. И все эти работы делались обычными строителями — не специалистами. Эта печь даже не из шамотного кирпича, а из какого-то другого вида кирпича должна была быть построена, но что-то я не видела, чтобы такой кирпич туда привозили.
Беляева, по профессии инженер-строитель, рассказывает, что отделение, в котором она работала и куда привозили реагенты для уничтожения химоружия, тоже дважды перестраивали. Причем, уверяет она, это делалось на ходу, хотя обычно на согласование изменений в проектной документации уходят месяцы. Печь перестраивали, говорит Альбина, после того как она "пошла трещинами". Когда это случилось, она на объекте уже не работала, и знает об инциденте по разговорам.
— Но и тогда, когда мы строили, периодически шла трещина, — вспоминает она. — Постоянно ходили замазывать. Постоянно там что-то делали. И в таких местах — обычный раствор. Я думаю, что все равно должна быть абсолютно другая марка бетона, раствора. А со всеми этими примесями в строительстве не допускается.
В Кировской области, рассказывает Альбина, практически нет чистого песка, из которого получают бетон и цемент хорошей марки. Тем не менее при строительстве объекта УХО, по ее словам, использовали местный песок — "с ветками и примесями". Мол, сделали обычную "сеялку" и просеивали.
Как можно новый завод строить в пойме реки Вятка, Альбина не понимает.
Мимо стоящего с плакатом Александра проходит явно нетрезвый мужчина.
— Тебя надо в тюрьму посадить! Понял, Саня, пропагандист? — заявляет он Александру.
— Одиночный пикет. Он стоит, молчит, — отвечает одна из противниц завода.
— Мы же не в Северной Корее живем, — добавляет Марина. — У нас что, апартеид?
— Ну и что вы, девки, сделаете? — поворачивается к ним мужчина. — Там выше люди стоят, умом соображают. Не ты. Сколько у тебя классов образования?
"Местный алкаш", — объясняют женщины, когда мужчина уходит.
"РАНЬШЕ ЗДЕСЬ АМЕРИКАНЦЫ СЛЕДИЛИ. А СЕЙЧАС КТО?!"
— Так, девушки, с нами или против нас? — улыбаясь, интересуется Смирнов у приближающейся пары пенсионерок.
— С вами, конечно, — смеются те.
— Мы не хотим, чтобы здесь был завод, — говорят они — Мария и Татьяна, когда прошу их высказаться.
— Нас и так травили уже химическим этим, — продолжает Мария. — У меня правнуки еще маленькие здесь живут. Я хочу, чтобы и дети жили хорошо, правнуки жили хорошо.
Пытаюсь узнать мнение у девушки, спешащей в "Пятерочку".
— Я тороплюсь, — не оборачиваясь, бросает она. — Но я за завод, я хочу, чтобы его построили.
— Почему? — кричу ей вслед.
— Потому что поселок должен жить, развиваться.
Мимо, по дороге проходят еще две женщины: постарше и помоложе. Успеваю только представиться.
— Почему из нас никто не бастует, я никак понять не могу, — заявляет та, что постарше — Наталья Петухова.
— Бастует в каком плане?
— Ну, надо вывести, наверное, людей на улицы, я думаю.
— Вот видишь, вышли, — замечает та, что помоложе — ее дочь.
— А почему вы не выводите сами?
— Так нас-то никто не послушает. Надо, чтобы были люди такие ответственные, депутаты. Чтобы народ призывали. У нас же есть свои мирнинские депутаты-то.
— И как они себя ведут, что говорят?
— А ничего. Мы их тут не видим. Только видим, когда их выбирают — их видят все, а потом они куда-то растворяются. К народу они не выходят, в массы. Вот и все дела.
— А ваше мнение-то какое?
— Так здесь, конечно, не нужны никакие эти отходы. Зачем? Мы же здесь живем. А почему выбрали именно это место, я никак понять не могу. Раньше здесь американцы были, зеленые — ну там всякие. Они там следили за этим делом, когда химическое оружие уничтожали. А теперь кто будет следить? Кто?!
— РосРАО.
— Ааа, — уныло протянула Петухова, словно РосРАО для нее в этом случае — все равно что никто.
Ее дочь увлекает мать за собой.
Одиночный пикет сворачивается. Пытаюсь напоследок узнать мнение о планирующемся заводе еще одной девушки, идущей с детской коляской в магазин. Та не останавливается, не оборачивается и не сбавляет ход. Несколько раз повторяю вопрос.
— Я против завода, — бросает та и скрывается за дверями "Пятерочки".
Бойтесь равнодушия — оно убивает. Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
