Почему Россия вторглась в Украину, несмотря на бесчеловечность такого шага и его тяжелейшие последствия для всех, включая саму Россию? Часть независимых аналитиков связывает войну в Украине с особенностями социализации Владимира Путина — в частности, его участием в ленинградских дворовых группировках. Однако такие объяснения, по мнению колумниста "Idel.Реалии" Искандера Ясавеева, не учитывают, что нормы и ценности уличных группировок соответствовали советской культуре.
Сразу несколько социологов в своих недавних выступлениях и текстах о войне в Украине соотнесли действия России с культурой уличных группировок в СССР. Сергей Ерофеев назвал свою открытую лекцию, прочитанную 24 мая в Польском институте передовых исследований (PIASt): "Девиантная карьера Путина, культура гопников и самоубийство".
Ранее Светлана Стивенсон, исследовательница группировок в Советском Союзе и России, в колонке "Кремлевская феня" в журнале "Холод" провела параллели между действиями российского руководства и участников уличных группировок. Стивенсон находит между ними много общего: насилие, демонстрацию силы, отказ признавать вину, санкции в отношении тех, кто пытается выйти из группировки, стиль и язык. Она напоминает об одном из известных высказываний Путина: "Ленинградская улица научила меня одному правилу: если драка неизбежна, надо бить первым" и о том, что участие Путина в дворовых группировках — общепризнанный факт, не скрываемый им самим. "Пацанские" стиль и логика поведения свидетельствуют, по мнению Стивенсон, о глубокой примитивизации российской власти.
Однако такое объяснение действий Кремля — поведение в логике уличной группировки — не способствует пониманию происходящего. Культура уличных группировок, их ценности и нормы не противоречили советской культуре, не были контркультурой по отношению к ней. Невысокая ценность человеческой жизни, отношение к людям как к средству, а не цели, "комплекс врага" были свойственны так называемому "человеку советскому".
ПАЦАНЫ В ИСТОРИИ СССР
Уличные группировки в СССР и России — подростково-молодежные сообщества, конфликтовавшие друг с другом за контроль над "своими" территориями в городах и поселках в 1970–1990-е гг. Светлана Стивенсон определяет их в своей книге "Жизнь по понятиям. Уличные группировки в России" (М., 2017. С. 11) как многофункциональные, преимущественно мужские боевые союзы, скрепленные личной взаимозависимостью и преданностью группе, а также коллективными силовыми действиями.
Вслед за корреспондентом журнала "Огонек" Дмитрием Лихановым, назвавшим конфликты между уличными группировками с ранениями и смертями "казанским феноменом" ("Дрянные" мальчишки // Огонек. 1988. 16–23 июля), этот термин стал широко распространенным. Это неточное название, поскольку подростковые и молодежные группировки воевали друг с другом в 1970–1980-е гг. не только в Казани, но и в Люберцах, Йошкар-Оле, Ульяновске, Чебоксарах, Набережных Челнах, Ижевске, Дзержинске, Самаре, Волгограде, Астрахани, Воркуте, Улан-Удэ и других советских городах.
Для уличных группировок в СССР и России были характерны жесткая иерархия, строгое разделение ролей, обязательные сборы членов, собирание "дани", общий денежный фонд ("общак"), защита территории, групповые драки, нетерпимость к "неформалам" — представителям других молодежных культур, сексизм, запрет своим членам потреблять алкоголь и наркотики (См.: Салагаев А. Л., Шашкин А. В. Молодежные группировки — опыт пилотного исследования // Социологические исследования. 2004. №9. С. 51–52). Участников группировок отличал свой стиль одежды: шерстяные шапки, телогрейки, боты на резиновой подошве ("прощайки"), олимпийки, спортивные штаны, они носили преимущественно короткие стрижки. Наиболее распространенным самоназванием участников группировок было слово "пацаны". Термин "гопники" был внешним негативным обозначением участников группировок и ими самими не использовался. Ключевым мобилизующим фактором для группировок было наличие врага: других группировок и "неформалов".
Уличные группировки соответствуют конфликтному типу молодежных субкультур, описанному социологами Ричардом Клауордом и Ллойдом Оулином. Конфликтная субкультура возникает в дезорганизованных городских районах, в которых подростки стремятся занять более высокое положение, но отрезаны от институциализированных каналов достижения успеха. Насилие в этом случае является средством как выражения разочарования и гнева, так и повышения статуса. Согласно Клауорду и Оулину, если для членов уличных шаек открываются новые структуры возможностей, возникает тенденция к отказу от насилия.
Юрий Левада, много лет изучавший социально-антропологический феномен "человека советского", отмечал, что советское общество "возвело на пьедестал принцип вседозволенности ради высшей цели (а практически — ради сохранения позиций постреволюционной элиты)". Нравственно то, что полезно государству. Этот принцип действует и сейчас. Если следовать ему, то людей — и своих граждан, а тем более граждан других стран — можно убивать ради интересов государства.
Путин действует не как лидер уличной группировки, начинающий войну с другой группировкой, а как советский человек с его "комплексом врага": страна находится во вражеском кольце, а людьми можно жертвовать ради величия государства. И точно так же, как советские лидеры, он находится в реальности, создаваемой донесениями спецслужб.
В этом отношении военные действия России в Украине являются крайним, но логичным проявлением основных черт "человека советского". Возможно, этим объясняется и значительная поддержка гражданами России войны, хотя и не столь большая, как это следует из данных опросов. Как писал Борис Дубин в статье об "особости", иерархизированности и нарциссизме граждан России, "при всем ментальном отчуждении населения от власти мы имеем дело с общим социально-политическим порядком. Люди во власти ровно такие же, как мы, они так же сформированы, думают так же, как люди, отказывающиеся от свободы".
Поэтому кроме смены власти в России и создания институтов, гарантирующих проведение регулярных, честных и прозрачных выборов (системы независимых избирательных комиссий, независимого суда, свободных СМИ), стране необходимы институты, способствующие десоветизации — изживанию "человека советского", агрессивного и беспомощно терпеливого, подчиняющегося и лукавого, постоянно выстраивающего иерархии. Это свободная от диктата властей система образования, независимые профсоюзы, парламентская республика, открытые архивы, музеи и места памяти о репрессиях.
В отличие от смены власти это потребует десятилетий, но без этого процесса не может быть уверенности, что Россия вновь не станет угрозой миру и самой себе.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
