Колумнист Руслан Айсин рассуждает о том, как в путинской России на протяжении долгих лет в Поволжье, на Северном Кавказе, а также в аннексированном Крыму людей сажали в тюрьмы по надуманным причинам и давали громадные сроки за мысли. По мнению Айсина, сейчас обкатанная система репрессий стала нормой и для Москвы. В качестве примера он приводит дело Ивана Сафронова.
Российская общественность бурно отреагировала в сети и СМИ на суровый приговор в отношении Ивана Сафронова, бывшего журналиста изданий "Коммерсант" и "Ведомости". Впрочем, Сафронов до ареста уже ушел из журналистики, заняв должность советника главы "Роскосмоса" Дмитрия Рогозина. Ему дали 22 года заключения в колонии строгого режима якобы за государственную измену. Эксперты и журналисты, однако, указывают на то, что доказательная база в деле была, мягко говоря, слабой. Таким образом, они намекали на то, что дело было сфальсифицировано и фактически сшито неприкрыто белыми нитками. За два года, которые Сафронов находился в СИЗО, следствие, как отмечает защита, не установило мотив его действий и не нашло свидетелей его сотрудничества с иностранными разведками. Отмечается, что данные, которые в ФСБ определили как "гостайну", есть в открытом доступе в сети. Делом занималась ФСБ, в нынешних российских реалиях это означает, что исход суда был очевиден.
Чекисты с момента "воцерковления" Владимира Путина в должности президента России, стали неприкасаемый кастой, выведенной в особое положение, где на них не распространяется никакая юрисдикция. Путин опирается на широкую коалицию силовиков, но при этом особо выделяет работников родного ему ФСБ. Он ведь был директором этой службы.
Бросить вызов Лубянке не может никто, ни один институт, ни одна политическая сила. И даже Владимир Путин, как представляется многим, сам находится в большой зависимости от ведомства, которое его взрастило еще в советские годы. Он заложник выстроенной им же системы насилия.
Мне трудно вспомнить страну, где бы у власти находились спецслужбисты столь долгий срок. Даже пресловутые военные хунты, согласно статистике, передавали власть гражданской администрации в среднем спустя 7 лет после переворота. Генералы армии понимали, что управлять страной они не могут и честно в этом признавались. Вспомним того же диктатора Чили Аугуста Пиночета, с которым те же либералы так любили сравнивать Владимира Путина в начале его президентского правления. Он отдал власть гражданским политикам, хотя мог держать бразды правления еще долго.
Путин ворвался в нашу действительность, по выражению философа Адорно, как "пожизненный смертный приговор"
Многие интеллектуалы и журналисты восхищались неолиберальными реформами Путина и в какой-то степени потрафляли его имперским амбициям. Помню, как бывший главред радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов рьяно доказывал, что Путин до мозга костей юрист, у него крепкое правовое самосознание и поэтому он не пойдет на то, чтобы ломать основы Конституции и громить государственные институты. Хотя уже тогда, в первые же месяцы его премьерства, было понятно, что, как выразилась политолог Лилия Шевцова в 1999-ом году, Путин пришел навсегда. Мало кто это понимал, но те, кто понял — не ошибся. Путин ворвался в нашу действительность, по выражению философа Адорно, как "пожизненный смертный приговор".
Первым делом, он открыл войну против Чеченской Республики, начал "поход" против федерализма и политической оппозиции, разгромил независимые СМИ. После уничтожения уникального журналистского коллектива телекомпании НТВ не осталось никаких иллюзий относительно того, какой политический режим хочет установить Владимир Путин и контора.
Однако, когда он проводил "контртеррористические операции" на Северном Кавказе и фактически уничтожал любую активность в регионе, возмущались немногие. В Дагестане одного за другим убивали журналистов. Но "московский бомонд" был глух к проблемам мусульманских регионов. Это надо признать открыто. Северный Кавказ и Поволжье были и остаются на периферии внимания столичной интеллигенции. Их проблемы практически не докатываются до Москвы.
Когда сажали и продолжат бросать в темницы сотни мусульман на неимоверные сроки просто за то, что они исповедуют ислам — мы не слышим такой возмущенной реакции пишущего и думающего столичного сообщества, как это произошло с делами журналистов Сафронова или Голунова. Тем же членам организации "Хизб ут-Тахрир" выписывают по двадцать лет только на основании принадлежности к этому движению.
Общественное мнение старается не вникать в эти проблемы, ведь, как считают многие, если мусульмане сорганизовываются, то значит они что-то там замышляют нехорошее. Поэтому власть действует хоть и жестоко, но оправданно. И такой ход рассуждений вбили им в головы не только государственные пропагандисты, но и оппозиционные медиа. Они сходятся в общей точке нелюбви к инородцам-иноверцам.
Мусульманский активизм всегда воспринимался подозрительно. Редкий правозащитник брался за дела мусульман. Они остаются предоставленными сами себе. Интеллигенция признает их согражданами в юридическом смысле, но не допускает их полноправие и выражает в отношение них смешанные чувства страха и недоверия.
Первым делом Путин взялся за мусульман в 1999 году, обвинив их во взрывах домов в Москве и Волгодонске, чтобы развязать агрессию на Северном Кавказе. Кавказофобия, исламофобия и ксенофобия стали нормой жизни при Путине, частью его государственной политики. Но интеллигенция за редким исключением преступно молчала и даже одобряла этот подход. Ведь репрессии не против них! Сейчас участь мусульман коснулась и их. Но все равно не в той степени.
Мусульманский активизм всегда воспринимался подозрительно
Приговор Сафронову ужасен и преступен. Однако здесь надо понимать, что он был частью правящей системы, поддерживал аннексию Крыма и восхвалял путинизм, пиарил по должности шовиниста Рогозина. То есть политически находился в общем поле с теми, кто составляет костяк путинской элиты. Он имел с ними тактические разногласия. Но в целом был в числе поддерживающих.
Это ни в коем случае не оправдывает беззаконие в отношении Сафронова, но мы должны заострить внимание на тех, кто страдает от режима не в меньшей степени. Политических узников много. Среди них есть активисты различных национальных движений, мусульмане, журналисты и общественники из регионов. Они нуждаются в гражданской защите и огласке их дел. Чем более закрытое и скрытое от глаз общественности дело, тем больше там нарушений и произвола. Этим пользуются силовики, которые всячески стараются засекретить ход расследования и судебное решение. Их задача — провести все тихой сапой. Наша задача — придавать огласке и открывать народу глаза.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
