В конце октября "Левада-Центр" опубликовал результаты очередного опроса российских граждан об их отношении к войне в Украине. Социологи констатировали, что поддержка действий Вооруженных сил РФ остается среди россиян высокой, хотя на высоком уровне сохраняется и беспокойство украинскими событиями. Директор "Левада-Центра" Денис Волков, выступая на прошедшем в октябре в Грузии VIII "Форуме имени Кафки и Оруэлла", заявил, что российское общество было внутренне готово к войне уже к концу 2021 года. "Idel.Реалии" с ним поговорили.
— Все началось раньше, чем наступило 24 февраля [2022 года], — сказал Волков. — Опросы показывали изменение настроений в российском обществе уже осенью 2021 года. Основной контур отношения россиян к возможной войне — поддержка действий власти — фиксировался нами на опросах и в ноябре, и в декабре, и в январе. Две трети опрошенных поддерживали власть и лишь треть ей в этой поддержке отказывала. 60% респондентов говорили и на опросах, и на фокус-группах, что "нас втягивают в войну, хотя мы этого не хотим", что "во всем виноваты США" и так далее. Накопленные результаты позволили нам уже к февралю 2022 года сказать, что российское общество, хотя и боится войны, тем не менее к ней готово.
Социолог при этом обратил внимание на существенную разницу между эмоциональным восприятием россиян событий 2014 года — оккупации и аннексии Россией Крыма — и началом полномасштабной войны с Украиной.
— Какой была реакция на события 24 февраля [2022 года], что мы видели? Это были смешанные чувства, в отличие от 2014 года. Тогда преобладали положительные эмоции, радость: "Крым наш", "Ни одного выстрела"... Все были в восторге — и общество, и элиты, кроме каких-то "отщепенцев", которых не слушали. 24 февраля было уже по-другому — примерно поровну тех, кто с самого начала испытывал шок, тревогу, страх, причем эти эмоции были даже у тех, кто поддержал СВО, и тех, кто говорил, что "все нормально", испытывал гордость за страну. Тема "защиты русских, русскоязычных в Украине" — вот эту ситуацию одобряющие СВО считали "чрезвычайной" и полагали, что в этом случае было необходимо вмешательство [России], было необходимо "помочь своим". Вот в этом есть сходство и с крымской ситуацией 2014 года. Отмечались в нынешних ответах также тема "защиты своих рубежей", убеждение, что на Россию "готовилось нападение руками украинцев" — то есть Россия представлялась многим нашим гражданам не агрессором, а жертвой. На всём этом произошла консолидация населения вокруг власти. С февраля-марта рейтинг Путина вырос с 71 до 83%. Стало непатриотичным критиковать президента, власть, армию. Изменилось и отношение к официальным телеканалам — выросла их аудитория и одновременно уменьшилось количество людей, читающих и смотрящих альтернативные источники информации, которые стали определяться как "фейк-ньюс" и "вражеская пропаганда".
Волков отметил период с конца марта до начала осени, когда население России несколько адаптировалось к происходящему. Он пояснил, что люди стали всё больше уходить в решения своих экономических проблем и вместе с тем стали заявлять, что они уже "сторонятся новостей о войне, чтобы не подрывать свое психическое и физическое здоровье".
— К концу лета стало отчетливо заметно, что люди приучились жить во всей этой атмосфере. Начали вновь расти потребительские настроения, вновь появился какой-то оптимизм. И всё это закончилось 21 сентября, — отметил Волков.
Мобилизация, как констатировал социолог, стала для многих россиян шоком.
— Хотя предыдущая адаптация и позволила отчасти принять эту новость, но изменения в общественном сознании, конечно же, произошли. Смешанных чувств уже не было. Прежде всего, потому что изменилось базовое условие спокойного самочувствия — что где-то идут боевые действия, но нас это не затрагивает. Теперь процентов 70 ощутили страх и тревогу. Впервые за полгода сразу процентов на шесть-семь снизился рейтинг Путина, правительства. Сразу вырос пессимизм; люди осознали, что какое-то планирование жизни стало совсем невозможным. Словом, граждане восприняли мобилизацию как нечто однозначно плохое. Тем не менее предыдущая консолидация в основном сдержала протесты населения, — резюмировал Волков.
"БОЛЬШИНСТВО УЖЕ СЧИТАЕТ, ЧТО С ЗАПАДОМ НУЖНО РАЗГОВАРИВАТЬ ТОЛЬКО НА ЯЗЫКЕ СИЛЫ"
После выступления Дениса Волкова "Idel.Реалии" поговорили с ним о настроениях в российском обществе касательно одобрения новых территориальных аннексий, опасений ядерного конфликта, а также о степени готовности общества поддержать массовые репрессии против антивоенных активистов.
— Как вы полагаете, российское общество сейчас сознает, что оно соучаствует не только в агрессии против суверенной страны, но и в аннексии чужих территорий? Как оно себе это объясняет?
— Большинство населения, как я уже говорил, рассматривает свою страну — Россию — как жертву, а не агрессора, говорит, что "это же на нас идут со всех сторон санкции", и так далее. А к этим референдумам оно относится именно как к референдумам, как к объявленным процедурам волеизъявления. Опрос, проведенный нами в конце августа, показал: 45% респондентов считали, что Херсонская и Запорожская области Украины должны войти в состав России, 21% полагал, что они должны стать независимыми государствами, а 14% — что они должны оставаться частью Украины. В том же опросе мы спрашивали, как респонденты относятся к планам проведения уже этой осенью референдумов в Херсонской и Запорожской областях об их вхождении в состав России. 69% опрошенных ответили, что поддержали бы принятие данных областей в состав России по результатам референдума, и лишь 20% воздержались бы от этого шага.
Я отмечу тут еще такую динамику. Еще в 2013-2014 годах большинство россиян считало, что в Украине идет гражданская война, и полагало, что в нее не стоит вмешиваться. Но уже в 2015-2016 годах более 40% заявляли, что этот конфликт легитимизировал все решения российских властей по Крыму и по [военной и другой] помощи Донбассу.
— Украинцы — политики, общественные деятели, журналисты — до сих пор и весьма часто обращаются к россиянам с призывами не воевать против их страны, сделать хоть что-то, чтобы российская власть прекратила эту войну. Как вы полагаете, какую реакцию в российском обществе встречают такие обращения? Читают ли их россияне вообще?
— Общество ведь давно уже разделилось на политические лагеря, в том числе и по отношению к украинским событиям. Сложились определенные группы, которые слушают разные источники и по-разному воспринимают информацию о тех или иных событиях, по-разному реагируют на заявления политиков и комментаторов. У этих групп уже давно сформировалось устойчивое мировоззрение, где четко прочерчено, кто свой, а кто чужой. Так, большинство людей смотрит российское телевидение и говорит, что всё остальное — вражеская пропаганда. А есть группа людей — примерно 20% — которая еще до всех событий в Украине плохо относилась к действующей российской власти. Вот там такие заявления приветствуются, хорошо воспринимаются. Но эффект они будут иметь очень ограниченный.
— Может ли российская власть, по мнению социологов, "разогнать" внутреннюю мобилизацию общества до степени, присущей второй половине 1930-х годов, времени "Большого террора"? Готово ли будет общество поддержать массовые репрессии против несогласных, если власть развернет такие репрессии?
— Сложно сказать. Пока что те репрессии, которые уже идут, происходят всё же не с деятельного согласия общества. Скорее, оно к ним безучастно. В начале военных действий многие эксперты говорили, что да — вот сейчас начнется такая мобилизация общественных настроений, людей будут активно втягивать в одобрение действий властей на всяких собраниях, "пятиминутках ненависти" и так далее, но этого не произошло. Если такие попытки и были, они в большинстве случаев окончились ничем, разбились о нежелание людей участвовать в таких мероприятиях. Люди от этого самоустраняются, говорят: "Лучше вы это делайте как-то без меня". Да, настроения меняются и сейчас в сторону большей консолидации, но все равно это больше пассивное, а не активное принятие того, что происходит.
— Тем не менее мы уже наблюдаем травлю антивоенных активистов, видим, что на них пишут доносы...
— Пока что это все-таки больше профессиональные кампании, которые ведутся, так сказать, профессиональными провластными активистами. Все же сейчас уже не советское время — общество заметно изменилось.
— Нынешней осенью усилились опасения, что все может кончиться ядерным конфликтом. Вы сказали, что российское общество было готово к войне, очевидно, говоря о войне обычной, конвенциональной. Можно ли сказать, что оно готово и к ядерной войне?
— Видите ли, эта тема ранее была табуирована [в опросах], ведь ничего такого не происходило. Если сейчас попытаться подойти к этому вопросу, то мне кажется, что обеспокоенность вероятностью возникновения такого конфликта у россиян высокая, но все же доминирует впечатление, что пока это всё разговоры. Мол, поговорят, попугают и успокоятся. Но опасность, я полагаю, кроется в целом в том, что большинство уже считает, что с Западом нужно разговаривать только на языке силы.
— Видите ли вы разницу между тем, как проводится мобилизация в национальных республиках и в других российских регионах? Об этом сейчас часто пишут в независимых российских СМИ.
— К сожалению, у нас выборки маленькие — и такую разницу мы не можем в своих опросах зафиксировать. Можем лишь наблюдать за такими известными протестами против мобилизации, которые произошли в Дагестане, в Якутии, где был явный элемент антиколониальной риторики.
— Удается ли вам проводить опросы среди призывников, мобилизованных, в целом в военной среде? Чтобы выяснять их мнение о войне.
— У нас пока даже и возможности такой нет, чтобы, скажем, проводить на эту тему целевые опросы, фокус-группы. В рамках же обычного опроса представителей таких страт не набирается достаточного количества, чтобы сделать какие-то репрезентативные выводы. До них — до военных — и не добраться: большинство из них заперто в военных частях, где мы, понятно, не ведем опросы, а тех, кто сейчас находится на гражданке, — их слишком мало.
— Но если призовут сотни тысяч, то этого уже будет достаточно...
— Да, но когда они уже вернутся с фронта...
- Россия вторглась на территорию Украины 24 февраля 2022 года.
- Президент Путин 21 сентября объявил в России мобилизацию, назвав ее "частичной". Власти заявили о планах набрать в армию 300 тысяч резервистов, которые прошли службу и имеют опыт участия в боевых действиях. Эти утверждения не прописаны в официальном указе о мобилизации, и с первого дня ее проведения из разных регионов поступают сообщения о нарушении заявленных ограничений.
- 31 октября министра обороны России Сергей Шойгу поручил генеральному штабу завершить "частичную" мобилизацию в России. В пресс-релизе Минобороны утверждалось, что все мероприятия, связанные с мобилизацией, должны быть прекращены — в том числе подготовка и вручение повесток. Военкоматы, пункты сбора другие учреждения, которые участвовали в проведении мобилизации, должны перейти в обычный режим работы.
- 1 ноября пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что соответствующий указ Владимира Путина о завершении частичной мобилизации не нужен: "Точка поставлена, частичная мобилизация завершена, нового этапа мобилизации в стране не будет", — сказал он.
