Осенью прошлого года экс-координатор штаба Навального в Чувашии ("Штабы Навального" признаны в России "экстремистской" организацией, их деятельность запрещена) Семён Кочкин уехал из России в Грузию, опасаясь уголовного преследования. Как таковых планов на длительную эмиграцию у него тогда не было. Но российское вторжение в Украину все изменило. В феврале Кочкин и несколько других активистов, которые также приняли решение об отъезде из России, создали Telegram-канал "Сердитая Чувашия". Истории о первых днях войны, данные о погибших чувашах, протестные акции и новости о преследовании активистов и "частичной" мобилизации собрали более 14 тысяч подписчиков. В интервью "Idel.Реалии" Семён Кочкин подводит итоги 2022 года.

— Каким этот год выдался для вас?

— Этот год начался с войны. Все было вокруг событий в Украине. И это все — помимо того, что я переехал в другую страну… Вопрос с войной на мне отразился все же сильнее. Если раньше планировать было сложно, то сейчас совсем непонятно, что будет завтра. Я думаю, такая история у многих, в том числе у тех, кто сейчас живет в России. Все с этим столкнулись. А как планировать, когда все каждый день меняется? Это чисто психологически некомфортно. Тяжело всем.

Мне, возможно, повезло даже больше, потому что я уехал раньше, чем планировал. То есть уже на момент начала войны я был не в России. А тем, кто уехал в феврале или в сентябре, как раз гораздо тяжелее. Поэтому я — не главная жертва. Я уже не говорю про украинцев, которые вообще ужас, как все переживают. Когда-то я все-таки вернусь домой, мой дом останется, у этих людей [украинцев] дома физически нет.

— Как вас изменила жизнь в эмиграции?

— В контексте того, что я сейчас спокойно хожу по улицам, не вижу на каждом углу полицейских, не застал момента, когда российские города погрузились в букву Z, не видел эту войну так близко... В этом я другой. Если вы пройдете сейчас по Тбилиси, то увидите, как здесь все увешано украинскими флагами.

Когда началась война, здесь началась демонстрация. Огромное количество людей вышло на улицы против войны. Кроме того, я воочию не увидел, как за слово "война" в России сажают. Наверное, в этом смысле у меня другой опыт, и я в чем-то другой человек, чем те люди, которые все это пережили. Если говорить про мои личные изменения, то, наверное, я стал по-другому относиться к вопросам миграции и виз. Теперь я сторонник отмены всяческих виз и границ.

Грузия — необычная страна для моего личного осознания. Жители этой страны очень тяжело переживали события 2008 года. И я себя чувствую тут меньшинством, которое очень накосячило перед большинством, живущим здесь. Я не думал, что у меня будет такой опыт, что я буду это переживать, а в итоге я оказался в центре всего этого. Отныне за косяки Путина все россияне во всем мире будут отдуваться.

— В плане своей политической деятельности вы довольны работой вашей команды?

— Борьба, наша команда, которая пытается что-то делать, наш проект "Сердитая Чувашия" — это то, что меня вдохновляло на протяжении года. Я видел, как в нас верят люди. Есть люди, которые готовы нам жертвовать деньги. Есть люди, которые готовы тратить время на создание контента, на помощь другим. Меня вдохновили люди из Чувашии, которые после наших постов решили помогать украинцам — наши власти называют их беженцами. Активисты съездили в лагерь, где живут украинцы, а мы просто написали про них репортаж. В итоге мы просто смогли объединить людей вокруг проблемы. Позднее даже администрация города и республики вспомнили, что эти люди есть. Если раньше было множество сообщений от украинцев в Чувашии, что им нужны вещи, то сейчас какие-то базовые потребности преодолены.

Кстати, 2022 год — мой самый неактивный год по снятым и смонтированным роликам. Зато [видео о] бунте мобилизованных собрал больше полумиллиона просмотров — это рекорд. Вот как получается: вроде сделал немного, но зато получилось самое популярное видео на канале. У меня были разные периоды в этом году. Поначалу было очень грустно. Был период, когда я просто ничего не хотел делать, но, как показывает время, этот тайм-аут был необходим.

— Какая главная идея у Telegram-канала "Сердитая Чувашия"?

— Мне кажется, что главное в нашем проекте — надежда. И в целом вся наша работа именно про надежду, про какой-то позитивный образ будущего. Я помню время, когда мне приходилось жить в России, и было очень грустно. Помню 2014 год, когда мне казалось, что большинство россиян за войну — и мне было плохо. Сейчас с ростом подписчиков на канале "Сердитая Чувашия" я понимаю, что действительно есть люди, которые против войны. Главное, что удалось сделать, — вселить в людей надежду, что все это закончится.

— В "Сердитой Чувашии" стали появляться посты, где вы много пишете о чувашском языке. Скучаете? Или пришло понимание, что это важно?

— Скучаю тоже. Я всегда понимал, что это важно, но не понимал, насколько это необходимо. После 24 февраля я понял, что это супер необходимо, что без этого вообще никак. Мы же переживаем интересный исторический виток. Если мы не будем говорить про народы, которые живут в России, то что с нами будет? Можно пофантазировать на тему, а что будет, если Путин победит. Он ведь реально будет уничтожать все, что не похоже на линию партии. Если Путин победит, у нас больше не будет никаких национальных языков, национальной культуры. А если и будет, то это станет еще более карикатурно — ещё хуже, чем сейчас.

Раньше мне казалось, что у общества нет запроса на национальные темы, я даже где-то боролся с этим внутри себя. Когда я учился, никто не говорил на чувашском языке. В нашей школе в Чебоксарах — в столице Чувашской Республики — не было принято говорить на родном языке. Это не давало социального рейтинга, а, скорее, наоборот. Был бы я хотя бы в 2016 году тем человеком, который рассуждал, как сейчас, и жил бы в Чебоксарах, наверное, немного по-другому бы начал говорить и писать.

Все происходит не сразу. На самом деле я очень скучаю и нахожу ресурсы, о которых раньше не знал. Я нашел фотографа, который делает крутые кадры из Чувашии. Он выставлялся даже на "Винзаводе" в Москве. Я стал меньше заходить в Instagram, чтобы не грустить, не видеть посты из Чебоксар. Скучаю по чувству дома, по друзьям, по родственникам, по магазину рядом с домом, по каким-то общечеловеческим моментам. Можно грустить по запаху листвы в чебоксарском парке, но это все, на мой взгляд, как обман мозга. Это все равно, что люди говорят, как скучают по советскому пломбиру. Это дорога в пропасть — сильно переживать и грустить.

— Над проектом "Сердитая Чувашия" работают несколько человек, в том числе чебоксарский активист Вадим Никифоров. При этом многие ваши сторонники в разное время уехали из России. Осталась ли в Чувашии оппозиция, на ваш взгляд?

— Конечно, осталась. Людей, которые против Путина, очень много. Да, сейчас нет политических структур, которые могли бы участвовать в выборах, составив конкуренцию власти. Но какие сейчас выборы? Раньше выборы были "курам на смех", а сейчас это вообще — пропасть. Очень опасно, что люди не могут "провести" себя внутри Чувашии. Любая оппозиционная активность — даже не политическая — связана с очень большими рисками. Власть не готова терпеть вообще ничего. Если бы условно завтра мы пришли к тому, что у нас нет автократии, нет Путина, у нас тут же на пост главы республики было бы очень много кандидатов. Тем не менее есть люди, которые говорят, есть поползновения и признаки жизни, если так можно выразиться. В то же время больше нет такого понятия, как свобода собраний. Зато в Чувашии нет политзаключенных — и это уже хорошо. Блогер Константин Ишутов освободился, активистку Елену Блинову вроде бы пока не сажают — единственные позитивные новости на эту тему.

— Если выборов нет, стоит ли вообще за ними следить?

— Допустим, в каком-то посёлке Чувашии есть активный мужчина, который решил участвовать в выборах. И у нас есть шанс ему помочь. Почему нет? Даже в Чувашии были случаи, когда человеку для победы не хватало всего пары голосов. Поэтому в целом следить можно, иногда это даёт какие-то плоды, плюсы. Но стоит ли к этому относиться серьезно и переживать, если кто-то набрал мало голосов или проиграл? Думаю, не стоит. Это уже не "священная корова", это непонятное зрелище под названием "выборы в России". Почему я на них обращаю внимание? Потому что об этом все равно никто не напишет так, как было на самом деле — и уже будет интересно.

Всегда интересно смотреть, чем занимаются "бульдоги под ковром". Я думаю, массовому читателю это не супер интересно, но мне об этом писать нравится. Но очень серьезно к этому относиться не стоит. Главные кандидаты в политике, на мой взгляд, уехали из страны. И если найдётся какой-то человек, который захочет поучаствовать, я готов ему помочь. Но это реально сложно. Сложно собрать документы, подать их, сложно потом наблюдать. В любом случае это хороший опыт, задел на будущее. Например, человек попробовал участвовать в выборах при Путине в 2020 году. Потом участвовать в выборах в свободной стране ему будет гораздо проще, потому что он уже такое повидал — и ему не страшно.

— А вам страшно сейчас?

— Мне неприятно. Недавно к моему знакомому приходили с обыском, он работал в штабе Навального, вёл свой YouTube-канал. Я бы не хотел, чтобы пришли к моей семье, но мы их не контролируем. Это просто обнаглевшие сволочи, которые приходят к людям с обысками рано утром. Но я на это повлиять не могу. Раньше я думал, что если буду что-то делать, то все изменится. Так не работает. Я проработал в штабе Навального четыре года — и ко мне теперь всегда могут прийти с обыском. По мнению властей, я четыре года возглавлял ячейку "экстремистской" организации. По формальным законам, я очень плохой человек.

Недавно я смотрел канал ГТРК Чувашии — там было видео с мужчиной, который раскаялся, его назвали "экстремистом". О нем известно, что он сидит в колонии Чувашии и размещал "экстремистские" ролики в интернете. И теперь телевизор нам рассказывает, что он все понял, а люди, которые делают этот "экстремистский" контент, находятся за границей и получают за это деньги. При этом лицо человека не показывают, имя не говорят. Из контекста я понял, что это активист исламского течения. Но в целом это мог быть человек, который распространял ролики Навального. Несколько лет назад это был ИГИЛ (признано в России террористическим), а теперь это уже ролики Алексея Навального, против тех, кто в оппозиции Путину.

Конечно, мне страшно за свою семью, я чувствую себя неуютно, находясь вне дома. Сложно жить в чужой стране. Я не гражданин Грузии, я гражданин той страны, которая напала на Грузию в 2008 году. У меня есть проблемы с получением виз в Европу. Есть проблема с тем, что Путин регулярно требует экстрадиции оппозиционеров, которые где-то там находятся. Конечно, это неприятно. Опять же — если сравнивать ситуацию с людьми, которые живут в России, то им сейчас живётся гораздо сложнее, чем мне в Грузии. Тут я нахожусь в безопасности, есть возможность заниматься активизмом — и я этому очень рад. И сейчас я пытаюсь насладиться этим моментом.

— Удалось ли вам себя реализовать, находясь в Грузии?

— Мне опять повезло. Я смог найти себе работу, не меняя при этом сферу деятельности. Я работаю в расследовательском издании "Хроники.Медиа", делаю ролики. Иногда меня зовут на проекты, связанные с видео или чем-то ещё. Меня это увлекает. Но в целом меня знают, я нормально устроился. Если бы я приехал в феврале, мне, наверное, было бы тяжелее. Я уехал вместе со своей девушкой. Настя учит чувашский язык и говорит на нем, как Хузангай (Петр Хузангай — чувашский советский поэт — "Idel.Реалии"). У нас есть мечта, что когда будет возможность, мы со всеми чувашами возьмем в аренду чартерный самолет и все вместе из Тбилиси полетим в Чебоксары. Я уверен, что Настя скажет большую и пламенную речь на чувашском языке.

— В Грузии есть чувашская диаспора?

— Здесь много людей, которые приехали из Чувашии. Мы пробовали собираться. Пока у нас комьюнити не такое огромное, чтобы проводить большие встречи. Мы ходили на митинг — и нас, чувашей, было человек шесть. Когда я начал выступать, обучил кричалкам на чувашском всех митингующих, которые там были. Поэтому в целом можно сказать, что нас было гораздо больше, потому все протестующие русские в Тбилиси обучились кричалкам на чувашском.

— Как за этот год изменились ваши отношения с близкими?

— Они переживают. Спрашивают, когда я приеду. Бабушка говорит, что скоро 2024 год, а значит Путин закончится. И я, по словам бабушки, смогу вернуться. Но часть моих родственников не уверена, что Путин не останется на свой очередной срок. Мне тоже кажется, что Путина не остановит Конституция России. Его остановят две вещи: он просто умрет из-за старости или люди выйдут на улицу и устроят революцию. Что будет раньше, не знаю — все зависит от нас. Я со своей стороны пытаюсь что-то сделать, хотя бы стараюсь приблизить момент, когда в своей стране можно будет жить свободно.

— Скоро Новый год, время подводить итоги, строить планы на будущее. Что по итогам выходит у вас и вашей команды?

— Сейчас невозможно строить планы. Меня позвали на антивоенный конгресс в Берлине. Я очень хотел поехать, но власти Грузии перестали пускать активистов из России. Есть вероятность, что если я поеду в Берлин, то обратно в Грузию меня не впустят — и мне придется искать какую-то новую базу.

— А что по итогам?

— В 2022 году мы уговорили не ехать на войну не одного человека. Я думаю, что благодаря нашим публикациям о бунте мобилизованных кто-то точно не вернулся в эту часть (тогда солдат отпустили в увольнительные). Тем самым эти люди сохранили свою жизнь и жизнь тех, кто находится в другой стране — в Украине. Мне кажется, в следующем году нам удастся сделать больше. Но опять же — все меняется, строить планы невозможно. Я думаю, что и журналист телеканала "Дождь" Алексей Коростелев, которого уволили, совсем не представлял, что такое возможно, что мы до такого докатимся…

— Вы можете прокомментировать инцидент с увольнением?

— Я не понял, почему на него кто-то может злиться. Очевидно, что он не имел в виду того, что ему приписывают. Я считаю, что вообще правильно говорить, как есть. Правильно говорить, что у российской армии ничего нет, что солдаты умирают в окопах. Абсолютно нормально говорить про проблемы мобилизованных, я вообще не вижу в этом проблемы.

Я понимаю контекст, почему на журналиста все обозлились, но я не считаю, что они правы. Если ты хочешь, чтобы тебя смотрели и читали… Но тебя не будут смотреть, если ты будешь называть людей не пойми как, тем более мобилизованных. Мобилизованные из Чувашии ещё и до фронта не доехали. И что, не говорить об их проблемах? И аргументация, что если у них будут лучше условия, они будут лучше убивать украинцев — это не так. Я думаю, наши мобилизованные бунтуют из-за условий, потому что у них нет других вариантов на бунт. Невозможно бунтовать против войны внутри части. Поэтому я не понимаю упреки Латвии. Что мы теперь, заберем лицензию у телеканала, который говорит правду? Ну, прекрасно, что тут скажешь. Вот это и есть борьба с путинским режимом.

— Как можно понять позицию властей Латвии?

— Это всеобщая усталость от войны. Российская армия ведет войну уже год. Сколько человек погибло не за что? Страдать за это будут люди с красным паспортом, никто не будет заступаться за людей с красными паспортами. Вы можете представить, что люди могли заступаться за немцев в 1945 году? Теперь люди, у которых есть российский паспорт, будут восприниматься как пособники этого режима. Это наша проблема. И нам ничего не поможет, даже если мы будем говорить, что мы чуваши. Так не работает. Для людей, которые пострадали, мы все люди с красным паспортом — и уже неважно, какая у тебя идеология, какая вера. Сейчас мы для огромного количества граждан в мире — пособники ужасной войны, которую развязал Путин. У нас будет множество неприятностей из-за этого, которые придется расхлебывать нашим детям.

— Из этого есть выход?

— Не озлобляться самому. Я каждый день сталкиваюсь с негативом. Мы не даём возможности комментировать посты о погибших солдатах, потому что там нет ничего хорошего. Это комментарии ненависти. Мне за такую миролюбивую позицию и в "Твиттере" регулярно "прилетает". Люди и внутри России очень злые, но я на них совсем не злюсь. Если мы в целом боремся за то, чтобы в Чувашии после Путина можно было нормально сосуществовать, мы должны приходить к примирению в обществе, уходить от фашизма. Мы должны говорить, что это была большая ошибка, но нужно идти дальше, не озлобляться.

— Почему вы считаете важным вести статистику погибших солдат в Украине?

— По сути, это должны делать наши власти, но они этого не делают. Это наша история, пусть за которую нам и стыдно. Кто-то должен этим заниматься.

— Подводя итог, хотелось бы спросить вас, можно ли заниматься политикой в России, находясь за границей? Возьмем конец 2020 года, — эмигрировавший из Чувашии оппозиционер Дмитрий Семёнов в интервью сказал, что публичный политик "должен находиться на месте, а не за рубежом". Вы с ним согласны?

— В 2020 году мы жили в другой стране, которая не начинала войну и не развернула машину репрессий такого масштаба. Я люблю Чувашию всем сердцем, хочу для нее только лучшего и считаю себя патриотом республики. В то же время обстоятельства не позволяют мне находиться дома. Но я собираюсь продолжать работу над тем, чтобы делать Чувашию лучше и приближать ее свободу. Мне не очень важно, как меня будут при этом называть — публичным политиком, блогером или ещё как-то. Поступки говорят громче слов.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.