Самарский активист Александр Кудашев после начала войны задался целью попасть в Украину, чтобы оказывать волонтёрскую помощь, но ему отказывали во въезде. Тогда Кудашев утверждал, что является пацифистом и не возьмёт в руки оружие. К июню 2023-го ему всё-таки удалось легально пересечь границу Украины, но… в качестве новобранца "Русского добровольческого корпуса" (РДК). "Idel.Реалии" поговорили с ним о том, почему он отказался от пацифистских взглядов, как его приняли украинцы и при каких условиях он готов вернуться в Россию.

БОЛЬШЕ НЕ ПАЦИФИСТ

— Как вы попали в Украину? Вы добивались этого больше года, вас дважды не пускали пограничники…

— Да, у меня был запрет на въезд на десять лет, а потом я ещё и потерял загранпаспорт, в котором стояли все эти штампы. Остался только внутренний.

22 мая в Кишинёве у меня был суд, я пытался оспорить решение об отказе мне в предоставлении политубежища. Это позволило мне провести какое-то время в стране после решения миграционной службы. На этом заседании я спросил, могу ли я отозвать иск. Мне сказали, что да, но в таком случае я должен покинуть Молдову в течение 15 дней. Я решил отозвать иск. Забрал решение.

После этого я написал ребятам из "Русского добровольческого корпуса" (РДК); сказал, что если они не решат вопрос с моим пропуском в Украину, то я незаконно перейду границу и обращусь к Владимиру Зеленскому. Я записал ролик, в котором рассказал о себе, своей истории и попросил предоставить возможность легально попасть в Украину с последующим вступлением либо в РДК, либо в Легион "Свобода России". В итоге ребята из РДК сделали мне специальную бумагу — и я легально въехал в страну.

— Год назад, когда мы с вами разговаривали, вы утверждали, что придерживаетесь пацифистских взглядов. Вы хотели помогать украинцам как волонтёр и не брать в руки оружие. Почему ваши взгляды так сильно изменились?

— Я кое-что переосмыслил. Весь наш российский оппозиционный блок так или иначе ставит на то, что смена режима возможна только после победы Украины в этой войне. Многие считают, что поражение России станет началом изменений в политической жизни. С этой точки зрения выходит, что Вооружённые силы Украины (ВСУ) сражаются не только за свою страну и свободу, но и за то, чтобы произошли изменения в нашей стране. Мы должны понимать, какой ценой это происходит — ценой людей, которые не имеют отношения к России. Сидеть в безопасной стране и ждать, когда они победят — я не оставляю себе такого морального права.

Я хотел бы быть пацифистом. Я бы хотел решать все эти проблемы с помощью дипломатии и диалога. Но вчера я стрелял из боевого оружия. Мне очень неприятно осознавать, что я держу в руках орудие смерти. Хотелось бы иначе, но, к сожалению, сейчас все отличные от провластных взгляды маргинализируются и криминализируются. По сути, нам не оставляют другого выхода. Если более широко [рассуждать], я приехал не защищать Украину и не воевать за РДК — я приехал защищать свои ценности, свои идеалы и убеждения. К сожалению, российская власть втоптала их в грязь.

ВОЛЖАНЕ В РДК

— Как на вас реагируют украинцы? Нет ли негатива?

— На примере. Я был в одном добровольческом батальоне, где должен был проходить курс молодого бойца — он полностью состоит из украинцев. Конечно, меня расспросили о цели приезда, взглядах на жизнь, на российские власти, на действия РДК. Это люди воюющие, которые были на фронте. Когда-то они принципиально отказались от русского языка, но они заговорили на нём снова, когда появился "Русский добровольческий корпус"; когда стало понятно, что в России ещё не всё потеряно в плане общества. Для меня это очень показательно. По сути, Легион "Свобода России" и РДК добились того, что нам — россиянам — дали шанс, как бы пафосно это ни звучало. И в разговорах с украинскими бойцами я не чувствую предвзятости из-за красного паспорта.

Но при этом не очень приятно общаться где-то в публичных местах, я стараюсь минимизировать контакты. Не знаешь, как на тебя посмотрят, как среагируют, придётся ли что-то доказывать. Сегодня на пробежке две женщины спросили меня, откуда я. Я ответил: "Мы — свои". Они переспрашивают: "Свои-свои, но откуда?" Пришлось минут пять объяснять и доказывать, что, хоть мы и говорим на русском, мы не являемся теми, кто приходил сюда и пытался захватить эти земли. Конечно, это неприятно.

— Кто вообще те люди, которые состоят в РДК?

— В основном — россияне, жившие или находившиеся на территории Украины на момент вторжения. Многие из них находились в разных подразделениях: Теробороне, "Азове" и так далее. А кто-то просто пытался добиться, чтобы им дали возможность защищать Украину. Но потом начали ужесточать меры по оружию, экипировке и так далее — и ребята начали сбиваться в кучу, в итоге образовалось подразделение в составе ВСУ.

— Вы — единственный волжанин в РДК?

— Я пока не со всеми знаком, но вроде бы была история с самарцем. Там пленных везли на обмен, и в автобус зашёл Денис "White Rex" Никитин — наш командир. Он толкнул речь и предложил тем, кто не хочет возвращаться в Россию, присоединиться к РДК. Один из них согласился, он — "вагнеровец" из Рубёжного, то есть прям из-под Самары. Я потом общался с ним. Его завербовали в колонии, он месяц повоевал, поучаствовал в штурмах. Он рассказал о бардаке, который там творится. О том, как расстреливали тех, кто отказывался воевать. Потом его захватили в плен, где он провёл порядка восьми месяцев. Не знаю, можно ли ещё какие-то детали рассказывать, но в целом вот такие люди есть.

КАК ПОПАДАЮТ В РДК

— Россиянину, не находившемуся в Украине, тоже приходится преодолевать такой путь, как и вам?

— Да. Обычно россиянам очень сложно сюда попасть. Есть даже такая шутка: если хочешь спросить, как человек сюда попал, говоришь: "Пиксель или мультика́м?" Я могу что-то путать, но смысл в том, что украинцам выдают обмундирование "пиксель", а россиянам — "мультикам".

Для того, чтобы получить "пиксель" с русским паспортом, нужно пройти очень сложный путь. Но есть люди, готовые ждать месяцами на территориях третьих стран, пока решаются вопросы въезда, пройдут проверки и прочее. Это идейные люди, мотивированные. И в одном наши взгляды одинаковые: путинская власть — это преступный режим, и это надо менять любыми способами. Демократические способы, которые мы пробовали раньше, — пикеты, митинги, акции, петиции — больше не работают. Теперь смена режима возможна только силовым путём. Все это понимают, и это нас объединяет. Кроме меня, здесь есть как минимум ещё один пацифист — бывший санитар, работавший в ковидном госпитале. И теперь он тоже учится, как убивать людей.

— Каким образом всех этих людей проверяют перед тем, как взять в ряды РДК?

— Я не знаю. Думаю, если бы и знал — вряд ли сказал бы, не нужно облегчать задачу тем, кто хочет заслать шпионов. Я знаю за себя: у меня было много действий, которыми я выражал однозначную и последовательную позицию по отношению к режиму, к войне, к тому, как я вижу будущее России. Так что ко мне не было много вопросов. Как обстоят дела с другими ребятами — я не знаю и даже не хочу знать.

— Как проходит курс молодого бойца? Вы уже знаете, когда пойдете в бой?

— Ну, мы учимся стрелять. Отрабатываем различные техники ведения боя. Это тоже своеобразное искусство, где нужна техника и понимание того, как всё работает. Есть физическая подготовка для того, чтобы совершать марш-броски, так как РДК — это диверсионно-разведывательное подразделение с заходами на территорию врага. Учимся штурмовать здания, целиться, отстреливаться из окопов. Узнаём различные виды вооружения.

Сколько это будет идти — я не знаю. Наверное, теоретически у этого нет какого-то финала. Если проводить аналогию со спортом, то там ты можешь перейти только в более высокий разряд, но всегда будешь тренироваться и совершенствовать навыки. Я не знаю, когда получу приказ и пойду в первый бой. Это со мной не согласовывают и вряд ли сообщат сильно заблаговременно.

СТРАШНО ЛИ УБИВАТЬ?

— Не пугает, что придётся убивать людей?

— До того, как поступил приказ взять в руки оружие и поменять магазин, у меня была фобия этого предмета. Я не хотел к нему прикасаться, чувствовал блок. Потом был внутренний блок нажатия спускового крючка. И все эти блоки рушатся под воздействием обстоятельств. Когда придёт время выстрелить в человека, думаю, и этот блок будет разрушен. Не только приказом, но инстинктом самосохранения, ведь этот человек тоже будет пытаться меня убить.

Размываются понятия о человеке, о личности. Как мне кажется, это будет упрощено до "противник, который или убьет меня, или я его". Хочу я этого или нет? Глобально — нет, не хотел бы. Но каждый из нас сделал выбор и находится на той или иной стороне. Люди решили отстаивать путинское правление и готовы защищать режим с оружием в руках, убивать и умирать. Остальное — нюансы, и неважно, заставили их, обманули или что-то ещё. Я тоже сделал свой выбор, так что не думаю, что у меня будет сожаление. Но пока не знаю, как это отразится на моей психике.

— В мае этого года РДК провёл рейд на территорию Белгородской области. Вы тоже готовы заходить в Россию вместе с украинскими военными?

— Я понимал, куда иду, и я не идеализировал войну. Я понимаю, что это не имеет ничего общего с кино, где совершают подвиги и кричат "ура". Я знаю, что война — это боль, грязь, смерть, страдания, разрушенная психика. Я осознавал это раньше и осознаю сейчас. Поэтому те задачи, которые поставит нам командование, я буду выполнять, если среди них не будет таких, которые нарушают мои представления о добре и зле.

— Например?

— Стрелять в безоружных, мародёрствовать, совершать военные преступления. Но я не думаю, что такие приказы будет отдавать РДК. Так или иначе, подобное я не стал бы выполнять даже под угрозой смерти. А так — да, я подчинюсь, если будет приказ идти в Белгородскую область.

— А уголовной ответственности не боитесь? Например, сейчас в России объявлен в розыск самарец Артём Широбоков, который служит в ВСУ…

— Не знаю, мне абсолютно всё равно. Мы должны понимать, что все уголовные дела закроют, как только сменится власть в России. Ну, может, не все, но если коротко — нет, не боюсь. Я думаю, все эти дела будут аннулированы: поджоги военкоматов, убийства пропагандистов и так далее. Потому что власть не оставила нам выбора, кроме насильственного сопротивления. Такие люди сопротивлялись и сопротивляются незаконному режиму, им пришлось идти на такие меры.

— То есть убийства тоже нужно прощать?

— Да.

КАК ДОЛЖНА КОНЧИТЬСЯ ВОЙНА

— Скучаете по Самаре?

— Мне кажется, что это как с бывшими партнёрами. Много хороших воспоминаний, и после расставания сильно по ним тоскуешь. Но со временем у каждого появляется своя жизнь, и ты, с одной стороны, ценишь прошлое. А с другой — понимаешь, что будет другой человек. Я не знаю, смогу ли я жить в обществе, которое призывает бомбить Киев и убивать украинских детей. В обществе, которое считает, что Путин всё делает правильно. Я хочу относиться к этим людям, как к больным, но эмоционально я испытываю ненависть.

Самара — это что? Условно территория с какой-то инфраструктурой. То же, что я вижу в других городах. Может быть, другие люди, улицы, названия и так далее. Но я не уверен, что скучаю по этим людям, за исключением своего круга общения.

— Что будете делать, когда война закончится? Вернулись бы в Самару?

— В Самарскую народную республику? Шутка. Во-первых, я не знаю, когда кончится война. Я был на презентации книги Леонида Парфёнова, и ему там несколько раз задавали вопрос, что ждёт Россию. Он сказал, что не может ответить. Но он считает, что когда война будет закончена, для Украины самое страшное будет позади, а вот для России — впереди.

Это очень сложный вопрос. В чём — победа Украины? В освобождении территорий, включая Крым? Допустит ли это Путин и его окружение, как отнесётся к этому российское общество? Будет положено много жертв, если Путин решит идти до конца, и это продлится ещё многие годы.

Если говорить о некой "победе России", то тоже неясно, в чём бы она измерялась. Если раньше говорили о какой-то "демилитаризации", "денацификации" и прочем бреде, то что нужно сделать с украинцами, чтобы "денацифицировать"?

В общем, очень непонятный путь что для той, что для другой страны. Я год прожил в Кишинёве — и было невозможно построить планы на будущее. Оно было настолько неизвестным и непонятным, что приходилось жить одним днём, в лучшем случае — одной неделей. Есть деньги — снял квартиру, оплачена она на месяц. А дальше — вообще неизвестно. И сейчас так же. Не знаю, буду ли я жив, когда война кончится.

— А как должна закончиться война? Вы шутите про "народные республики" — считаете, Россия должна распасться?

— Нет, конечно, я не хочу распада России. У меня есть фотка с флагом БНР ("Белгородская народная республика"), но это стёб на предмет того, что Путин шёл на расширение России, а в итоге получит её разделение. В своём нынешнем окружении я часто слышу, что тот или иной регион должен будет выйти из состава России. Я, скорее, это не поддерживаю. Я не знаю, как относиться условно к "Свободной Ичкерии". Наверное, регионы должны иметь право на самоопределение, как и все народы, которые имеют свою идентичность — татары, башкиры и так далее. Но я бы не хотел развала России. Я считаю, что объединение регионов более эффективно, чем если каждый будет действовать так, как хочет. В то же время нам не нужно забывать, что есть разные культуры и взгляды на развитие.

С Украиной всё просто — она должна быть в границах 1991 года. А с Россией сложнее. После того, как Россия обретет демократию, обществу предстоит решать, как двигаться дальше. И, я надеюсь, возможность решить будет у каждого региона. Если кто-то захочет отделиться, надо это принять.

О ПОПЫТКЕ "ВОЕННОГО ПЕРЕВОРОТА" В РОССИИ

— 23-24 июня Евгений Пригожин и ЧВК "Вагнер" начали поход на Москву, но спустя сутки всё закончилось. Как думаете, что это вообще было?

— Мне кажется, что Пригожин повысил ставки для гарантий из-за ресурсов, врученных лично Путиным. При этом никаких результатов в военном плане он показать не сумел. Думаю, он понимал, что его выставят виноватым. Поэтому он эскалировал ситуацию, получил гарантии и слился.

Любые подобные ситуации, где главнокомандующий теряет лицо перед "уркой", ведут как минимум к демотивации военных. Ну и боеспособные войска ЧВК сейчас вывели из Украины, и они сами чувствуют себя брошенными и обманутыми. Они шли воевать за одни обещания, под одни лозунги, а в итоге Пригожин сам же их опроверг, затем слился и оставил своих бойцов на растерзание системы.

Как минимум мы увидели несопротивление народа к тем, кто вошёл в прямой конфликт с Путиным. Даже наоборот: одобрительные аплодисменты, фотки с "героями" и прочее. А, значит, можно сделать вывод, что люди будут рады любому, кто готов свергнуть и остановить Путина. Ещё порадовало бездействие силовиков, которые обычно очень смело ведут себя с мирными протестующими. С вооружёнными людьми они не вступали в контакт и просто самоустранились.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.