Сын репрессированной немки 71-летний Николай Митькин из Пермского края добился права встать в очередь на жилье на юге России, откуда выслали его родных. Несмотря на маленькую победу, получить квартиру от чиновников пенсионер не надеется: очередь может растянуться на десятилетия. Репортаж "Idel.Реалии" из бывшего Усольлага, где еще остались семьи спецпоселенцев.
Николай Митькин родился на границе Пермского края и Коми — в поселке Усть-Язьва в 300 километрах от Перми. В середине прошлого века поселок служил сплавной пристанью лесозаготовок Усольского трудового лагеря. Здесь работала мать Николая Фрида Келлер, которую в 1941 году подростком депортировали из деревни в Орджоникидзевском крае (сегодня Ставропольский). Та же участь постигла ее семью и почти миллион советских немцев, переселенных в годы войны.
— Ночью пришли — собирайтесь. Документы взяли и увезли их. Там одни немцы были. Ее (Фриды) мать и младшего брата отправили в Казахстан, старшего брата в Глазов (Удмуртия — прим.), а мать сюда. Рассказывала, что кормили плохо: мороженую свеклу варили и очистки, что охрана с семьями выкидывала, — говорит Николай Митькин.
На лесозаготовках Фрида встретила будущего мужа — солдата Красной Армии, который отбывал срок за убийство немецкого офицера в дни объявления мира. Николай родился в 1951 году. Лагерное детство помнит слабо. Знает, что до пяти лет его водили в военную комендатуру — отмечаться, не сбежал ли вместе с матерю.
Узники валили деревья зимой, весной по пояс в воде сплавляли лес по реке. Фриду Келлер сняли с учета спецпоселения в 1956 году с расформированием трудового лагеря. Уже будучи свободной и реабилитированной, в 71 год Фрида покончила с собой — последствия рабского труда не обошли ее стороной.
— Выпила бутылку уксуса. Всё время жаловалась, что у неё невозможные боли в тазобедренном суставе. Она пойдет на уколы: ну, что тебе поставили? "Да, новокаин". От одного новокаина разве обезболишь? — рассказывает супруга Николая Светлана Митькина.
О переезде и даже недолгой поездке на малую родину Фрида не обмолвилась ни разу. О причинах родные узнали совсем недавно, когда получили возможность ознакомиться с архивным делом репрессированной.
— Там оказалась расписка, что она не вернется в Ставропольский край на место жительства. Она нам про эту расписку не говорила. Они запуганы были до смерти этими приказами, НКВД. Кроме того, я читала приказ о высылке немцев из края в количестве 100 тыс. человек — их высылали навечно! За что? Потому что ты родилась нерусской? — рассуждает Светлана.
Николай вырос в Усть-Язьве, как и мать работал на лесозаготовках. Несмотря на повальную миграцию немцев из здешних мест, о переезде не задумывался — привык. Митькины живут в деревянном доме, который сами же и построили. Большую часть времени зимой пенсионеры заняты подготовкой дров, так как за электрический обогреватель придется платить до 2 тыс. рублей в месяц.
У Светланы и Николая большая семья. В 2003 году, когда двое старших сыновей уехали из дома, родители узнали о ликвидации детского дома в соседней Вишере. Оттуда взяли на воспитание еще четверых. Когда выросли и младшие, пенсионеры стали подумывать о переезде.
— У нас уже нет хозяйства. Кроме собачонки, никого не осталось. Корова была, овцы, свиньи были. Все держали. Сейчас помощников нет. А один в поле не воин, — констатирует Николай.
ПРАВО ЖДАТЬ
В декабре 2019 года Конституционный суд России рассмотрел жалобу трех москвичек, родившихся на спецпоселениях в Коми и Кировской области. Вопреки закону "О реабилитации жертв политических репрессий" 1991 года, им не удавалось встать в очередь на жилье в Москве, откуда в Советском Союзе выслали их родителей. Ответ чиновников был короткий: нет прописки в регионе — нет квартиры. Суд тогда встал на сторону "детей ГУЛАГа" — репрессированных должны были ставить в очередь на жилье без выполнения каких-либо условий.
— Случайно я стала смотреть центральное телевидение и вдруг слышу: постановление о возвращении репрессированных на место высылки родителей. У меня высшее образование, я поняла вот этот юридический чирикающий язык. Стали вспоминать, о чём свекровь рассказывала. Началась переписка с администрацией Петровского района (Ставропольского края — прим.), сколько я им писала, просила, упрашивала, объясняла. Но все игнорировали упорно постановление Конституционного суда. Они запросили сведения о доме, о скотине, какая была в 41 году! А я читала это постановление 150 раз, там сказано: "Не соблюдать никакие условия", — подчеркивает Светлана.
В 2020 году администрация Петровского района отказала Митькиным в постановке на очередь, несмотря на указание Конституционного суда. За дело тогда взялась ставропольский адвокат Кристина Семенова и юристы правозащитной организации "Мемориал" (ликвидирована в России по заявлению Генпрокуратуры, признана "иноагентом").
— Иноагент считается такой же враг как немец. Мы сейчас все иноагенты, выходит. Мы — враги народа до сих пор, — уверена Светлана. — С Кристиной стали работать. Что она просила, какие копии, какие сканы снимать, я ходила в сельсовет, на почту. Они говорят: "Мы только на вас работаем".
В феврале 2022 года суд в Ставропольском крае признал незаконным решение администрации.
— Теперь Николая Митькина должны будут поставить в очередь на жильё в Ставропольском крае, — комментирует адвокат Григорий Вайпан, представлявший интересы "детей ГУЛАГа" в высших инстанциях.
Светлана мечтает, что на новом месте она будет выращивать яблоки и виноград. Но супруги соглашаются, что получить жилье от государства при этой жизни вряд ли получится — очередь может растянуться на десятилетия.
— Я и не надеюсь, но сегодня, пока мы ещё живые, мы имеем право на это, — говорит Светлана. — Если администрация не обжалует, будем ждать решения жилищной комиссии еще месяц.
— Там и лето наступит, пока то да сё, снег сойдёт, будем грибы собирать, — задумчиво добавляет Николай.
ПРЕТЕНЗИИ К ГОСДУМЕ
В России около 1,5 тыс. жертв политических репрессий, нуждающихся в улучшении жилищных условий. В 90-х некоторым из них удавалось получить квартиры.
— Таких случаев было очень немного, потому что у государства совсем не было денег. А с середины 2000-х законодательство изменилось, и в большинстве регионов жертвы репрессий вовсе лишились права получить жилье, — говорит Григорий Вайпан.
Известны прецеденты постановки на учет в Москве и Петербурге, но очередь на получение квадратных метров затягивается на 20-30 лет. Вайпан настаивает на том, что жертвы политрепрессий должны иметь приоритетное право на квартиры как ветераны Великой Отечественной Войны и ликвидаторы аварии на Чернобыльской АЭС.
В октябре 2021 года дети репрессированных направили иск в Верховный суд РФ, чтобы ускорить работу Госдумы по корректировке и созданию нормативных актов в пользу жертв ГУЛАГа. Коллективный иск 23 человек отклонили, пояснив, что суды не могут вмешиваться в законотворчество. В ответ юристы подали жалобу в президиум ВС. Результаты её рассмотрения должны стать известны вот-вот — в апреле 2022 года.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
