В документальных материалах о том, как Татарстан переживал Первую чеченскую войну, мы рассказываем, как жителям республики сообщали о погибших на войне земляках. Это — третья и заключительная часть серии. В первой части мы писали, как власти Татарстана реагировали на эту войну, а во второй — как жители и общественные организации республики протестовали и выходили на улицы.
Первая чеченская война
Девятого декабря 1994 года началась Первая чеченская война. Министр обороны России Павел Грачев заверил тогда, что возьмет Грозный одним полком за два часа. Но штурм провалился, а война продолжалась почти два года.
Официально она называлась "операция по восстановлению конституционного порядка в Чечне". За несколько лет до этого — в июле 1991 года — Чеченская республика Ичкерия объявила о независимости от России. Последней это не понравилось.
На заседании Совета безопасности 29 ноября 1994 года министр по делам национальностей Николай Егоров заявил, что 70% чеченцев якобы поддержат ввод войск и будут посыпать российским солдатам дорогу мукой, а остальные 30% отнесутся нейтрально. При этом за один день до начала войны Совет Федерации России принял постановление, в котором осудил силовое разрешение конфликта в Чечне.
Однако 9 декабря президент России Борис Ельцин подписал указ "О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетина-ингушского конфликта". Началась полномасштабная война.
Российские власти отправляли на эту войну в том числе солдат-срочников. Это и сам факт военного вторжения в Чечню вызвал протест со стороны граждан России — они писали обращения и выходили на митинги. Война продолжалась, в города и села приходили гробы с военными и срочниками, люди выступали против. Такая же ситуация была и в Татарстане.
Война закончилась 31 августа 1996 года победой Чеченской республики Ичкерия и унесла жизни огромного количества людей — военных и мирных жителей. Официальные потери России — 5 732 человека. Комитет солдатских матерей заявлял о 14 000 погибших и пропавших без вести.
Чеченская республика Ичкерия заявляла, что понесла потери примерно в 3 000 погибших военных. Россия уверяла, что убила "17 391 сепаратиста". "Мемориал" заявлял о 2 700 погибших чеченских военных. Гражданские потери до конца не известны. Называется цифра от 30 до 120 тысяч человек.
Главный итог Первой чеченской войны — Вторая чеченская. Это история современной России, о которой сегодня не принято вспоминать. "Idel.Реалии" же отправились в библиотеку, открыли архивы и достали оттуда свидетельства времени.
"ОН ПОГИБ ПРИ ВЗЯТИИ КАКОЙ-ТО НЕИЗВЕСТНОЙ ВЫСОТЫ"
"Когда до встречи Нового года оставался час с четвертью, в семью казанцев Кочкиных был доставлен цинковый гроб с телом сына Валерия, погибшего при исполнении воинского долга в Чечне", — так начинается статья Натальи Вяткиной в газете "Известия Татарстана" от 7 января 1995 года.
Прошло чуть больше трех недель с начала Первой чеченской войны, 1994 год еще не успел закончиться, а в Татарстан пришел первый "груз 200" со срочником:
"В голове у Валериных родителей до сих пор не укладывается, как 20-летнего сына, служившего после "учебки" в воинской части Волгограда, сразила в голову снайперская пуля в Грозном. Причем 20 декабря — ровно через год после призыва Московским райвоенкоматом Казани.
О первом татарстанце, погибшем в чеченской мясорубке, известила телеграмма, поступившая 21 декабря на имя Московского райвоенкома Казани полковника Гомана Валиулова. По его словам, потребовалась неделя, чтобы определить, в каком именно районе Северо-Кавказского военного округа искать останки погибшего. Ожидая подтверждения или опровержения "похоронки", мать и отец Валеры провели ужасные восемь дней, не отходя от телевизора. Первым не выдержало материнское сердце. Надежда Анатольевна с девушкой Леной, провожавшей Валерия в армию, направилась в военкомат. Но ее готовность ехать за сыном в Чечню не одобрили, и вместе с майором Бахитовым направили в военный госпиталь в Ростове-на-Дону — один из пунктов по концентрации убитых и раненых в Чечне. Из госпитального пропускного пункта казанцев направили в спецотдел, а затем в морг. Едва успел Александр Михайлович, брат мужа, поехавший вместе с Надеждой Анатольевной в Ростов-на-Дону, показать фотографию Валеры в море, все сотрудники ответили в один голос — это он. Но для документального подтверждения погибшего требовалось опознание представителем войсковой части из Волгограда. Когда он прибыл, то поведал родным, что 28 ноября спецбатальон по борьбе с диверсантами, в котором служил сержант Кочкин, был переброшен из Волгограда в Чечню. В бою за Грозный 20 декабря разведчик из Казани "снял" двух дудаевских снайперов, но тут же его настигла мгновенная смерть от выстрела в затылок…"
Журналист рассказывает, что мать попросила не запаивать гроб с сыном; из-за этого были сложности с тем, как его доставить домой. "Майору Марату Бахитову пришлось доплачивать из своего кармана, чтобы доставить гроб с телом погибшего на самолете до Москвы, а затем на поезде — до Казани. Расходы, связанные с поездкой, а также помощь в организации похорон взял на себя Московский райвоенкомат", — сказано в статье.
Валерия Кочкина, 20-летнего сержанта-срочника, похоронили 2 января 1995 года на кладбище близ Сухой реки в Казани.
Через полгода газета "Вечерняя Казань" рассказала про Валерия и других погибших срочниках из Татарстана подробнее (о них будет ниже).
"Вот пуля пролетела — и ага…"
"Вечерняя Казань" №96, 13 июня 1995 года
Валерий Кочкин был первым из семи казанских парней, погибших на чеченской земле. Это его могила на Сухореченском кладбище открыла счет захоронениям жертв кавказской бойни. Это его 31 декабря 1994 года встречала на казанском вокзале целая армия пацанов и девчонок от шестнадцати и старше. Это его гроб несли на руках, несмотря на протесты милиции, до самого места погребения.
Кто же такой Валера Кочкин — молодой паренек с уличной тусовки, любящий и нежный сын, не доставляющий особых хлопот родителям, сержант разведывательного батальона, награжденный посмертно орденом "За мужество?"..
"В нем не было ничего от героев-боевиков, — рассказывает мать, Надежда Анатольевна, — ни тренированных мышц, ни подавляющей всех и вся "железной воли". Напротив, он был маленького роста, тщедушный. И никогда не дрался: ни в детском саду, ни в школе, ни в "техникуме", который закончил незадолго до призыва. Да и в армии с ее жестокими законами ему не пришлось отстаивать свои права на кулаках. Всюду ему открывала дорогу к людским сердцам его добрая, ласковая улыбка. Да и профессию Валера получил самую мирную — повара пятого разряда".
Больше всего на свете он хотел и умел дарить людям радость, не любил причинять боль, не стремился к лидерству, не мечтал стать героем. Если честно, то и в армию он идти не хотел. Как чувствовал. Тяжело прощался с родителями, друзьями, братом, с домашней любимицей — собачкой Дэзи. Но стал хорошим солдатом — отличником боевой подготовки, выучился на сержанта. Никогда не был спортсменом, а тут пришлось бегать с сорокапятикилограммовым рюкзаком за плечами, прыгать с вертолета без парашюта. Он окреп и возмужал.
На присягу к нему приехали вся семья, и мальчишки, и девчонки, с которыми дружил. Это был праздник! Валера и в армии нашел себе друзей и быстро перезнакомил армейских и домашних товарищей. Он умел и любил делиться радостью.
Жизнь не пугала его. Даже когда батальон, в котором он служил, оказался в чеченском пекле, первая мысль паренька была не о себе — о матери. Умудрился даже передать друзьям письмо с оказией: "Не знаю, кто и как сообщит матери, где мы находимся... Но постарайтесь помягче". А любимой девушке, как последнее прости, написал: "Люблю! Люблю! Люблю!".
Он погиб при взятии какой-то неизвестной высоты, успев перед этим "снять" двух снайперов — тоже чьих-то сыновей и братьев. Ушел из жизни, которой умел радоваться, как никто другой. Он ушел недолюбив, не отдав нежности и доброты, переполнявших его сердце.
С тех пор (а скоро уже полгода, как его нет) жизнь семьи и близких Валерия Кочкина как бы прокручивается вспять. Родители, любившие мечтать о будущем старшего сына, видевшие себя уже с внуками, теперь уносятся мыслями в прошлое: перелистывают альбомы его детсадовских и школьных лет. Просматривают фотографии доармейской жизни.
Чутко поглядывает на дверь в ожидании хозяина малютка Дэзи. Вот придет Валера и начнется ее собачий праздник! Она единственная не знает, что никогда не дождется своего хозяина.
Елена Крайнова
"По информации военного комиссара РТ генерал-майора Ивана Стогниева, с территории Приволжского военного округа, куда направляются татарстанцы для прохождения воинской службы, никого в Чечню не посылают. Как же тогда получилось, что Валерий Кочкин из Самарской учебной части Приволжского военного округа очутился в Северо-Кавказском военном округе? И кто подтвердит сейчас, по личному ли согласию воевал Валера в Грозном? По сведениям Надежды Анатольевны, полученным от представителя части, где служил сын, приказ о переброске в "горячую точку" батальону был зачитан ночью", — написано в январском материале "Известий Татарстана" про смерть Валерия Кочкина.
Также журналист отметила, что семья Кочкиных после смерти сына начала оформление документов на военную страховку, которая составила 120 минимальных российских окладов — около двух с половиной миллионов рублей. "Сможет ли что-то заглушить докатившееся до нас смертельным раскатом грозное чеченское эхо?", — задается вопросом Наталья Вяткина в конце своей публикации.
"Мы не смогли вырвать своих сыновей из когтей смерти"
Ильхама привезли домой в цинковом гробу…
Казалось бы, прошло совсем немного времени с тех пор, как Фаузия Апа и Амир абый получили от сына письмо, в котором он писал о том, что его направляют в учебку в Моздок, и вдруг такое…Глядя на бледное лицо в окошке цинкового гроба, трудно поверить, что это и есть тот парень, который улыбается с фотографии. И даже мать никогда уже не сможет его обнять…
— Что я могу сказать? — говорит она. — Донесите мою боль всему народу, всем матерям. Пусть они не отдают своих сыновей в армию. Матери, дети которых уже служат, должны поехать и забрать своих детей. Иначе всех их постигнет та же участь. Как будто чувствовало мое сердце… Сколько раз я пыталась вернуть сына домой! Вместе с другими солдатскими матерями ездила в Белый Дом к Президенту с мольбой выделить любой транспорт, чтобы поехать к детям. Транспорт не дали. Мы не смогли вырвать своих сыновей из когтей смерти.
Погиб 18-летний парень, который только что начал понимать, что такое жизнь. Кто в этом виноват? Мы никогда не узнаем о том, кто стрелял в него, чья пуля лишила его жизни. Но мы все знаем имена тех, кто отправляет наших сыновей на смерть.
— Такое впечатление, что сына убили во время сна, — говорит Фаузия апа. — Если бы я только могла представить, что случится, никогда, никогда бы не отпустила Ильхама от себя. У меня двое внуков, и уж их-то я точно не пущу служить.
— Ильхам в армию пошел по собственному желанию. Стать десантником мечтал, — рассказывает его брат Айдар.
— Два года себя готовил, усиленно занимался спортом…Этой осенью младшему сыну Фаузии апы и Амира абый исполнилось 19 лет. Красивый, сильный парень — из тех, кого называют гордостью нации. Теперь его нет. На кладбище деревни Альдермеш одной могилой стало больше. Родная земля приняла еще одного своего сына. Вырастут цветы на могиле и будут падать на них материнские слезы…
— Сыночек мой, родной, прости меня.
Прости нас всех, Ильхам.
Ч. Ахметова, "Шахри Казан" №20, опубликовано в газете "Казанские ведомости" №27, 11 февраля 1995 года
"БЕРЛИНСКАЯ БРИГАДА"
13 февраля 1995 года в газете "Вечерняя Казань" вышла статья Людмилы Колесниковой "Путь на войну":
"Несколько дней назад солдатские матери вернулись из прифронтового города Моздок. Нет, не берусь описывать их глаза и лица… Лучше скажу о другом. Мы гордились, что выросло наконец поколение, не знающее ужасов войны. Да, их не ведали отцы. Зато теперь испытали и испытывают дети. Опыт многочисленных, покрытых позором войн, где брали числом, а не умением, нас ничему не научил. В Чечне "бандформирования" истребляются вместе с мирными жителями Грозного и "зелеными" мальчишками из России".
В своем материале журналист рассказывает про четырех казанцев от 19 до 22 лет — "Женю, Алешу, Сергея, Илью".
"Кроме Сережи, все — вчерашние студенты, которым в середине учебы пришла вдруг в голову блажь сходить в "академку". А повестки из военкомата долго ждать себя не заставили. В начале службы родители радовались за сыновей. Незадачливые студенты попали в Германию. Говорят, они дали в Берлине сто парадов. Стреляли только раз, перед присягой. Зато разучили танец с автоматом на вытянутой руке", — пишет Колесникова.
В конце лета 1994 года "Берлинскую бригаду" привезли в Курск. Матери поспешили туда увидеться со своими сыновьями и "застали их на строительстве гаражей для начальства". Но выяснилось, что есть и плюс: когда в ноябре гаражи достроили, солдатам дали отпуска.
Российские военные и тела чеченцев, 1995 год
"А после него солдаты вдруг перестали писать. И не ведали казанские родители, что их детей, раскидав по разным частям, отправили в Чечню. Чудом узнавшие об этом курские матери ложились перед эшелоном на рельсы. Если бы узнали и другие, он точно не ушел бы по назначению", — сказано в статье.
Родители забили тревогу и стали обивать пороги ведомств и министерств. А мать Евгения даже поехала в Моздок, но никого там найти не смогла. Через несколько дней она вместе с матерью второго солдата, Алексея, снова отправилась туда:
"Казацкий городок поразил их обилием солдатских матерей… Кажется, они прибыли туда со всего света! Толпа женщин бросилась на аэродром. Там, сказали, не пускали даже на крыльцо. На шум появился генерал, другой. Пьяные… "Чего вы хотите?" "А вы кого боитесь? Солдатских матерей? Против нас выставили автоматы? За это судить надо!"
Повесив на груди плакат "Берлинская бригада" (с ним казанских матерей и показали в программе "Время"), они встали на пути прохождения колонн. Стояли часами, сутками, потом объезжали части, подходя к самым чумазым и усталым солдатам (значит — из Грозного), показывали фотографии своих сыновей. По ним и нашли Алешку с Женькой".
Мать Алексея рассказала, что ее сына отпустили на четыре часа к ней. Солдат помылся, посмотрел телевизор и сказал, что "там только половина правды про Грозный".
"О чем рассказывал? Спят в землянках. Мочалок в частях нет, мыла, воды. Вши, чесотка, дифтерия, кишечные расстройства. "Сынок, я за тобой приехала", — говорю. А он: "Поздно, мама. Я не поеду. Ребят не брошу". "Но отец велел возвращаться". "С каких пор он стал так рассуждать?"
Мать Жени: "В палатках у ребят — кровати в три яруса. И печки, которые нещадно коптят. Они чумазые, как шахтеры. Умыться воды не хватает. Топят ее из снега или ждут, когда подвезут в бочках. Про бои в Грозном, а мой там уже четыре дня воевал, ничего не рассказывал, щадил меня. Обронил только: очень много солдат погибло. Брошенные там наши дети. Никому не нужны: ни правительству, ни генералам".
Отец Ильи: "Я своего один растил. Илюшке четыре месяца было, когда мать умерла… В Моздоке узнал: их часть — в пятнадцати километрах от города. Грязь непролазная. Где искать? С колонной кое-как добрался. Командир все списки проглядел — нет такого. Не может быть! А в солдатский палаточный городок не пускают. Упросил молоденького лейтенанта пропустить на территорию. Обхожу палатку за палаткой. Наконец, один прапорщик узнал Илью по фотографии. На свидание нам дали три часа. "Папа, я, конечно, рад, но зачем ты приехал?…" Вошел майор. Положил перед нами бумагу. Отсутствие в части три часа, читаю, карается законом. Сутки — от 10 до 15 лет, а более — расстрел. "И не проси, отец, никуда я с тобой не поеду. Поздно…"
Статья Людмилы Колесниковой заканчивается на еще более тоскливой ноте:
"Глубокая ночь. "Уралы", полностью забитые женщинами и детьми из Грозного, подъезжают к перрону. Солдатские матери бегут к беженцам, суют фотографии. В ответ — покачивание головой. И рассказы, что чеченцы давным-давно вывезли свои семьи в горы, что в городе остались только русские, казаки и ингуши. Почему же Россия забыла о своих гражданах? Несколько дней назад, истратив по "лимону", казанские матери вернулись домой. С еще большей тревогой и болью за судьбу своих детей. Перед их отъездом сыновей водили в баню. Плохой признак, значит бросят в бой…"
"Его убили в Чечне"
"Молодежь Татарстана" №16,
апрель 1995 года
В 1993 стукнуло ему 18, и пошел он в армию. И спокойно служил в Волгоградской области в артиллерийских войсках. В ноябре прошлого года приезжал в отпуск, а весной этого года ждали домой. Но судьба распорядилась иначе.
В конце декабря его часть погрузили в вагоны и повезли. Куда? Никто точно не знал. Уснули в Волгоградской области, а проснулись в Чечне. Дали ребятам автоматы. Интересно, умели ли они стрелять из них? Ночью 3 января вылез из танка покурить. Снайпер стрелял по огню сигареты. Женя погиб, от головы осталась нижняя челюсть.
Вместе с Женей в Казань привезли еще 10 погибших ребят из Татарстана.
Женю убили. Эта новость быстро распространилась среди его друзей и знакомых. Никто не верил, как? Чечня — это ведь так далеко и вдруг оказалась так близко. Нас не покидало чувство ужаса, скорби и горя. Похороны состоялись 15 января на Новом кладбище на Сухой реке. Военные отдали последний салют и последние почести. Родные, учителя, друзья, одноклассники не могли сдержать слез… Родители до сих пор не могут оправиться от шока. На Новом кладбище уже четыре могилы, похоронили еще троих ребят. И по всей вероятности, они не последние — война в Чечне продолжается, и, как кажется, никого не волнует, что гибнут совсем невинные молодые ребята, которые выполняют приказ…
Наталья Михайлова, слушатель школы молодого журналиста
"ТЕПЕРЬ У НИХ НЕТ НИЧЕГО, КРОМЕ МОГИЛЬНОЙ ПЛИТЫ"
Летом 1995 года газета "Вечерняя Казань" опубликовала сразу несколько материалов о погибших татарстанцах. Эту информацию журналисты сопроводили собственным заявлением:
"Исполнилось ровно полгода с начала новой необъявленной войны, на сей раз — чеченской.
За шесть месяцев в жестокой бойне, в которой и с той, и с другой стороны участвуют десятки тысяч вооруженных до зубов солдат, уничтожены, ранены и покалечены тысячи молодых людей. А число мирных жителей, так или иначе пострадавших в этой бессмысленной для большинства россиян войне, пока вообще не поддается учету.
Среди тех, кто погиб, выполняя свой "воинский и конституционный долг", 28 татарстанцев. Мы разделяем горе и боль утраты, переживаемые их матерями, отцами, братьями, сестрами, любимыми, родными. И еще раз заявляем свой протест против политики силы, политики бронированного кулака, которая, как известно из истории, никого еще не приводила к победе.
А сегодня, в память о парнях из Татарстана, сложивших головы на чеченской земле, мы расскажем вам о некоторых из них. Им было всего по 18-19 лет. И вся жизнь… впереди. Теперь у них нет ничего, кроме могильной плиты и памяти. Пусть же она живет в наших сердцах, не давая уснуть совести".
"Позорная война"
"Вечерняя Казань" №96, 13 июня 1995 года
8 июня Марату Асадуллину исполнилось бы двадцать лет. А отметить этот свой первый в жизни юбилей он мечтал дома, вместе с мамой, папой и любимым братом Ренатом. Так и в письмах своих писал, что к этому дню будет уже дома, так что готовьтесь, дорогие, встречать солдата…
Из письма командира войсковой части 05837:
"…Мне выпала тяжелая доля сообщить вам скорбную весть. Ваш сын и брат-рядовой Асадуллин Марат Наилевич в бою с незаконными вооружёнными формированиями в городе Грозном получил тяжелое ранение в голову, от которого скончался в госпитале города Моздока 2 января 1995 года… В истории полка, в наших сердцах и памяти однополчан Вашего сына и брата Марат навсегда останется примером мужества и героизма, примером доблести настоящего солдата. Он награжден орденом "За мужество" посмертно".
Вот и остался Марат навечно девятнадцатилетним. И никто не заменит сына и брата в семье Асадуллиных. "Зачем нам его ордена и медали? Лучше бы домой вернулся!" — вздыхает отец, Наиль Назипович. А у мамы, Рафили Гумеровны, уже и слов не осталось — одни слезы. Недавно только вышла из больницы — и опять кризис. Младший сын Ренат дома почти не бывает: "Чего мне тут делать одному, без брата!" Спасибо, заходят иногда друзья Марата, поддерживают как могут. А Ренат недавно проводил в армию своих друзей. Самого его, слава Богу, не взяли — хватит одного убитого в семье!
… Марат учился в казанской школе №37, очень любил мастерить — расписывал доски, выжигал по дереву. В его комнате и сейчас висят некоторые поделки. Вместе с братом гонял в хоккей и футбол, занимался боксом и туризмом. Последняя страсть к путешествиям, видимо, повлияла на его выбор: после восьмого класса Марат поступил в речной техникум, мечтал стать капитаном дальнего плавания. Диплом получил, а поработать не успел.
В армию пошел без всяких отмазок. Да и не стали бы родители платить за "липовую" справку: раз надо — значит, служи. И он служил честно, как и обещал. Сам выбрал и место службы — Волгоград, мотострелковая часть. "И зачем он выбрал этот город? — разводит руками отец. — Предлагали ведь и Владивосток, и Улан-Удэ, и Свердловск, правда войска МВД. "В них я бы и в Казани мог служить", — сказал он мне тогда. А выбрал бы, может, и жив остался".
Со слов очевидцев, в Грозный их повезли без предупреждений и разъяснений. Даже младшие офицеры ничего не знали. А солдаты были просто не обучены воевать, многие и автомат-то по два раза в руках держали. Вот и получилась бойня. В том бою, где Марата ранили, из девяти танковых батальонов уцелело всего… девять машин! "На верную смерть их послали "отцы-командиры", — считает Наиль-абый. — За Родину умирать не страшно, а тут за что положили ребят? Своих-то детей наши бездарные политики небось дома хоронят".
Сейчас все громче и наглее говорят о том, что военный путь решения чеченского вопроса был едва ли не самым единственным и самым верным. А я не верю в это. И мне стыдно смотреть в глаза родителям, потерявших своих сынов на этой распроклятой войне.
Ирина Жемчугова
И вот еще одна история солдата.
"Расстрелянная песня"
"Вечерняя Казань" №96, 13 июня 1995 года
Он мог стать поэтом или музыкантом. По крайней мере, задатки для такого поворота судьбы у Жени Мамыкина имелись. И организатором он был неплохим: ребята его уважали, считались с его мнением. А когда он создал в химико-технологическом лицее музыкальную группу, от желающих петь и играть в ней отбоя не было.
Тексты Евгений писал сам. Да и музыку подбирал тоже по своему вкусу. Судя по числу зрителей на концертах и танцующих на дискотеках, репертуар группы Мамыкина пацанам и девчатам нравился. За три года он многому научился: четче стал стихотворный слог, строже ритм, да и музыкальный слух начал обостряться. Появилось желание сделать что-то посерьезнее банальных "Я тебя люблю, ты меня — нет, до утра горит глаз твоих свет". Начал даже почитывать специальную литературу.
Когда пришла повестка в армию, особо не расстраивался: раз надо, значит, надо. Правда, хотя и не надолго, но предстояла разлука и с родителями, и с невестой Наташей, с которой они уже обсуждали будущую совместную жизнь и строили планы…
Год прослужил отлично. Стал командиром орудия в отдельном противотанковом дивизионе. В ноябре 1994-го младший сержант Мамыкин за отличную службу был поощрен краткосрочным отпуском на родину.
И так бы оно все и произошло в жизни способного паренька из Казани, если бы не ворвалась в его и тысячи других молодых судеб эта распроклятая война.
3 декабря им приказали надеть парадную форму. Ребята недоумевали: праздников вроде не предвиделось.
— Поедем в город Кизляр, — сказали старшие офицеры. — Там какие-то волнения. Ничего серьезного не будет. Так, слегка помашем пушками…
Последнее письмо от Жени пришло 12 декабря, в день, когда весь мир узнал, что на карте России появилась еще одна горячая точка — Чеченская республика, где идут бои и гибнут люди.
Мать первой почувствовала, что сын ее там, в этом пекле. Куда только ни звонила, с кем только ни встречалась, дошла аж до министерства обороны. И выяснила, что младший сержант Мамыкин не числится ни среди раненых, ни среди пленных. Но когда Наталья Дмитриевна и Владимир Аркадьевич маленько успокоились, пришло страшное известие: встречайте…гроб.
Женю хоронили 15 января. Все были в трансе. Мать без сына… Невеста без жениха… Город без одаренного земляка…
Владимир Музыченко
"ЗАЩИТИТЕ НАШЕГО СЫНА, ОКАЗАВШЕГОСЯ В ТАКОЙ СИТУАЦИИ"
Во время войны в местной прессе было много публикаций родителей и самих военных, которые просили спасти и вернуть с войны.
Так, в ноябре 1995 года в газете "Молодежь Татарстана" вышла статья с обращением семьи солдата Андрея Самолюка, проходящего воинскую службу на Северном Кавказе. Молодого человека призвали 26 июня 1995 года.
"В Автозаводском райвоенкомате нам ни слова не сказали о том, что он будет служить на Кавказе, назвали только род войск ВДВ, хотя уже было известно, кто поедет служить в Подмосковье, кто в Заполярье, а кто в Горький. Андрей попал служить в часть, которая считается лучшей десантной частью в России. А часть эта такая же голодная, как и вся армия. За два месяца наш сын похудел на девять килограмм. При росте 176 см он стал весть 61 килограмм — совсем стал дистрофиком. Наверное, не случайно, что еще до принятия присяги из части сбежали четыре новобранца", — рассказывали родители.
Они написали журналистам, чтобы те рассказать о ситуации и защитить их сына, так как от "Новороссийска, где он служит, полчаса лета на самолете до Чечни".
"Не для Чечни ли готовят нашего сына? Хотя он и пишет, что в Чечню направляют только добровольцев, но ведь это неправда. Сколько уже примеров того, как туда направляли не обученных мальчишек без их согласия, а оттуда они возвращались в цинковых гробах. В Чечне продолжают убивать наших солдат. Если уж генерала Романова не уберегли, то что говорить о простых солдатах? Защитите нашего сына, оказавшегося в такой ситуации. Он отслужил уже четыре месяца. И чем больше стаж его службы, тем больше мы волнуемся. Он не должен участвовать в братоубийственной войне, не должен участвовать в боевых действиях на территории России. Мы просим помочь нашему сыну честно выполнить свой конституционный долг на территории Поволжья с гарантией того, что он снова не попадет на Кавказ. Он не хочет быть убийцей. Не таким мы его воспитывали. И не для войны мы его вырастили", — написали родители солдата.
15 июня 1996 года Айдар Сабиров написал своим родителям короткое письмо:
"Здравствуйте, дорогие мама, папа. Не падайте в обморок. Я с 15 июня нахожусь в Чечне. Сопровождаю основную колонну, которая направляется в Шали. В моем распоряжении 27 солдат. Все ребята хорошие, поддерживаем друг друга, все понимаем, где находимся. Обещаю вернуться в срок. Адрес мой изменится, пока мне не пишите. Целую, Айдар".
В июле того же года его родители написали обращение в газету "Молодежь Татарстана":
"Дорогая редакция! Убедительно прошу — помоги мне. Мой сын, Сабиров Айдар Вазыхович, 1972 г.р. после окончания КХТИ был призван 19 декабря 1994 г. в Ленинградский военный округ, откуда был направлен в п. Печенга Мурманской области в/ч 28833. Прослужив 1,5 года, был в ноябре в отпуске и снова выехал на место службы. И вот с 1-го мая не было никаких вестей. Я неоднократно обращалась в в/ч 28833 и сама и через Вахитовский военкомат. Никакого ответа. 5 июля получаю письмо — буквально несколько строчек, что он находится в Чечне.
Когда он был в отпуске, то мы ему наказывали, чтобы он ни в какую Чечню не ездил, что угодно, только не Чечня. Видимо, под нажимом его угнали. Неоднократно обращалась в военкомат — нет ответа. Сегодня, 18 июля, вышла на пикет, и резолюцию пикета писатель З. Нуриев отнес в Кремль. Я очень прошу помочь разыскать в/часть в Чечне, где находится сын, и вернуть его ко мне. Ведь он у меня один, сама я пенсионерка, муж пока работает. Сабирова Зоя Сабаховна".
Конец войны
21 апреля 1996 года Джохар Дудаев был убит ударом ракеты прямо во время разговора по телефону с депутатом Госдумы Константином Боровым. Это была четвертая попытка покушения на него со стороны российских властей.
Борис Ельцин победил на выборах во втором туре в июле 1996 года.
В августе 1996 года Чечня провела удачную операцию "Джихад", установившую контроль над городами Грозный, Аргун, Гудермес. Российская армия на тот момент уже была в неудовлетворительном состоянии и не имела хорошей организации.
31 августа в Хасавюрте Россия и Чечня утвердили совместно разработанные сторонами соглашения "Принципы определения основ взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой".
Итогом соглашений в Хасавюрте стало прекращение военных действий и вывод федеральных войск из Чечни, при этом вопрос о статусе территории был отложен до 31 декабря 2001 года. На этом закончилась Первая чеченская война. До Второй чеченской войны — еще три года.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
