Госдума России приняла в третьем чтении поправки к закону "О государственном языке Российской Федерации". Кандидат юридических наук и колумнист Харун Сидоров считает, что шум вокруг законопроекта подняли депутаты Госдумы России, при этом, по словам эксперта, отдельного закона по данному вопросу не нужно было принимать, а суть, по его мнению, носит абсурдный характер.
Стоит отметить, что они могли бы оказаться незамеченными, ведь при изучении текста соответствующего законопроекта и сопоставлении его с текстом действовавшего варианта закона вполне могло создать впечатление, что в целом речь идет о поправках технического характера. Скажем, если сравнивать действовавшую часть 3 статьи 1 данного закона и поправку в нее, то можно обнаружить, что первая потенциально включает в себя содержание второй. Так, в действовавшей версии говорится, что "Порядок утверждения норм современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации, правил русской орфографии и пунктуации определяется Правительством Российской Федерации". А это вполне позволяет правительству в текущем режиме утвердить их тем способом, который подробно расписан в принятой поправке. В частности, создать правительственную комиссию, которая утвердит список таких "словарей, справочников и грамматик, требования к составлению и периодичности издания нормативных словарей", как это предусматривается поправками.
Однако депутаты и аппарат Госдумы решили привлечь внимание к данной поправке, вывесив на своем официальном сайте новость под названием "Русский язык защитят от чрезмерных иностранных заимствований". И это следует отметить на тот случай, если критиков данных поправок будут обвинять в том, что они "раздули из мухи слона" и наделили в общем-то технические поправки каким-то идеологическим значением. Но нет, это сделали сами депутаты.
Хотя лично я, комментируя эти поправки, обратил бы внимание на другой аспект, который техническим уж точно не назовешь. Первая же из них предполагает дополнение текста нынешней статьи закона, которая гласит, что "государственным языком Российской Федерации на всей ее территории является русский язык", следующим продолжением: "как язык государствообразующего народа, входящего в многонациональный союз равноправных народов Российской Федерации". То есть, законотворцы снова решили вспомнить вызвавшую раздражение в национальных республиках поправку о "государствообращующем народе". Причем, сделали они это в разгар войны, в ходе которой эти "республики" (на самом-то деле уже давно губернии с "национальным колоритом") платят обильную дань кровью и своими кровными деньгами "федеральному центру" (на самом деле метрополии империи). Что интересно, раздражающая многих формулировка по-прежнему остается тупиковым определением, по букве которого русский язык является языком в итоге неназываемого государствообращующего народа, единственной очевидной характеристикой которого является то, что его языком является русский.
Однако, по логике депутатов, теперь, в том числе и "государствообразующему народу" недостаточно просто использовать русский язык. Это надо делать "правильно", без — "чрезмерных иностранных заимствований". Правда, возникает вопрос — без "чрезмерных" это как? И что вообще останется от "языка государствообразующего народа", если его очистить от иностранных заимствований?
Ведь фактически специфику русского языка как исторически государственного, то есть связанного с существованием и развитием российского государства, в значительной степени определяют именно активные иностранные заимствования, которые могут показаться вполне "чрезмерными", если смотреть на них с точки зрения этнолингвистического пуризма. Так, на период становления Московского государства в тени Золотой Орды приходится активное заимствование тюркизмов, причем, зачастую связанных именно с функционированием государства и его инфраструктуры (ярлык, деньги, казна, казначей, тамга, сундук, базар, башмак, кафтан и т.д.), наличие которых в русском языке отличают его от языков ряда других славянских народов.
С Петра I начинается стремительная германизация русского языка и формирование так называемого русского канцелярита, то есть, казенной речи, отличающейся от обыденной в первую очередь "чрезмерными иностранными заимствованиями". Именно благодаря им формируются многочисленные "русские языки": инженерии, военного дела, естественных наук и т.д. Кстати, именно ими адепты "великого и могучего" любят козырять перед поборниками "примитивных национальных языков", убеждая их в том, что в отличие от русского на последних невозможно создавать учебники по медицине, физике, биологии и т.д. Надо полагать, именно потому, что в отличие от русского многие из этих языков свободны от "чрезмерных иностранных заимствований", принесших с собой в русский язык соответствующую техническую и научную терминологию.
Однако не менее интересным этапом для понимания характера современного русского языка является период на стыке между Московским царством и Российской империей. Тогда, во время правления царя Алексея Михайловича произошла часто недооцениваемая по своим последствиям государственно-религиозная реформация, то есть, серьезное изменение бытовавшего в Московском царстве православия. И осуществлялась она в том числе посредством "книжной справы", то есть, изменения московских церковных книг фактически под зарубежный стандарт. Причем, руководили этим те, кого по нынешним меркам вполне можно было бы назвать "иноагентами" — выходцы из такого "недружественного государства" как Речь Посполитая, говорившие на языке, существенно отличавшемся от того, на котором говорили в Московском царстве.
Переводя на современный русский выводы таких культурологов как Н.С.Трубецкой, можно сказать, что именно в тот момент русская культура оказалась под контролем "иноагентов" и "выходцев из недружественного государства", которые таким образом создали фундамент для последующей вестернизации Петра I. А она в свою очередь увенчалась созданием Российской империи — той, что Владимир Путин, выходец из вестернизированного Санкт-Петербурга, называет "исторически-большой Россией", противопоставляя ее "Московии", в которую же ее стремится превратить НАТО. К слову, если уж речь зашла о Санкт-Петербурге, как раз на волне борьбы с "чрезмерными иностранными заимствованиями" его уже переименовывали в Петроград. Правда, ненадолго — после этого он на несколько десятилетий стал носить имя вождя победившей в нем революции...
В общем, что останется от русского языка, если очистить его от иностранных заимствований, которые вполне могли казаться в свое время "чрезмерными", это открытый вопрос. Как, кстати, и вопрос о том, что останется от "государствообразующего народа", если изъять у него такой, наполненный "чрезмерный иностранными заимствованиями" язык. Ведь при кажущейся абсурдности определения "государствообразующего народа" через "государственный язык" в таком государственно-языковом подходе есть своя сермяжная правда. Потому что, если говорить о реальных предках большинства современных русских, то еще пару веков назад они говорили на языке, серьезно отличающемся от современного стандартизированного и как мы видим продолжающего стандартизироваться "государственного языка".
Или точнее на языках — множестве локальных говоров и наречий, по-научному говоря — диалектов, носителям которых современный стандартизированный "государственный язык" был бы не очень понятен. И если в той же Германии, несмотря на политическое объединение у немцев сохранилось значительное локальное культурное, и в том числе речевое многообразие, формирующее корневую систему их идентичности, то в России идентичность "государствообразующего народа" формируется в результате уничтожения этой корневой системы. Ведь не только родные языки нерусских народов планомерно вытесняются из официального оборота, а следом и повседневной жизни.
Принятые поправки гласят, что "при использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации... должны соблюдаться нормы современного русского литературного языка... зафиксированные в нормативных словарях, справочниках и грамматиках". А это точно не предполагает использования на местном и региональном уровне локальных наречий — тех, на которых люди там могли говорить еще полтора-два века назад.
Последнее, что имеет смысл для устроенной подобным образом социо-исторической системы, это провозглашать борьбу с иностранными заимствованиями. Ведь ее сутью была и остается перманентная колонизация, часто с приставкой само-, благодаря которой непрерывно продолжает как воссоздаваться, так и видоизменяться "государствообразующий", а на самом деле государствообразуемый народ.
Поэтому борьба с иностранными заимствованиями в "исторической России" не заканчивается ничем хорошим для самой инициировавшей ее власти — вспомним, и чем закончилось переименование Санкт-Петербурга в Петроград, и борьбу с "низкопоклонством перед Западом", которой для Сталина закончилось его правление. Для выходца же из самого вестернизированного города России, боящегося ее превращения в Московию, это тем более фатально.
Впрочем, такой гротескный финал этого режима будет закономерным. Как шутили в связи с этими поправками не в каких-то там либеральных, а в самых что ни на есть проZетовских кругах, если развивать идеи этих поправок последовательно, Сергея Шойгу надо будет называть не "фанерным маршалом", а "деревянным воеводой". Что, вероятно, будет ближе не только к лингвистической самобытности, но и к исторической правде.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
