Спикер Госдумы России Вячеслав Володин обвинил Запад в "русофобской политике", заявив, что половина тех, кто уехал из России с начала войны и после объявления "частичной" мобилизации, вернулась (никаких подтверждений своим словам он не привел). По мнению председателя нижней палаты парламента, уехавшим пора "включить голову" и вернуться домой. На этот раз слова российского чиновника были реакцией на высказывания европейского политика — президента Чехии Петра Павела. Глава страны в интервью Радио Свобода заявил о необходимости "строгого режима наблюдения за россиянами" в Европе и вспомнил про интернирование японцев в США. Пресс-служба президента Чехии позднее разъяснила, что Павел не призывал интернировать россиян, а лишь привел пример из прошлого. На волне все этих дискуссий и заявлений "Idel.Реалии" решили поговорить с выходцами из Поволжья, которые в разное время и по разным причинам уехали из родных регионов и поселились в Европе, о том, чувствуют ли они на себе какие-либо проявления "русофобии", как им живется вдали от дома и собираются ли они прислушаться к предложению Володина и вернуться на родину.
Елена Байбекова, 46 лет, преподаватель математики, Астрахань — Германия (живет там около года)
До начала полномасштабной войны в Украине астраханка Елена Байбекова преподавала математику в одной из городских школ. В феврале 2022 года она провела антивоенный пикет, была задержана и после пяти суток административного ареста уволена из школы по формальной причине. Внимание силовиков не ограничилось одним арестом — уже после увольнения астраханку еще раз задержали около ее собственного дома без каких-либо оснований. Спустя три месяца Байбекова покинула Россию и запросила убежище в Германии. Уже около года она живет в городе Кирхберг-на-Ягсте.
— Я не скучаю по России. Со всеми дорогими для меня людьми из России общение не прекращалось. И даже больше: появились горизонтальные (против их вертикалей) связи с людьми, с которыми я долгое время до войны не контактировала. Мне регулярно пишут мои ученики и родители учеников, и я очень хорошо знаю, что происходит сейчас в их жизни. Правда, все как один спрашивают: "А вы вернетесь?" — делится астраханка.
По словам Байбековой, ей нравится жизнь в Германии, она довольна своим новым кругом общения: "Попадаются очень хорошие, отзывчивые, внимательные люди — и местные немцы, и беженцы. Наши дети дружат, все всё понимают. Одни ребята из России организовали здесь фонд помощи беженцам, помогают всем: и украинцам, и русским, и белорусам, потому что проблема-то общая, на самом деле. У меня не было проблем ни с государством, ни с банками, ни с какими-либо другими организациями из-за того, что я русская. Есть система, которая четко работает — профессионализм предполагает доброжелательное общение с клиентами. Но даже на каком-то более тонком уровне я не чувствовала к себе пренебрежения. Скорее, наоборот — искреннее желание помочь".
Отвечая на вопрос о своей интеграции в германское общество, Байбекова рассказывает: "Я успешно сдала недавно пробный экзамен по немецкому языку на уровень В1. Посещаю языковое кафе, записалась на курс немецкого в интернете. При любой возможности говорю с немцами и беженцами из разных стран, которые тоже учат язык. Смотрю фильмы на немецком, слушаю радио, пробую читать книги. 24 мая у меня и моих теперешних учеников прошла выставка. Ее посетили люди, живущие в нашем городе. Бургомистр произнес речь. Мне подарили много цветов и сказали слова благодарности. В этот момент я думала о своей работе в России. Там я делала в сто раз больше, но никогда не слышала добрых слов от коллег и тем более от администрации школы. Не умеют в России радоваться друг за друга и поддерживать — только завидовать, ненавидеть. Нам еще придется этому учиться в прекрасной России будущего. Надеюсь, что она случится, и это не просто слова".
— Мыслей о будущем у меня как будто бы нет — наверное, так мозг спасает психику. Планы я строю только на короткий срок, но в силу пассионарности я нашла здесь, кому помогать, нашла учебу, работу, досуг. Когда думаю о том, с какой скоростью современные люди перемещаются по миру и где у них "Родина" (с надрывом и дрожью в голосе), то понимаю условность этого понятия вообще. Впрочем, от российского паспорта я отказываться не собираюсь, так как точно знаю, что смогу еще быть полезной тем людям, которые спрашивают меня о возвращении. Что касается выступления Володина — он кретин, и он уйдет в небытие, а лучше бы на скамью подсудимых, как всё старое, дряблое, гнилое и мертвое. Он и такие, как он, уже чувствуют, что будущее наступает, и им страшно... И это правильно. Так и должно быть, — заключает педагог.
Лейла Исмагилова (имя изменено), 31 год, legal support representative в кипрской компании, Татарстан — Грузия — Португалия (в последней стране живет более семи месяцев)
Лейла Исмагилова покинула Россию за месяц до начала войны из-за политической обстановки и боязни политического преследования.
— Мне в Португалии живется хорошо, и ни с какими проявлениями русофобии я тут не встречалась. Конечно, были какие-то моменты — например, с получением банковской карты, но и это решаемо, — рассказывает Исмагилова.
Она думает, что проблема с банковским счетом заключалась в том, что некоторые сотрудники кредитных учреждений не знали, что им делать с заявителями с российским паспортом.
— Но и опять же — карта у меня есть, я ее получила за две недели. Были некоторые сложности: я приходила в банк, говорила, что хочу открыть счет и получить карту, давала документы, а они видели их, и у них прямо руки начинали трястись. В итоге они просто отказывались принимать документы, потому что не знали, что со мной делать, — отмечает она.
В итоге ей помогли чаты, в которых россияне делятся своим опытом. Там написали, в каких отделениях принимают документы и можно податься на карту.
— Португалия просто такая страна. Здесь все завязано на человеке, в одном отделении могут действовать одни правила, а в другом отделении того же банка, что через дорогу — другие. Подала там документы, все в порядке, — отмечает Исмагилова.
Девушка вспоминает, что за весь период жизни в Португалии она никогда не сталкивалась с каким-то особенным отношением со стороны местных жителей. Даже на бытовом уровне португальцы, когда узнают откуда она, не проявляют какой-то агрессии или других негативных эмоций:
— Приходил к нам человек настраивать Wi-Fi, узнал, откуда мы, и говорит: "Надеюсь, вам тут хорошо, люди у нас добрые, надеюсь, вам никто ничего плохого не говорил". И это единственный человек, который хоть как-то акцентировал внимание на том, что мы — россияне. Остальные — относятся ровно к этому факту.
Исмагилова уверена, что такое отношение связано с географическим фактором — страна находится достаточно далеко от места конфликта.
— Я уверена, что даже если в Португалии скажут пристальнее следить за россиянами, то они скажут: "Окей, обязательно, но завтра, но вот завтра — обязательно". И ничего делать не будут. Может быть, в Чехии с удовольствием соберутся люди и будут это делать, или в Германии. Но точно не тут. У Португалии нет травмирующего советского прошлого. Тут что русский, что нерусский — все равно. И в стране же еще много бразильцев, которые вообще обожают Россию. Получается, что тут есть люди, которые обожают Россию, есть те, кому все равно на русских и, собственно, русские, — объясняет она.
При этом Исмагилова отмечает, что сейчас в Португалии проживает большое количество россиян. Как отмечает собеседница, даже в небольших городках Португалии на митинг по российской повестке сейчас может собраться около пяти тысяч человек.
— Тут много людей из России, потому что тут проще всего получить ВНЖ (временный вид на жительство — "Idel.Реалии"). Но и для этого тут нужно, чтобы у тебя было хоть немного денег. Без них сюда все же не стоит ехать. Судя по чатам [россиян], тут очень много людей из России, — уверена Исмагилова.
Она констатирует, что ей "стрёмно говорить, что она из России", но это связано не с реакцией местных жителей, а с тем, что ей самой стыдно:
— Буквально вчера были в русском магазине, покупали гречку. Там продавщицей была девушка из Украины. Она спросила, откуда мы — мы сказали, что из России. Была пятисекундная пауза, а потом мы продолжили покупку дальше. Я ее понимаю, я чувствую свою вину. Но я понимаю, что лично я ни при чем. Или вот пример: у нас в доме делали ремонт парни из Украины. Я спросила их, не напрягает ли их тот факт, что мы из России; они сказали, что все в порядке.
На вопрос, готова ли она "по призыву Володина" вернуться домой, девушка ответила следующее: "Как только Володин сядет, первым же рейсом вернусь".
Ринат, 30 лет. Больше 20 лет живет в Испании, родом из Башкортостана
— В Испании у родителей были родственники, и тогда уровень жизни здесь был очень высокий, поэтому решили переехать. В Башкортостане мы жили не то, чтобы плохо. Но сейчас я думаю: хорошо, что уехали уже тогда, потому что зарплаты в России сейчас другие, — рассказывает Ринат.
На тот момент в России он закончил 3 класс. Год после переезда он учил испанский язык, а затем попал в испанскую школу в 6 класс. По его словам, адаптация проходила нелегко:
— Мне кажется, что детство в России было намного лучше. В школе в Испании я был в шоке, что нет уважения к учителям: на уроках могли шуметь, пререкаться с учителем, а для меня это было неприемлемо. У нас было другое воспитание. Уровень образования тоже был другой. Интересный момент, что они в 6 классе еще изучали таблицу умножения. Я продолжал общаться со своими одноклассниками из Башкортостана, они иногда говорили, что проходят по той же математике, — и я вообще не понимал, что они делают. Мое образование здесь и их образование там — это небо и земля. По крайней мере, в то время уровень образования у нас [в России] был выше.
Несмотря на то, что испанский язык Ринат выучил быстро и без сложностей, полной интеграции в общество не произошло. По словам Рината, он общался с испанцами в школе, но как таковой дружбы не случилось из-за разных интересов.
— В обществе я чужой, и это всегда так, никогда не получится стать частью общества. К тебе везде относятся по-другому. Неважно, куда ты пойдешь: в мэрию, школу, не говоря уже о полиции. Отношение совсем другое, — рассказывает Ринат. — Во многие вещи, про которые мы — эмигранты — знаем, испанцы просто не верят. Они смеются и говорят, что такого не бывает. Мы будто живем в двух разных мирах, но при этом на самом деле живем в одном городе. Ты говоришь испанцам, что полиция берет взятки или принимает наркотики, потому что сам все это видел, а испанцы смеются и говорят, что такого нет.
С начала войны отношение испанцев к россиянам изменилось, рассказывает Ринат:
— Для меня никогда не было разницы между украинцами, русскими и татарами. Но были отдельные моменты, когда украинцы в компании обсуждают русских; это было еще до войны. Для испанцев татар в принципе не существует. Раньше для них не было отличий между русскими и украинцами. После войны к русским стали относиться осторожно. К украинцам они изначально относились доброжелательно, но со временем украинцы начали этим злоупотреблять — испанцы это видят. Местное население всегда думает, что Россия — это агрессор. Все испанцы верят, что Россия — это такая империя зла, — делится Ринат. — Но одновременно с этим они понимают, что, например, Россия очень преуспевает в спорте. Когда я ходил на бокс, мне всегда говорили, что из России едут сильные спортсмены. В то же время испанцы не то, чтобы ненавидят Россию — они ее боятся. Они полностью доверяют Америке. Все, что говорит Америка, — это святое, а то, что говорит и делает Россия, — это всегда ложь и провокация.
Среди главных минусов Испании Ринат отмечает непунктуальность и необязательность местного населения. Однако возвращаться в Россию Ринат не планирует. По его словам, он скучает по Башкортостану, но понимает, что всё это — детские воспоминания, тогда не было никаких проблем. В России Ринат не был уже больше 10 лет:
— Туда часто ездит папа. Он говорит: всего того, что я помню, уже нет. Например, в Испании принято заходить в магазин и здороваться, даже если ты не знаешь продавца. У меня папа приехал в Башкортостан, зашел в магазин и поздоровался — на него как на дебила посмотрели. Сначала он был в шоке, но потом привык. К минусам Испании привыкаешь, если долго здесь живешь.
Александр Иванов (имя изменено), 30 лет. Три года назад уехал из Ульяновска и переехал в Словакию
— Я живу в Словакии, здесь все тихо в плане каких-либо движений по отношению к русским. В то же время я слышал заявления из Чехии, что якобы нужно следить за русскими. Но как это будет работать на деле, пока непонятно, — рассуждает собеседник.
Со стороны местного населения, уверяет Александр, он также не наблюдает какого-то враждебного отношения; с русофобией не сталкивался.
— Приезжих из разных стран очень много. И украинцы, и белорусы, и русские — все здесь живем вместе, нормально общаемся, — отмечает он.
Уже в Словакии Александр выучил словацкий язык, сдал вступительные экзамены и сейчас получает высшее образование. На время обучения страна выдала эмигранту из России студенческую визу.
— Сейчас я разговариваю на словацком языке как носитель. Со студенческой визой можно устроиться на работу. Студенты обычно идут в сферу обслуживания — устраиваются официантами или в магазины. После получения диплома также можно найти работу по образованию. Пока меня все устраивает, но в то же время я не знаю, останусь ли я в этой стране после завершения учебы. Может, поеду в другую европейскую страну. В любом случае о том, что уехал из России, не жалею; и возвращаться не собираюсь, — говорит Иванов.
По словам Александра, период адаптации в чужой стране у каждого проходит по-разному. Отмечается, что, как правило, на это уходит около двух лет.
— С кем я знаком — все довольны переездом. Сначала, конечно, и домой хочется вернуться, но через пару лет все нормально, привыкаешь. Первое время, конечно, тяжело, тем более если переехал из Москвы, где понятно, что многие сервисы обслуживания работают лучше. Важный момент — с каким бюджетом ты эмигрируешь, от чего и зависят возможности обустройства на новом месте. Трудности могут быть с открытием счета в банке, с языком. Нужно знать хотя бы английский. В любом случае это все мелочи и совсем не критично: если ты молод, целеустремлен и точно знаешь, чего хочешь, — резюмирует Александр Иванов.
Константин Чупров, 32 года, IT-специалист, Саратовская область. Живёт в Литве с марта 2022 года
Константин Чупров живет в Вильнюсе с марта прошлого года. Первое время он пытался учить литовский язык, однако из-за его сложности мужчина отказался от этой идеи и стал больше внимания уделять английскому. Ещё одним аргументом в пользу отказа от занятий стало то, что очень многие литовцы свободно говорят на русском.
Хотя, по словам собеседника, в Литве очень дружелюбные люди, он и его семья планируют переехать в другую страну Евросоюза: Чупровым не нравится местный климат.
— Я не могу сказать, что я сильно интегрирован в литовское общество. Со мной приехало очень много и коллег, и знакомых. Так получилось, что мы общаемся в основном в своём кругу, а знакомые литовцы есть только на работе. Тем не менее мы активно следим за местными новостями, ходим на литовские мероприятия и праздники. Мы стараемся как-то прочувствовать, какой жизнью и какими ценностями живёт город и страна, — рассказывает Константин.
Он не скрывает: когда в Литве приняли закон о национальных санкциях в отношении россиян и белорусов, это было для него неприятным. Однако он понимает, что "в отличие от России, Литва — это республика, в которой есть парламент".
— Мы видели вживую эту дискуссию, видели много недовольства в том числе среди литовцев. Среди тех, кого я знаю, никто не поддерживал эту инициативу, хотя я не исключаю, что литовцы-сторонники этого закона просто не попадают в мой круг общения. Но даже после принятия закона я не вижу, чтобы это повлияло на отношение к россиянам на бытовом уровне. Не вижу, чтобы литовцы стали относиться к нам плохо, — поясняет Константин Чупров.
За год жизни в Литве мужчина сталкивался с негативным отношением из-за своего гражданства всего один раз: когда ходил в больницу на МРТ. Медсестра сказала, что он и другие россияне "бегут от санкций" и от того, что "им запретили Макдональдс и у них не покупают нефть". Мужчина решил с ней не спорить.
— Это единственный случай за год из всего взаимодействия с местными. В остальном я никогда не встречал никакого негатива. Даже наоборот — часто слышу слова поддержки. В государственных органах мне не раз говорили: "Да, мы понимаем, что в России сейчас всё плохо. Вы правильно сделали, что уехали. Оставайтесь у нас, всё будет хорошо".
Высказывания президента Чехии Петра Павла собеседник считает проявлением популизма. Он не воспринимает их всерьёз и убеждён, что "никто не даст унижать людей по национальности или организовывать концлагеря". Чупров полагает, что сейчас в Чехии идёт общественная дискуссия, что является проявлением свободы слова и демократии.
— Что касается заявления Вячеслава Володина, мне кажется, что это, скорее, какая-то словесная интервенция и попытка сделать хорошую мину при плохой игре. После 24 февраля прошлого года у меня уехали почти все друзья-айтишники. Их раскидало по миру. Но никто не горит желанием возвращаться в Россию, пока там не будет изменений к лучшему. Есть те, кто давно хотел уехать и не связывают своё будущее с родиной, но многие любят Россию, чувствуют себя там как дома и ждут возможности вернуться.
Антон Кравченко, 38 лет, экс-координатор "Открытой России" в Чувашии. Эмигрировал в Европу в 2018-м, опасаясь уголовного преследования. С января 2023 года пытается получить политическое убежище в США
— Слова Володина для меня слышатся как старая популистская акция, — говорит Кравченко. — Всерьез эти слова мне воспринимать сложно. Пускай сначала завершат войну, создадут комфортные цивилизованные условия для жизни в стране, наведут порядок. Пока я вижу, что экономика в России чувствует себя паршиво. Да ещё плюс мобилизация. Много граждан погибло в Украине, а люди нужны на войну, на работу. Я очень коммуникативный, у меня тут есть знакомства с разными людьми. Я знаю прапорщика ФСБ, знаю, кто был в "зелёных человечках" во время 2014 года. Тут очень много разных людей — и не все они, по моему мнению, вызывают доверие и должны здесь находиться. Поэтому слова президента Чехии вполне объективны.
Оппозиционер из Чувашии сейчас пытается натурализоваться в США.
— Буквально в апреле этого года по моему вопросу было судебное заседание, рассмотрение перенесли на 2026 год. Пока я живу, как многие американцы, в арендованном жилье. Я хочу остаться в Америке, но мечтаю о том, что у меня однажды будет возможность приезжать в Россию для того, чтобы видеться с близкими и друзьями. Но я не уверен, что это будет возможно даже после смерти Путина, к сожалению. Россия, как мне кажется, нескоро станет страной, в которую можно вернуться. Проблема не только в президенте; проблема во внутреннем Путине в каждом россиянине, — рассуждает Кравченко.
По его мнению, если за границей и есть русофобия, то это отдельные случаи. Сам он с таким явлением не сталкивался.
— Лично я с русофобией в Америке не сталкивался, — говорит Кравченко. — Может, мне просто повезло, потому что есть примеры россиян, которые с этим столкнулись. Но у меня такого ни в каком отношении, к счастью, не было. Я не чувствую враждебности ни от американцев, ни от украинцев, ни от какой любой другой нации.
В то же время период адаптации в чужой стране для Кравченко, как он сам считает, не прошёл. Например, он хочет лучше изучить английский язык, хотя в Чебоксарах в 2005 году получил диплом учителя английского языка. Как оказалось, этих знаний было недостаточно, уверен он.
— В 2005 году я закончил педагогический колледж; мое среднее образование — это учитель английского языка. Пригодились знания, но этих знаний недостаточно. Первый год я снимал жильё с американцем и за это время значительно улучшил эти знания. Но и сейчас я понимаю, что их мне недостаточно; есть, к чему стремиться. Например, где-то посидеть в баре, пообщаться с людьми, поработать — моего английского хватает. А для того, чтобы, например, завести романтические отношения с американкой, не хватает (смеется). Конечно, сложности с тем, что я плохо говорю на английском, были. Но это какие-то бытовые трудности, которые никак не связаны с историей о русофобии. Иногда я сразу предупреждаю собеседника, что у меня плохой английский. Они просто отвечают, чтобы я не парился по этому поводу, — рассказывает Кравченко.
Борис Воротников, 44 года, эмигрировал в Европу из Чувашии в 2010 году. В 2013 году получил гражданство Испании
— Я получил паспорт гражданина Испании. Перед этим ходил в школу, учил испанский язык, сдал экзамен, потому что гражданство Испании иначе получить невозможно. Ещё нужно было сдать экзамен на знание культуры, — рассказывает Воротников. — Я считаю, что слова Володина не могут относиться к россиянам, живущим за границей. Потому что он не является человеком, который может определять повестку дня по отношению к россиянам. Все, что он говорит, — это не более чем простое человеческое суждение, мнение, которое имеет право высказать каждый.
Воротников признается, что он не сталкивался с русофобией в Европе.
— Я, живя в Европе, не ощущаю никакой дискриминации, негатива… Сейчас, например, я нахожусь на отдыхе в Италии. Все дружелюбно общаются, шутят, рассказывают анекдоты. Даже если возникают какие-то политические разногласия, то в любой момент можно предложить дальше не развивать эту тему. У меня огромное количество знакомых украинцев, мы хорошо общаемся. У меня есть негативное отношение к людям, которые поддерживают развязанную российским руководством войну, убийство граждан другой страны. Это является поводом для неприятия. А на каком языке говоришь — неважно. Многие украинцы со мной говорят на русском и не высказывают мне что-то. Тут дело не в паспорте и языке. При этом я не исключаю, что есть какие-то отдельные неприятные случаи, но, скорее всего, они единичны, — подытоживает Борис Воротников.
Артём Валеев, 29 лет, IT-специалист, родом из Татарстана. Живёт в Литве с июля 2022-го
Когда Артем Валеев перебрался в Литву, он сразу был настроен на изучение литовского языка. На курсы он поступил в сентябре, а к настоящему моменту владеет языком на уровне А1 и старается использовать его в жизни. До сентября этого года Валеев решил сделать перерыв в занятиях. В планах — остаться в Литве, получить постоянный вид на жительство, а затем — гражданство.
— Я стараюсь говорить с литовцами на литовском, но, когда мне не хватает языка, я прошу перейти на английский. И очень часто литовцы сами спрашивают, не будет ли лучше продолжать разговор на русском? Это обычное дело. Но я хочу сказать, что литовцев радует, когда приезжие учат язык. Это бывало минимум два раза: в кинотеатре и в ресторанчике. Когда я что-то не понимал, то просто говорил, что только учу язык. И мне отвечали: "Ой, у вас очень хороший литовский". Видно, что им приятно, — рассказывает собеседник.
На бытовом уровне Артём никогда не замечал русофобии. Но бывают ситуации, что собеседники сначала относятся к нему с настороженностью, когда узнают, что он из России.
— У меня был случай: мы с женой пошли на новогодний квиз. И у нас была команда, прямо как в анекдотах: русский, литовец, украинка и белорус. Сначала мы общались на английском, но украинка потом услышала, что мы из России, и немного насторожилась. В процессе общения напряжение прошло, мы играли и говорили на русском. Сейчас мы подписаны друг на друга в соцсетях, а жена ещё пересекалась с ней на каком-то мероприятии, всё было отлично, — вспоминает Валеев.
Артём видит, что россияне действительно нередко возвращаются на родину из эмиграции. Но он считает, что эта ситуация — комплексная; то, как её представляет Володин, является упрощением и искажает действительность. Недавно, делится Валеев, он был в отпуске и посетил много стран: кому-то из его друзей удалось легализоваться и обустроиться, а кто-то не смог и вернулся в Россию.
— Я могу сказать: да, действительно, есть те, кто возвращается домой. И таких, наверное, будет еще больше. Но это может быть связано не только с тем, что эмигранты скучают по семье. Это ещё и финансовые причины, и трудности с легализацией. Что касается меня, я не планирую возвращаться. Я планирую легализоваться и жить дальше в Литве, — заключает Валеев.
Айдар Исмагилов, 28 лет, Башкортостан — Нидерланды, в 2020-м покинул страну по политическим причинам, в 2021-м получил убежище
Айдар Исмагилов, активист татарского национального движения из Уфы и бывший активист уфимского Штаба Навального, покинул Россию в конце 2020 года. В 2021 году он смог получить политическое убежище в Нидерландах и с тех пор проживает там. По словам Айдара, в плане интеграции в зарубежное общество прогресс произошел в последний год:
— У меня окружение в основном англоговорящее, либо носители голландского языка. Чтобы уж вообще не забыть про русский язык, я просматриваю социальные сети, Telegram-каналы и YouTube. Читаю "Медузу" и различную публицистику. При этом стараюсь следить за судьбой соратников и за делом Лилии Чанышевой в первую очередь. Недавно выступал с лекцией на тему гражданского активизма в голландском университете. Студенты пригласили меня как представителя Штаба Навального рассказать про гражданский активизм в России, потому что я своими глазами видел, как устанавливается эта диктатура. Это такая связь с прежней родиной, я стараюсь не забывать про соратников, просматриваю социальные сети, общаюсь с родственниками и вижу, какие там настроения. Это, конечно, не та страна, которую я когда-то знал.
За время своей вынужденной эмиграции Айдар выучил английский, голландский, турецкий и украинский языки. Последний, в частности, помогает в работе с украинскими беженцами:
— Свободное время я провожу с украинскими беженцами, как-то помогаю им, потому что чувствую свою ответственность. Такой активизм помогает чувствовать себя лучше. Сейчас я могу даже поддержать беседу на украинском языке.
Вопрос о возможной русофобии Айдар Исмагилов называет важным. По его словам, негативное отношение к россиянам в европейских странах есть, но оно не носит массового характера:
— Можно сказать, что я практически с этим не сталкивался. Тем более я стараюсь всем рассказывать про мою татарскую идентичность. И это как-то спасает меня в принципе (смеется). Еще я учусь в голландской языковой школе уже больше года, и там одна из преподавательниц узнала, что я из России. Она сразу подумала, что я поддерживаю Путина и российскую армию. Когда мы с ней в ходе урока пообщались, она была искренне удивлена, что гражданин России может не поддерживать действия Российской Федерации. В спортивном зале у меня тренер — русскоговорящий сириец. Он сам бежал от войны, его родной город Дамаск разбомбила российская армия, но даже он удивляется, что я из России и не поддерживаю российскую армию. В Европе есть такие люди, которые искренне удивляются, что есть россияне — "не путинисты". Но — опять же — это не носит массового характера.
Справляться с подобными случаями Айдару Исмагилову помогает философское образование. По его словам, он всегда себе напоминает, что "мир полон разных мнений, и этого не избежать, это надо принять как данность". Свой опыт политической эмиграции Айдар воспринимает как "большое интересное приключение":
— Если бы я ко всему относился серьезно, я бы давно сошел с ума. Мы живем в каком-то постмодерне, и бессмысленно тут искать логику или причинно-следственную связь.
О возможном возвращении в Россию Айдар не отзывается критично. Активист рассказывает, что для этого необходим ряд условий, в том числе другая политическая система в стране:
— Я периодически размышляю на эту тему. Третий год у меня появляются мысли, что я, возможно, в какой-то момент вернусь. Например, когда не станет режима Путина, когда освободят Навального и Чанышеву. Возможно, там начнутся исторические и масштабные перемены — и у меня появится желание принять в них участие. Теоретически я вернусь, когда пойму, что туда безопасно возвращаться. Для политического активиста из Башкортостана это означает, что прошел демонтаж политического режима, что нет прежних политических руководителей, что там освобождены политзаключенные, что там какой-то прогресс в отношении с Украиной, миром. Что там начался старт каких-то глобальных реформ, и в стране есть нужда в таких людях, как я, которые готовы свой европейский опыт в жизни использовать на благо. Но пока там диктатура, я не вернусь.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
