Рано утром 18 июля к саратовской общественнице Рузиле Бишевой ворвались силовики. Обыск в её частном доме в селе Колотов Буерак был связан с расследованием уголовного дела о "дискредитации" армии, по которому женщина проходит подозреваемой. Почти год назад Бишеву оштрафовали на 30 тысяч рублей по той же — но административной — статье. После обыска саму Бишеву и её девятилетнего сына увезли на допрос в следственный отдел в Энгельсе. Что стало поводом к возбуждению дела — в материале "Idel.Реалии".
Обыск
Колотов Буерак — небольшое, всеми забытое село на четыре улицы в 30 километрах от Саратова. Формально уже почти два года поселение находится в границах города — в ноябре 2021 года Саратовский район ликвидировали как территориальную единицу, присоединив его к областному центру. Однако для таких сёл, как Колотов Буерак, жизнь не поменялась: сюда по-прежнему не ходят автобусы, а из социальной инфраструктуры в селе работает только фельдшерско-акушерский пункт. Чтобы добраться до Саратова, жителям без личных автомобилей приходится идти до трассы — это два с половиной километра через лес.
42-летняя Рузиля Бишева живет здесь с сыном почти с самого его рождения. По её словам, все напряжённые ситуации они с мальчиком переживают вдвоем. Утро 18 июля не стало для них исключением.
— В тот день я встала рано, уже начала делать по дому какие-то дела, — вспоминает Рузиля злополучный вторник. — Сын ещё спал, когда в ворота стали колотить неизвестные. На часах было 7:30 утра.
Бишева выглянула в окно и увидела у ворот сотрудника ФСБ.
— Это был Наумов Вячеслав Дмитриевич, — говорит Рузиля. — Я его сразу узнала, потому что встречалась с ним 29 мая. Накануне я была на приеме у замминистра образования Саратовской области — меня пригласили обсудить вопросы, которые я поднимала в своих письмах. И, видимо, чем-то я нашему министерству не понравилась.
Бишева уверена, что сотрудники ФСБ заинтересовались ее персоной из-за ее общения с министерством. Потому как звонок от Наумова поступил в тот же день.
— На беседу к нему я приезжала со своим адвокатом, — объясняет Бишева. — Мы просто поговорили с ним о моей общественной работе. Надо сказать, что Наумов показался мне вполне приятным человеком. Я даже попросила его помочь мне решить вопрос с отключением газа в моем доме. И дала адрес в Колотовом Буераке.
Именно этот сотрудник ФСБ утром 18 июля, стоя у забора, велел Бишевой немедленно открыть им ворота. Та не спешила выполнять приказ: для начала позвонила своему мужу и адвокату Игорю Элифханову, который вел её предыдущее дело и ездил с ней на беседу в ФСБ. Пока Рузиля беседовала с Элифхановым, один из силовиков перепрыгнул через забор и открыл ворота остальным.
— Их было восемь мужчин и две женщины, — говорит Бишева. — Некоторые с оружием. Женщины, которых привезли из Саратова, выступали понятыми. Вместе с Наумовым был сотрудник Следственного комитета Александр Кутепов, майор юстиции. Они сунули мне какую-то бумажку, сказали, это ордер на обыск. По их словам, 11 июля был суд, который счел необходимым обыск в моем доме. Я ничего подписывать не стала, потому что суд прошел без меня, я о нем ничего не знала. И посчитала документ недействительным.
В доме силовики провели около двух часов. По словам Бишевой, обыск шел ни шатко, ни валко. Заинтересованными выглядели только Наумов с Кутеповым — они действительно что-то искали.
— Остальные вели себя как сонные мухи, — говорит Рузиля. — Наверное, эти работали за зарплату, в отличие от начальников.
У Рузили изъяли два планшета. Потом посадили её и сына в машину и увезли в неизвестном направлении.
— Мне никто не говорил, куда меня везут, зачем, — вспоминает Бишева. — Грешным делом я подумала, что меня с сыном могут убить. Я же слежу за новостями — знаю, что всякое бывает. Мне было очень страшно.
Только на подъезде к городу Рузиля поняла, что, скорее всего, её везут на допрос. В Саратове микроавтобус остановился, чтобы высадить "понятых", в Энгельсе выгрузили силовую часть — как поняла Рузиля, это были сотрудники Росгвардии. Наумов, Кутепов и Бишевы добрались до здания следственного отдела по городу Энгельсу.
— Всё это было так долго, — вспоминает женщина. — Два часа шел обыск, два часа мы добирались до следственного отдела. Потом еще часа два или три провели в ожидании, пока Кутепов сходит переодеться. Потом часа два шел допрос. Ни мне, ни сыну ни разу не предложили попить, не спросили, надо ли нам в туалет.
Допрос
Первым делом у Бишевой стали выяснять, как долго она занимается общественной деятельностью и почему. Рузиля, которая родилась и выросла в Казани, там же выучилась на учителя русского языка и литературы. Четыре года она вела уроки в казанской школе. Потом встретила своего мужа и вместе с ним перебралась в Энгельс Саратовской области.
Когда родился сын, Рузиля с мужем купили домик в Колотовом Буераке, чтобы ребенок рос на природе. Муж остался в городе, чтобы ухаживать за неходячим отцом. А женщина с мальчиком уехали в село. Когда пришла пора идти в школу, Рузиля решила, что оставит сына на домашнем обучении — до ближайшей школы в посёлке Красный Текстильщик еще надо было добраться. Когда мальчик перешел во второй класс, Бишевой пришлось снять квартиру в поселке, чтобы сыну было проще проходить аттестацию.
— Я начинала заниматься с ребенком по программе "Школа России", которая якобы составлена по советским лекалам, — объясняет Бишева. — Я сама учитель и понимала, что многие вещи детям изучать еще рано, что-то из представленного они будут проходить в пятом классе. В общем, я сочетала разные программы, чтобы у сына было гармоничное образование.
На первой же аттестации в конце первого полугодия второго класса мальчик получил пять двоек.
— Во-первых, по договору, перед каждой аттестацией школа обязана была предоставить нам пять консультаций, чтобы ребенок понимал, что от него потребуют, — объясняет Бишева. — Но школа решила, что консультации нам не нужны. Во-вторых, школе был не важен сам ребенок, насколько он развит, насколько он включен в обучение. Было важно только то, что он в итоге напишет. В-третьих, школы не любят "семейников" (так называют тех, кто находится на домашнем обучении — "Idel.Реалии"). Думаю, администрация просто хотела избавиться таким образом от меня и моего сына. Но мы не стали забирать документы. Напротив — я написала несколько писем в комитет по образованию Саратова, в министерство образования. В общем, не дала сына в обиду.
Рузиля решила, что может помочь и другим родителям, которые борются с системой образования. Она организовала в Viber’е чат "Образование и воспитание детей поселка Красный Текстильщик", где вместе с другими родителями пыталась решать вопросы, добиваться соблюдения прав школьников и родителей.
— В школе меня уже побаиваются из-за этого, — улыбается Рузиля. — Раньше они боялись начальства из города, а теперь ещё и меня — ко мне многие родители приходят с проблемами. И что вы думаете, после всех наших пинков, жалоб и так далее школу в Красном Текстильщике стали ремонтировать. Значит, есть толк от моей работы.
На допросе Бишева рассказывала, что у нее завязалась активная переписка с министерством образования Саратовской области. Что с чиновниками она обсуждала не только вопросы домашнего обучения, но и цифровизацию школы, к которой многие родители не готовы, которой не доверяют.
— Почему-то детей в приказном порядке заставляют регистрироваться на платформе "Сферум", не объясняя причин, — рассказывает она. — У многих родителей эта платформа не вызывает доверия. Потому что там содержится вообще вся информация о ребенке — от школьных успехов и прививок, до проступков, которые в будущем могут попортить ребенку жизнь. А это тотальный контроль государства за детьми. Мало кто из родителей готов на это. Я полагаю, министерство образования решило сдать меня ФСБшникам, чтобы только не отвечать на неудобные вопросы об образовании. А в ФСБ радостно за меня взялись, потому что проще же учителей и общественных деятелей отлавливать — преступники в Саратовской области совсем закончились.
Штраф за "дискредитацию"
Нынешнее преследование — уже не первое в жизни Бишевой. Чуть меньше года прошло с тех пор, как на нее написали первый донос.
— Я с самого начала была против этой войны, — рассказывает она. — Я помню ужас, который меня накрыл 24 февраля 2022 года. Больше всего я в тот момент боялась ответных ударов. Ведь война — это дело обоюдное. Мне было страшно, что бомбить начнут российские города, что пострадают мои же сограждане. Потом, когда я стала следить за новостями и увидела кадры с погибшими украинцами, я и к ним преисполнилась сочувствия.
Эту позицию Бишева никогда ни от кого не скрывала. И довольно часто озвучивала ее в том самом чате. Параллельно Бишева вела там предвыборную агитацию — она сочувствует КПРФ и увлеченно смотрит все эфиры саратовского политика Николая Бондаренко.
— 11 сентября прошлого года одна единоросска, сотрудница администрации Красного Текстильщика Наталья Кудряшова написала на меня донос, — говорит Бишева. — Мы с ней заспорили в чате по поводу выборов, а она написала на меня заявление за "дискредитацию" армии. В тот же день ко мне пришла полиция.
Это был первый опыт общения общественницы с силовыми органами. И он её напугал.
— Ко мне в съемную квартиру вломились четверо полицейских, — вспоминает она. — Колотили в дверь, кричали, что, если я не открою, они эту дверь взломают. Потом ко мне приходил участковый, пугал меня часа три. Угрожал, что наденет наручники, увезет, посадит. Всё это мы пережили с сыном вдвоем.
Рузиля говорит, что напугала её не статья, а те методы, которыми действовала полиция. В итоге суд признал женщину виновной по части 1 статьи 20.3.3 КоАП РФ и оштрафовал её на 30 000 рублей. Норма запрещает публичные действия, направленные на "дискредитацию" использования вооруженных сил РФ, в том числе призывы их не использовать. Бишева попыталась обжаловать решение, но безуспешно. Следующим шагом будет её обращение в Верховный суд.
На вопрос, писала ли она письмо, за которое её теперь преследуют, Бишева говорит, что такого не помнит. В письме речь идёт о том, что Рузиля Бишева якобы призывает министерство образования убрать из школьной программы "Разговоры о важном".
— Я много о чем писала в министерство, но писала ли я об этом, я не помню, — говорит она. — Но того, кто поднял этот вопрос в министерстве, я, скорее, поддерживаю. "Разговоры о важном" появились в школьной программе одновременно с началом войны. Я считаю, это промывание детских мозгов, насилие над неокрепшей психикой, лживая военная пропаганда. А еще втягивание детей в политику, которое прямо запрещает закон об образовании.
По словам Бишевой, во всей этой ситуации она остается одна. Её поддерживают только некоторые журналисты и адвокат. Да и тот советует свернуть общественную деятельность. Муж в целом равнодушен к происходящему. Рядом остается только сын.
Тем не менее общественница с оптимизмом смотрит в будущее.
— Недели три назад Николай Бондаренко записал ролик, в котором говорит, что ближайшие крупные выборы "Единая Россия" проиграет. И я с ним согласна. Ситуация в стране критическая, но она будет меняться. Я верю, что эти выборы похоронят "Единую Россию", что режим падёт. Я вспоминаю, как шла по коридорам Следственного комитета. На первом этаже — тишина, по второму ходят красивые, хорошо одетые мальчики. Разговаривают вполголоса. И их разговоры пропитаны страхом: они ждут или прилёта беспилотника, или обысков. Поверьте, им жить намного страшнее, чем нам, — заключает Рузиля Бишева.
В беседе с "Idel.Реалии" адвокат Игорь Элифханов подтвердил, что Бишева проходит подозреваемой по уголовному делу о "дискредитации" армии (статья 280.3 УК РФ) за то самое письмо в Минобразования об отмене "Разговоров о важном". Обвинение ей пока не предъявлено.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
