На фоне заявления башкирского движения о создании Башкирской армии освобождения в качестве подразделения в составе Вооруженных Сил Украины (ВСУ) колумнист Харун Сидоров, ссылаясь на пример украинского кейса XX века, предполагает, что это не приведет к расколу башкирского общества несмотря на то, что в составе российских сил также имеются башкиры. Такой расклад, по словам эксперта, не помешает башкирскому обществу в нужный момент консолидироваться в борьбе за свои интересы.
Заявление Комитета башкирского национального движения за рубежом о создании Башкирской армии освобождения как подразделения в составе Вооруженных Сил Украины (ВСУ) стало одной из заметных новостей антиколониальных движений Поволжья и Приуралья. В отличие от анонимной роты "Башкорт", чья реальность у многих, в том числе в башкирской национальной среде, вызывала сомнения, у формируемой Башкирской армии освобождения (БАО) уже есть официальный военный командир — Ильшат Кинзябаев, который направляется в Украину с целью возглавить ее.
Только практика — критерий истины, сможет дать ответ на вопрос, во что сумеют развиться БАО и аналогичные национальные подразделения, которые формируются сейчас в рядах ВСУ. Однако есть те, кто заранее спешат заявить, что у них нет политических и исторических перспектив в их же собственных народах. Порой подобное говорят не противники соответствующих национальных движений, а вполне симпатизирующие им люди, склонные к скептическому мышлению. Свой скепсис они объясняют тем, что большинство башкир, татар, чувашей, эрзян и других представителей народов, ныне живущих под российской властью, помимо своей воли вовлечены в эту войну на стороне России. Поэтому они либо мобилизованы, либо имеют мобилизованных родственников, а значит, национальным добровольческим подразделениям в рядах ВСУ придется убивать и своих соплеменников, чего им не забудут на родине. Далее, как показывает опыт распада Российской империи и СССР, сегодняшние пламенные патриоты "единой-неделимой" из числа местных руководителей ее "национальных окраин", легко могут сменить свой флаг с российского на национальный. Но их преимуществом будет то, что они были со своим народом, "в горе и радости", в отличие от тех, кто стрелял в соотечественников.
Нельзя сказать, что эти аргументы лишены логики, однако, исторический опыт показывает, что они оправданы далеко не всегда. В каком-то смысле это видно даже на примере самого башкирского движения вековой давности. Так, во главе армии, возникшего в условиях распада Российской империи валидовского Башкурдистана, встали Гимран Саид Магазов, Амир Карамышев и Габдулла Идельбаев — все бывшие военнослужащие Русской императорской армии, воевавшие в Первой мировой войне на стороне России. И хотя сам Ахмет-Заки Валиди в своих воспоминаниях писал, что он и его окружение с самого начала Первой мировой войны желали России поражения, можно сказать, что лично он против нее, а значит и против своих соплеменников в рядах ее вооруженных сил, не воевал.
Однако рискну предположить, что это было связано не столько с нежеланием Валиди, сколько с меньшей на тот момент развитостью башкирского национального движения в сравнении с другим национальным движением, оказавшимся в схожих (хотя и не идентичных) условиях. Речь идет об украинском движении, которое решило для себя эту морально-политическую проблему иначе. А она у нее была, потому что большая часть этнических украинцев (как их тогда называли "малороссов") принимала участие в Первой мировой войне на стороне России или поддерживала ее. В их числе был не только российский генерал Павел Скоропадский, возглавивший в 1918 году Украинскую Державу под протекторатом немцев (то есть своих недавних врагов). Его как раз можно считать классическим примером национальной части имперского истеблишмента, сменившего флаг с имперского на национальный в условиях краха империи. Но в их числе был и Семен Петлюра, украинский социалист, создатель и командующий вооруженными силами революционной Украинской Народной Республики. Однако и он в 1914 году, живя в России и будучи оппозиционно настроенным по отношению к ее властям человеком, в начавшейся Первой мировой войне поддержал Российскую империю, надеясь что она превратится в федеративное демократическое многонациональное государство.
А вот меньшая часть украинцев приняла в этой войне участие на стороне Австро-Венгрии — противника России и таким образом тысяч своих соплеменников, воевавших в рядах ее вооруженных сил. И это были не только коренные жители входившей в состав Австро-Венгрии Галиции (ее наличие как раз отличало украинскую ситуацию от ситуации, находящихся посреди России, народов), но и радикальная украинская эмиграция из России, оформившаяся в Союз освобождения Украины. Один из его лидеров, Дмитро Донцов, выходец из Мелитополя, начинавший как российско-украинский социалист и автономист, после эмиграции в Австрию стал ведущим идеологом для многих как австрийских, так и российских украинцев. Что потом не помешало ему поддержать воевавшего за Россию в Первой мировой войне Павло Скоропадского. Впрочем, не будем забегать вперед...
Украинские политические эмигранты из России и местные австрийские (галицийские) украинцы с началом Первой мировой войны инициировали создание в рядах австро-венгерских вооруженных сил Украинского добровольческого легиона, также известного как легион "Украинских сечевых стрельцов" (УСС). К концу тяжелой и кровопролитной войны на восточном фронте УСС подошел изрядно потрепанным, понеся большие потери как убитыми и раненными, так и попавшими в плен. Однако большие потери несли все стороны и деморализация под конец войны охватила и российское общество, для которого она обернулась Февральской революцией. На этом фоне работа, которую вело политическое, в том числе эмигрантское руководство УСС, дала неожиданные для многих результаты — российские украинцы, такие как Семен Петлюра, до последнего стоявшие на автономистских и федералистских позициях, под влиянием непримиримых эмигрантов взяли курс на независимость и создание своей национальной армии. И тут оказалось, что и недавние верноподданные российские патриоты украинского происхождения вроде Скоропадского, и недавние оппозиционные российско-украинские автономисты вроде Петлюры, и радикальные украинские националисты из эмиграции вроде Донцова, могут консолидироваться на платформе строительства собственного национального государства, возникшего на руинах империи. Как это произошло и с Валиди, Магазовым, Карамышевым и Идельбаевым.
Правда, украинское национальное движение не сумело воспользоваться выпавшим ему шансом на создание независимой Украины и разногласия внутри него сыграли в этом не последнюю роль. И можно было бы предположить, что они были вызваны как раз тем, что представители расколовшихся группировок в прошлом были по разную линию фронта. Но этот критерий точно не был определяющим, о чем свидетельствует то, что Дмитро Донцов в условиях конфликта между сторонниками Украинской Народной Республики и Украинской державы (Гетманата) поддержал лидера последнего, бывшего российского монархиста Скоропадского, хотя во время Первой мировой войны тот находился на абсолютно противоположном ему военно-политическом полюсе в отличие от оппозиционных российскому правительству социалистов из УНР.
Еще одно важное развитие этого сюжета заключается в том, что если украинская освободительная борьба 20-х годов XX века за создание независимой Украины окончилась неудачей, то украинское национальное движение как таковое, перегруппировавшись в эмиграции, продолжило свое сопротивление. И это привело к новому всплеску массовой борьбы в 30-40-е годы под эгидой Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА), которые несмотря на поражение передали эстафету эмиграции, из которой эти идеи распространились на Украину, став в ней в итоге доминирующими. Причем, решающий импульс в продолжении этой борьбы и передаче ее эстафеты следующим поколениям исходил от тех, кто в Первую мировую войну выбрал сторону Австрии. И это не только теоретик Дмитро Донцов, но и практики Евгений Коновалец, возглавивший в эмиграции Украинскую войсковую организацию (УВО), и Роман Шухевич, в будущем возглавивший УПА. Первый был командиром галицко-буковинского подразделения Украинских сечевых стрельцов на исходе Первой мировой войны, второй воспитан в детстве на идеалах "сечевиков" в семье, связанной с их движением.
Скептики могут возразить, что все усилия этих украинских националистов оказались тщетными, потому что независимую Украину в итоге создали не они, а новые "скоропадские", на этот раз советско-номенклатурного разлива. Однако именно история Украины последних десятилетий и особенно последних лет показывает, что все не так просто. Номинальные суверенитеты, внезапно обретенные постсоветскими номеклатурами, были ими столь же легко получены, как и сданы под первым же серьезным напором начавшей приходить в себя империи. И то же по планам этой империи должно было произойти и с Украиной, но именно в этот момент в ней поднялась новая волна низового национального возрождения, которая воспрепятствовала этому поглощению и привела к нынешней российско-украинской войне. Войне, в которой не только мейнстрим украинского общества, но и весь украинский истеблишмент, каким бы постсоветским или пророссийским ни был его генезис, фактически перешел на платформу тех романтических украинских националистов, что целый век вели казавшуюся безнадежной борьбу. Нередко наперекор большей части своих соплеменников...
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь
