Летом 2018 года врачу Александру Клецко неожиданно для самого себя пришлось вспомнить курс полевой хирургии. Субботним вечером они с супругой добрались от Боровичей (небольшого города в Новгородской области) до своей дачи в деревне Фалалеево, откуда им уже позвонили односельчане. Соседка Клецко, молодая женщина, очень сильно поранила, буквально распорола предплечье и теперь истекала кровью. В марте 2019 Клецко рассказал эту историю на своей странице "ВКонтакте".
Заметка получила популярность, ее процитировали СМИ, а через неделю официальный ответ дал Минздрав. Чиновники от здравоохранения устроили проверку и поставили в вину врачу Клецко тот факт, что он не вызвал "скорую", которая, по сведениям Минздрава, в районе есть и на тот момент работала, — а значит, поставил под угрозу жизнь пациента.
Как он относится к обвинениям Минздрава и почему принял решение оперировать на месте, Александр Клецко рассказал в интервью Настоящему Времени.
— Почему вы решились делать эту операцию?
— Еще семь лет назад я бы совершенно спокойно сделал перевязку, противошоковую терапию, дождался "скорой" и пошел бы себе рыбачить. Но в текущих реалиях вынужден был поступить по-другому. На дворе был вечер субботы, единственный врач в поликлинике уже закончил свое дежурство и отправился домой. Девушку пришлось бы везти в Боровичи, за 70 км от места происшествия, а после операции транспортировать обратно на такси. Получить помощь вышло бы только через несколько часов — и я принял решение оперировать на месте.
— Сложно было?
— Сама по себе, технически, операция простая, справится и студент четвертого курса. В конце концов, все мы слушали курс военно-полевой медицины, да и по специальности я корабельный врач. Единственное, за что корю себя: не был готов технически. Как и любой другой врач, я всегда вожу с собой небольшую аптечку, на случай ДТП или несчастного случая, там простые средства, которые, в случае чего, позволят пострадавшему дотянуть до "скорой". Так называемый ПХО, пакет первичной хирургической помощи, у меня тоже есть: беру его с собой на охоту, мало ли, заштопать собаку или коллегу-охотника, в конце концов — себя.
Но в тот раз инструментов и материалов у меня под рукой не оказалось. В итоге вместо скальпеля взял рыбацкий нож, соседи принесли швейные иглы и маникюрные ножницы. Зажим для иглы – ржавые плоскогубцы, дренаж соорудил из целлофанового пакета, для обеззараживания использовал одеколон "Саша" – весь дом им провонял. И, несмотря на все это средневековье, операция прошла успешно, соседка легко поправилась и даже особенного шрама, хотя рука правая, рабочая, не осталось.
— Подобные случаи — это скорее из ряда вон происшествие или общее место в вашей практике?
— Ничего особенного на самом деле. Соседи постоянно обращаются с теми или иными просьбами. Они в курсе, кто я: знают, что до 2007 года работал главврачом Мошенского района, что я хирург, наконец. Просят заштопать, обработать рану, удалить занозу или клеща. Я не отказываюсь — в конце концов, клятву [Гиппократа] никто не отменял.
— Почему вы тогда решили записать именно эту историю?
— Просто решил сделать заметку для коллег. Скорее для смеха, хотя и горького. Если честно, обидно, что от системы, которая еще семь лет назад была жива и работала: было восемь "скорых", была нормальная больница, наконец, — теперь ничего не осталось. За двенадцать последних лет система здравоохранения уничтожена почти под ноль. Все это плоды так называемой "оптимизации", которая стартовала в 1997 году. Было принято решение до максимума сократить стационарную помощь и сделать акцент на амбулаторной.
— В чем отличие?
— Очень просто. Существовали приказы Минздрава относительно каждой болезни. При диагнозе пневмония, например, мы обязаны были держать больного в стационаре до полного выздоровления – это примерно 10 дней — после чего выписывать его и направлять в поликлинику, где он наблюдался бы еще 2-3 дня и только после этого выписывался на работу здоровым. Все то время, пока он находился в стационаре, государство обеспечивало его бесплатными лекарствами, бесплатной сестринской помощью и уходом: еда, смена белья и так далее.
Теперь, когда акцент сместили на амбулаторную помощь, сократилось число коек, соответственно, пошло на убыль количество дней пребывания пациента в клинике. Перед врачами теперь стоят другие задачи: не вылечить, а просто спасти. 2-3 дня в стационаре – и направление в поликлинику, где больной сам уже покупает себе лекарства, сам оплачивает услуги сестер, а врач просто наблюдает и назначает лечение.
— То есть государство перекладывает бремя финансовой ответственности на плечи граждан?
— Совершенно верно. А раз платить не нужно, то можно и сокращать, не так ли? Сначала койки, после — пункты стационарной помощи, затем — сами стационары.
Нам говорили, что это "шведская модель". Но здесь не Швеция! Здесь вертолет не прилетит в глухую деревню, до которой автобус доезжает раз в неделю или вообще не доезжает, никогда, и не отнесет больного в столичную клинику! Люди просто перестали ходить к врачу. Занимаются самолечением, сами покупают лекарства и назначают себе, пьют какие-то настойки на спирту и тому подобное. Первичное звено медицинской помощи они уничтожили, а взамен ничего нового не создали.
— Почему, с вашей точки зрения, Минздрав так резко отреагировал на вашу публикацию?
— Потому, наверное, что воспринял ее как критику. Ведь все, что описано, – операция в полевых условиях подручными средствами – это абсурдные итоги политики оптимизации. Если бы они (Минздрав — НВ) не бросились на этот врачебный анекдот, как бык на красную тряпку, возможно, что и историю забыли бы через пару недель — частный случай новой российской медицины, подумаешь!
— Вы пытались как-то сопротивляться процессу оптимизации, бороться с ним?
— Разумеется. И не я один. Но нас постепенно "прижимали", сократили до минимума финансирование и мы, простите, "вымерли". В итоге весь корпус главврачей здесь по тем или иным причинам вынужден был увольняться и уходить. На их место нанимали более гибких и сговорчивых.
Я ушел после назначения нового главы района. Не сработались, и мне было предложено написать [заявление] "по собственному желанию", что я и сделал в 2007 году. Теперь занимаюсь остеопатией, мануальной терапией, "починяю" соседей по даче, пишу заметки для друзей.
Ранее "Idel.Реалии" писали о закрытии Санчурской районной больницы. Итогом реформ здравоохранения в Кировской области за период 2009–2012 года сельская медицина была отброшена по уровню своего развития к столетней давности, фактически к своей начальной точке, с которой она начинала свое становление. Точнее, такого развала даже и сто лет назад не было, — рассказал врач Сергей Ветошкин. Санчурский район расположен на юго-западе Кировской области на границе с Республикой Марий Эл и Нижегородской областью.
Оригинал публикации: "Настоящее Время"
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.