В Башкортостане приговор активисту Фаилю Алсынову обернулся массовыми протестами. С 15 января тысячи людей выступали в его поддержку, а в день оглашения вердикта суда силовики попытались разогнать присутствующих. Несмотря на это, акции в поддержку активиста продолжились. Эксперт по федеративным отношениям в России Харун Сидоров считает, что власти Башкортостана — в отличие от ситуации с Куштау — стратегически проиграли.
Осенью 2023 года, комментируя завершившееся расследование уголовного дела Фаиля Алсынова, я писал, что лишение его свободы станет для уфимского Белого дома переходом красной линии.
"…именно у Фаиля Алсынова наибольший мобилизационный потенциал среди решительно настроенной башкирской молодежи. Опасаясь ее, власть до сих пор была относительно осторожна в репрессиях. Да, БОО "Башкорт" запретили, но из тысяч людей, вовлеченных в разное время в его активность, репрессиям подвергались единицы. И до последнего времени действовал своего рода неформальный договор — власти их особо не трогают, а они воздерживаются от активной деятельности. Собственно, и Фаиль Алсынов — в отличие от тех же Айрата Дильмухаметова или Рамили Саитовой — не вел в последние годы активной деятельности, а выступил всего пару раз, когда молчать было уже, что называется, невмоготу. Видимо, это отчасти понимают и в уфимском Белом доме. Ведь то, что Алсынова пока оставили под подпиской о невыезде, а не поместили в СИЗО, говорит о том, что с окончательным решением по нему еще не определились. И это резонно — перед тем, как принять такое решение, стоит подумать о том, что жесткий приговор в отношении Фаиля Алсынова может разрушить неписанный договор "о ненападении" между нынешней властью и тысячами его сторонников", — писал тогда я.
Назначенный следствием специалист Уфимского университета науки и технологий Айнур Хужахметов перевел употребленное Алсыновым выражение как "черный народ" и указал, что "значение словосочетания соответствует значению слов "хачи", "чурки", "черномазые". В то же время в современных тюркских языках это выражение используется в значении "простой народ".
К зданию суда в день оглашения приговора пришли тысячи сторонников Фаиля Алсынова, начались столкновения с полицией. Среди протестующих в Баймаке были раненые. Силовики применяли слезоточивый газ; также есть вероятность, что применяли шумовые гранаты. После столкновения с силовиками 40 протестующих обратились за медицинской помощью. СК по Башкортостану также сообщал, что пострадали несколько силовиков.
Возбуждено уголовное дело сразу по двум статьям: организация и участие в массовых беспорядках (ч. 1 и 2 ст. 212 УК РФ), а также по ч. 1 ст. 318 УК РФ (применение насилия в отношении представителя власти).
Протесты продолжились 19 января уже в Уфе. В пятницу к памятнику Салавату Юлаеву пришли, по разным оценкам, от одной до двух тысяч человек. По итогам акции силовики задержали нескольких участников.
Сегодня можно констатировать, что этот прогноз оправдался — осуждение Алсынова на реальный срок стало для уфимской власти тем шагом, последствия которого уже дали о себе знать и прогремели далеко за пределами Башкортостана и даже России. Более того — главные из них еще впереди, но об этом чуть позже. Начнем с произошедшего.
Прежде всего, надо отметить, что власть подвела ее самонадеянность (так же было и с Куштау). Не столкнувшись с серьезным сопротивлением после осуждения Айрата Дильмухаметова, Лилии Чанышевой и Рамили Саитовой, она решила, что сможет так же — демонстративно, на глазах башкирской общественности — приговорить к реальному сроку Фаиля Алсынова.
К слову, суд над Дильмухаметовым по последнему уголовному делу они вынесли за пределы республики, прибегнув к традиции позднего путинизма судить "мыслепреступников" военными судами (читай — трибуналами) как террористов за пределами их места жительства. Тут же власти почему-то решили, что контролируют ситуацию — и пропустили репутационный удар, по последствиям превосходящий Куштау. Защищать Фаиля Алсынова съехались тысячи людей, тем самым явочным порядком — "ногами" — признав его настоящим народным лидером.
Когда это обнаружилось 15 января (на этот день изначально было запланировано оглашение приговора), стало уже очевидно, что осуждение Алсынова на реальный срок "взорвет" людей. Самым разумным для власти в этой ситуации было бы вынести условный приговор (понятно, что полностью оправдать они его уже не могли). Поступи они так — люди без всякого удовольствия (поскольку и это было бы репрессивным актом), но все же мирно бы разошлись. Алсынова таким условным приговором изолировали бы от политической деятельности еще надежнее — то есть власть добилась бы своего, не настроив при этом против себя народ до такой степени.
Видимо, в понедельник власть взяла паузу — оглашение приговора перенесли на среду, 17 января. Могу предположить, что в Белом доме Уфы были сторонники вышеописанного решения, которое было для них единственно разумным. Однако уже 16 января стало ясно, что в дело вмешалась Москва — заработала кремлевская пропагандистская машина: о необходимости жесткого приговора стали писать многочисленные московские медиаресурсы, а Росфинмониторинг внес Алсынова в список "экстремистов и террористов".
Решение уже явно было принято, а взятую паузу силовики использовали, чтобы не позволить собраться на оглашение приговора такому же количеству людей, что и в понедельник. В ход пошли все мыслимые меры: от стандартных арестов сторонников Алсынова до вбросов о его личной жизни с целью настроить против него доверчивых людей.
Однако власть в очередной раз не только переоценила себя, но и недооценила свой народ. Люди из башкирской глубинки продемонстрировали не только иммунитет к такой черной пропаганде, но и высочайший уровень организации и владения современными информационными технологиями. Они сами создавали чаты — причем многочисленные, координировали выезды, размещение и т.д.
В итоге людей в среду приехало еще больше, а приговор Алсынову они встретили именно так, как можно было предположить изначально — еще в понедельник, 15 января. Тем более, что власть решила подбросить в костер дрова, ужесточив приговор: прокуратура запросила четыре года лишения свободы в колонии-поселении, а суд приговорил Алсынова к такому же сроку, но в колонии общего режима.
Дальнейшее почти суточное противостояние митингующих с силовиками на январском морозе стало повторением событий на Куштау, прогремев не только на всю Россию, но и далеко за ее пределами. Люди не давали увезти Алсынова из суда, силовики стали стягивать подкрепления из других регионов, начались столкновения, задержания. В отличие от Куштау, власть на этот раз не пошла на попятную, а протестующие разумно не стали идти на силовую эскалацию. В данный момент, пока власть еще достаточно сильна, такая эскалация закончилась бы еще большим выявлением и разгромом потенциала башкирского сопротивления, которая и так стала ценой этой необходимой и веховой для него акции.
Тем не менее можно с уверенностью утверждать, что последствия произошедшего в Баймаке, где протесты были в итоге разогнаны, будут для власти хуже, чем события на Куштау. Пойдя тогда на уступки протестующим, власть в 2020 году проиграла тактически, но выиграла стратегически, так как сбила народное недовольство и продемонстрировала способность вести с народом диалог.
Собственно, ничего не мешало и в этот раз поступить так же — и примерно с таким же результатом. Ничего, кроме Кремля, позиция которого очевидно заключается в том, что любые ростки национального сопротивления в регионах нужно закатывать в асфальт демонстративно и без снисхождения. В итоге власть победила протестующих тактически, но проиграла стратегически, создав себе образ колониальной и без преувеличения оккупационной власти в глазах глубинного башкирского народа.
Глава республики Радий Хабиров теперь может сколько угодно строить хорошую мину при плохой игре, угрожая продемонстрировать башкирам "истинное лицо Алсынова". Но эти события всем все продемонстрировали и так — башкирский народ по сути воспринимает Алсынова как своего народного лидера, а Хабирова — как современную инкарнацию Тевкелева (Кутлу-Мухаммед Тевкелев — российский дипломат, основатель Челябинска, генерал-майор (1755), участвовал в подавлении башкирских восстаний — "Idel.Реалии").
В свою очередь многочисленные башкирские активисты, вынужденно оказавшиеся за рубежом (и это отнюдь не один Руслан Габбасов, как пытаются представить Хабиров и его пропагандисты), уже призвали башкирский народ к ненасильственной кампании национального сопротивления и отчуждения от колониальной власти, включающей в себя повсеместное вывешивание портретов Алсынова и перечеркнутых портретов Хабирова, неуплату налогов, уход с госслужбы и требования к чиновникам общаться с ними на башкирском языке, имеющем статус государственного в республике.
Подобные методы сопротивления власть вряд ли сможет нейтрализовать, особенно в моноэтническом башкирском Зауралье. И как показывает опыт балтийских и южнокавказских республик в позднем СССР, к нужному моменту они обеспечат нужную степень национальной мобилизации. Для которой Баймак и Куштау станут такими же символическими вехами, какими для русской революции в начале XX века стали события 1905 года и кровавого воскресенья.
Харун (Вадим) Сидоров, докторант этнологии Карлова Университета (Чехия), эксперт по национальным движениям народов России в целом и Волго-Уральского региона в частности.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
