"Миллиард.Татар" между национализмом и "пост-нацией"

Эксперт Харун Сидоров размышляет о пользе проектов, которые стремятся снизить накал напряженности между категоричными башкирскими и татарскими националистами.

За последний месяц в татаро-башкирском медиапространстве появилось несколько острых дискуссионных материалов, прямо или косвенно затрагивающих относительно новый проект "Миллиард Татар" (далее — МТ).

Пару слов о самом проекте, точнее, его контенте. Кроме того, что на этом сайте публикуется много интересных материалов по татарской истории, культуре, этногенезу, что вынуждены признавать и его критики, его отличает несколько установок, которые эту критику породили. Речь идет о новом осмыслении истории и содержания татарской идентичности, этногенеза татар, включая соотношение тюркского суперстрата и финно-угорского субстрата, а также попытке преодоления конфликта между татарской и башкирской общественностями.

Неудивительно, что деятельность этого проекта вызвала сильную аллергию у тех интеллектуалов и общественников, чьи подходы несовместимы с указанной концепцией МТ. 24 июня 2021 года на площадке "Татполит" была опубликована беседа Дамира Исхакова и Ильнара Гарифуллина под интригующим названием "В чьих интересах действует сайт Milliard.tatar?" Размышляя о вынесенном в заголовок вопросе, Дамир Исхаков высказал мысль о том, что "в этом налаживании дружбы между татарами и башкирами явно замечается московская рука". Что было весьма оригинально, учитывая что обычно и татарские, и башкирские общественники "московскую руку" подозревали в прямо противоположном, а именно в желании стравливать татар и башкир. Кроме того, он заявил, что "информресурс "Миллиард Татар", несмотря на ряд положительных черт его деятельности, на самом деле действует в определенной мере против Татарстана и татарской нации". А 1 июля 2021 года на плошадке "Татары Мира" вышел стрим Дамира Исхакова с Ильнуром Ярхамовым, значительная часть которого также стала продолжением заочной дискуссии Исхакова с МТ.

Классики и ревизионисты

Дискуссии между сторонниками общепринятых у национальной интеллигенции взглядов на историю, идентичность и этногенез ее народа, и тех, кто пытается их пересмотреть, в наши дни обычное дело. Особый накал они приобретают, когда такие "ревизионисты" (сторонники новых подходов) оспаривают изнутри народа установки, которые национальная интеллигенция защищала от "внешних врагов". Например, долгое время многие украинские полемисты доказывали, что "русские не славяне, а финно-угры". В итоге среди самих русских сегодня появились сообщества вроде "Залесская земля" и "Меряния", которые делают акцент на финно-угорском субстрате в русском этногенезе, по их мнению определяющем его специфику. Неудивительно, что русскими националистами старой школы, отстаивающими славянскую доминанту в этногенезе русских, такие "ревизионисты" рассматриваются как "пособники украинских националистов". Интересно и то, татарские историки и этнологи, считающие, что современные татары не идентичны татарам Золотой Орды, а представляют собой современный народ, сформировавшийся в XVII–XIX веках не в последнюю очередь благодаря исламизации финно-угорского населения Поволжья, татарскими националистами старой школы рассматриваются как "пособники башистов", утверждающих, что "татары — искусственный народ".

Your browser doesn’t support HTML5

Путин об эрзя и мокша, "диалект башкирского", вертолет на пляже и новая волна COVID-19

"Искуственный народ" и возраст современных наций — это еще одна тема, разделяющая сторонников старых и новых подходов. Например, недавно в своем курсе лекций по русской истории, идущем на Russia Today, русский националист старой школы Егор Холмогоров на основании упоминания народа Русь в Бертинских анналах 839 года заявил о 1200-летней истории русской нации к сегодняшнему дню. Понятно, что ни у одного серьезного историка и этнолога такой подход, характерный для XVIII, XIX, максимум начала XX века, в наши дни не может вызвать ничего кроме усмешки.

В академической среде сегодня доминирует представление, согласно которому большинство современных народов сложились в т.н. Новое время. Обычно это рассматривается в контексте спора примордиалистов, считающих, что народы существуют вечно и неизменно, и конструктивистов, полагающих, что они создаются, распадаются и превращаются в новые. Но есть и промежуточные подходы, признающие как генетическую связь представителей современных народов с их древними предками (уточнять или переосмыслять которую сегодня позволяют исследования ДНК), так и специфику народов и наций, возникающих именно в Новое время, даже если они принимают на вооружение названия и мифы древних народов.

Все эти теоретические вопросы истории и идентичности того или иного народа в конечном счете должны быть осмыслены и решены его авторитетными мыслителями. Однако в рассматриваемом случае они имеют еще и практическое значение, так как затрагивают тему татаро-башкирских отношений. Попытки МТ организовать диалог татарских и башкирских общественников пришлись не по душе непримиримым "татаристам" и "башистам", как в башкирском и татарском лагерях называют своих антагонистов. И это понятно — о чем вообще разговаривать татарам и башкирам, разделяющим установки своих версий непримиримых этнонационализмов?

Можно ли примирить татарских и башкирских националистов?

На самом деле, такие националисты как Исхаков, Гарифуллин и Ярхамов, обвиняющие МТ в том, что в рамках инициированного им татаро-башкирского диалога реальный татаро-башкирский вопрос не обсуждается, а забалтывается, по-своему логичны. Ведь в их оптике этот вопрос в конечном счете сводится либо к признанию татарского языка третьим государственным в Башкортостане, либо в случае отказа от этого — к отделению татароязычных северо-западных районов от Башкортостана и их присоединению к Татарстану. В свою очередь ни один башкирский националист не согласится не только на второе, но и на первое. Плохо это или хорошо, правильно или неправильно, но это просто данность, потому что так устроены татарский и башкирский национализмы, один из которых рассматривает северо-западные районы Башкортостана как татарские земли, несправедливо отданные Башкортостану, а другой — как вотчинные башкирские земли, коренное население которых в свое время подверглось татаризации. А раз так, приходится констатировать, что никакого согласия между сторонниками описанных националистических подходов достигнуто быть не может.

МТ пытается обойти этот антагонизм татарского и башкирского этнонационализмов, поместив в центр их диалога проблемы защиты самостоятельности Татарстана и Башкортостана и борьбы за сохранение татарского и башкирского языков. Но не упрется ли такое тактическое взаимодействие, стремление к которому демонстрируют не только МТ с татарской стороны, но и "Пруфы", Тимур Мухтаров и поддержавшие их в этом башкирские оппозиционные общественники, в стратегический тупик?

Такой вопрос поневоле возникает в связи с обсуждаемой на страницах МТ темой языка населения северо-западных районов Башкортостана, который татарская сторона считает татарским, а ряд башкирских идеологов — северо-западным диалектом башкирского языка. В отстаивании татарской атрибуции этого языка и критике проекта "северо-западного диалекта" МТ пытается синтезировать аргументы как татарского национализма, так и классического националистического подхода применительно к башкирам, настаивающего на необходимости для нации одного литературного языка. И упомянутый Тимур Мухтаров, и те башкирские оппозиционеры, которые солидарны с ним в том, что Уфе не стоит продвигать "северо-западный диалект", в данном случае выступают именно как классические башкирские националисты. И тактически их аргументы в этом вопросе выгодны татарским националистам, критикующим проект "северо-западного диалекта" и заинтересованным в четком этнолингвистическом разделении языков татар и башкир и их носителей.

Однако как татарский и башкирский классические национализмы могут договориться по этому вопросу? Это возможно только в одном случае — если башкирские националисты согласятся признать татарский язык государственным в Башкортостане или хотя бы в его северо-западных районах, что фактически означало бы кантонизацию или "федерализацию" этой республики. Но никто из них этой готовности не выражает, а потому по своему правы татарские националисты, считающие, что все эти круглые столы не отменят противоречий, которые дадут о себе знать при первом же удобном случае.

"Пост-нация": потенциал и проблемы

В таком контексте проект "северо-западного диалекта", противоречащий националистическому канону одного литературного языка у народа, и критикуемый в том числе на страницах МТ, оказывается совместимым с духом другой идеи, которая не раз озвучивалась на площадке этого же сайта — т.н. "постнации".

Наблюдая за татаро-башкирскими спорами, выдвинувший ее Альфрид Бустанов в свое время полушутя предложил "всем татарам стать башкирами", сказав, что это "решило бы две проблемы: 1) не будет глупого спора, 2) десять миллионов башкир — это мощь". Конечно, это предложение не только выглядит как эпатаж, но и является им — понятно, что татары и башкиры сегодня это уже сформировавшиеся отдельные общности, и ни все татары никогда не станут башкирами, ни сами башкиры не примут в качестве своих соплеменников тех, у кого с ними нет родовых связей.

Вместе с тем, этот эпатаж Бустанова отражает его вполне серьезное понимание, согласно которому и татары, и башкиры в их современном виде — достаточно позднее явление, и что до того, как они сформировались, существовало объединявшее их общее пространство высокой тюрко-исламской культуры Северной Евразии. Ту же мысль на страницах МТ выразил Исмаил Гибадуллин: "Для меня татары и башкиры — это части единого тюркоязычного мусульманского сообщества дореволюционной России, которое просто в какой-то момент провалило свой проект интеграции на тюрко-мусульманской основе и стало жертвой локальных национализмов, на которые сделала ставку советская власть, поспособствовавшая самоопределению целого ряда новых национальностей и вбившая между ними клин".

Но разве в таком случае конструкт "северо-западного диалекта башкирского языка" не вписывается в концепцию татарской "пост-нации"? Ведь если это позволит под его видом узаконить в Башкортостане язык, который для татар является татарским, культурное содержание, которое они считают татарским, хоть и под видом башкирского сможет закрепиться в северо-западных районах этой республики. Более того, в перспективе оно получит возможность стать доминирующим среди башкир в целом. Понятно, что ни классических татарских, ни классических башкирских националистов это не устроит — первым важен не сам этот язык, а чтобы он назывался татарским, вторым важно, чтобы у башкир был один официальный национальный язык. Но парадоксальным образом именно это могло бы устроить татарских и башкирских "не националистов", будь то идейные "постнационалисты", или обычные люди, которым непринципиально, как официально будет называться язык, на котором они говорят, если ему на деле будут даны все права и поддержка.

Однако у доктрины "пост-нации", как в ее татарском, так и в ее башкирском вариантах, есть одно чрезвычайно уязвимое место, на которое указывалось уже не раз. При всей правомерности критики ее сторонниками границ, проведенных между республиками, которыми от них зачастую отрезались территории с людьми одного языка или этноса, вернуть состояние, существовавшее до возникновения этих республик, уже невозможно. Прежде всего, потому что драматически изменилось само российское общество. В результате советской унификации оно разучилось мириться с теми различиями культур и образов жизни, что существовали в дореволюционной России в том числе в виде автономных тюрко-мусульманских общин, не привязанных к отдельным национально-территориальным образованиям.

Сегодня же в условиях нетерпимости российского общества ко всему, что не вписывается в усредненнную монокультуру, именно национально-территориальные образования, то есть республики, даже в их нынешнем куцом виде, дают хоть какие-то права носителям той исламской идентичности, которая до революции была основой тюрко-мусульманской культуры и общности. Поэтому при всей ущербности формата возникших республик и привязанных к ним наций, их демонтаж в нынешних условиях привел бы не к возрождению дореволюционного наднационального тюрко-мусульманского единства на базе автономных мусульманских общин, а к исчезновению или маргинализации исламского фактора, как это и происходит за пределами "мусульманских" республик.

Поэтому еще один парадокс заключается в том, что вопреки аллергии на национальные квазигосударства и идентичности их критики с позиций единой тюрко-мусульманской идентичности должны быть заинтересованы в сохранении и расширении возможностей существующих республик. Более того, как раз они могут способствовать этому более успешно, чем классические националисты. Ведь последние в татаро-башкирском случае в конце концов упрутся в проблему национального статуса и канона, из-за которых татарский и башкирский этнонационализмы обречены на антагонизм. А это несет угрозу территориальной целостности как Башкортостана, так и Татарстана, а значит и самим этим республикам в принципе. В то же время "постнациональный" подход, считающий первичным не национальную форму (статус), а этническое содержание (для татар — культурно-лингвистическое, для башкир — родовое), признав существующие национальные границы как условные, но необходимые атрибуты республик, может способствовать защите как интересов этих республик и их титульных народов, так и их общего наследия и ценностей.

Сайт "Миллиард.Татар", если и не предлагает готовое решение этих сложнейших вопросов, то по крайней мере способствует их поиску. Что в любом следует приветствовать.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.

❌ Если ваш провайдер заблокировал наш сайт, скачайте приложение RFE/RL на свой телефон или планшет (Android здесь,iOS здесь) и, выбрав в нём русский язык, выберите Idel.Реалии. Тогда мы всегда будем доступны!

❗️А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.