Казанский Шиес, или Диоксиново — палаточный лагерь, который со стороны выглядит вольницей или государством в государстве — 10 декабря принял Хартию, в которой провозгласил верховенство на своей территории основного закона страны. О главенстве Конституции РФ в лагере говорили с самого начала —особенно часто упоминая гарантированные ей права на благоприятную окружающую среду и мирные собрания — однако давно уже известно, что в России представления о конституционных правах и свободах у гражданских активистов и представителей властных структур расходятся всё дальше и дальше. Тем не менее разбитый в поле лагерь всё ещё стоит: оказалось, что даже с точки зрения репрессивного законодательства о массовых мероприятиях предъявить активистам нечего.
"Завтра приедут мусора. Ты это, скажи... Чтоб поработали на камеру, пусть даже жестко. С мордобоем даже лучше. Пара расквашенных рож — вообще будет красота... Ну и там: "Мусора!.. Позор!.. Убивают!.. Грабят!.." — и так далее. Штраф, максимум, получите, а с тобой рассчитаюсь", — эти наставления одного мужчины другому записаны на фоне палаточного лагеря Диоксиново. Собеседники расположились так, что лиц их не видно, зато название на транспаранте поодаль читается отчетливо. Кто-то третий снимает мужчин на камеру. Разговор заканчивается, и один из собеседников (на нём, кажется, кроссовки и легкие штаны) делает несколько шагов по направлению к лагерю. Тот, кто давал ЦУ, остаётся на месте.
Короткий любительский ролик распространяется в сети, как очередное "доказательство" злонамеренности татарстанцев, выступающих против строительства мусоросжигательного завода у посёлка Осиново. Они разбили свой лагерь 2 декабря — прямо на пути строительной техники, прокладывающей подъездные пути к будущему МСЗ посреди поля. Идёт вторая неделя жизни в лагере. Техника поле боя покинула, полиция бывает наездами каждый день, провластные телеграм-каналы пугают жесткими "зачистками", которые начнутся вот-вот — а палаточный городок всё стоит.
За это время он даже разросся: над маленькими палатками, которые появились здесь самыми первыми, теперь возвышается большая — армейская, с печкой. Есть даже собственное электричество, которое вырабатывает портативный генератор (работает, правда, с перебоями, но прогресс налицо), появились компостная яма, дощатый клозет, налажен раздельный сбор мусора.
И, главное, сформулирован и принят, наконец, закон, по которому живёт лагерь, представляемый провластными ресурсами не иначе как опасная вольница, существующая вне российского правового поля. Однако первая же ссылка в Хартии палаточного лагеря Диоксиново на основной закон страны — Конституцию России: "Мы, свободные граждане, осуществляющие свои конституционные права на благоприятную окружающую среду и мирные собрания, основали палаточный лагерь у места предполагаемого строительства мусоросжигательного завода под Казанью..."
Дальше — требования: "прекратить незаконные работы по строительству дороги к МСЗ; выдать проектную документацию МСЗ для проведения общественной экологической экспертизы; приостановить любые работы, касающиеся завода, до публикации заключения этой экспертизы и учета мнения граждан; организовать встречу представителей лагеря с Президентом Республики Татарстан Рустамом Миннихановым". То, что лагерь отказывается от агрессии и насилия в любых формах прописано отдельной строкой.
Листок с текстом Хартии вывешен у входа, над транспарантом с названием городка "Палаточный лагерь Диоксиново им. Р.Н.Минниханова".
Диоксиново: вторая неделя лагеря имени Рустама Минниханова
— Мы хотим жить, свежим воздухом дышать! — эмоционально восклицает Фаяз абый, невысокого роста пенсионер со значком "Дружинник" на телогрейке. Пенсионер трудится в лагере с первых дней, успевая работать на два хозяйства (дома — больная жена, Фаяз Абдуллович упоминает этот факт, словно объясняя причину ее отсутствия в палаточном лагере). — Мы уже прожили, конечно, своё, но дети, внуки — тоже живут здесь. Как им быть-то?
— Да и мы тоже еще хотим жить, — не соглашается с соратником Зоя Голубева, другая местная активистка.
— Я хозяйство оставила на восьмидесятилетнего деда. А сама — с первых дней здесь.. Уже три года борюсь, — вступает в разговор осиновская пенсионерка Рашида Галеева.
— Справляется дед там один?
—Справляется. А куда деваться-то ему? Морально поддерживает...
— Пишут, что здесь собрались те, кому заняться нечем...
— Ну да, "делать нечего"! — возмущается третья женщина. — Хозяйство у нас: бык, тёлка, куры... Как это так — "делать нечего"?
— Я еще работаю, тоже убегаю потихонечку. Раз-раз — сбежала, — смеётся Зоя Голубева.
Приезжает экоактивистка Вера Керпель, сообщает тревожные новости: в посёлке Новониколаевский, на повороте к лагерю замечен автозак.
Примечательно, что именно в этот день, 10 декабря, провластные телеграм-каналы в очередной раз стали пугать Диоксиново грядущей "зачисткой". Но и этот сигнал тревоги оказался ложным. Автозак вырулил из посёлка на трассу М7. Причины его стоянки в Новониколаевском так и остались невыяснены.
Активист Владимир Соловцов рассказывает, что успел заметить, как в автозак грузились здоровые молодые люди в чёрных куртках. Он не исключает, что это могли быть провокаторы.
В сумерках полиция к лагерю всё-таки прибывает. Из "буханки" выходит страж порядка и начинает снимать на камеру номера стоящих у Диоксиново машин. За ним по пятам следует активист Рушан Кабиров с камерой и крича, что полицейский ехал, не пристегнувшись, требует принять у него заявление о правонарушении. Страж порядка ускоряется, сев за руль, демонстрирует Кабирову ремень — "Всё у меня есть!" — и даёт по газам.
Соловцов вспоминает, как на второй день существования лагеря, 3 декабря, активистов пыталась разогнать полиция.
— Подполковник в сопровождении десяти полицейских через мегафон пытался нас убедить, что мы находимся в общественном месте и нарушаем общественный порядок, что это несанкционированный митинг и нам надо разойтись. Но законы мы немножко тоже знаем: лес, земля сельхозназначения общественным местом никак не является. Соответственно, мы про себя поулыбались — и остались при своём мнении, на своём месте.
Активисты с самого начала пытаются заставить самые разные структуры соблюдать закон. Строить подъездные пути к будущему МСЗ, не устают напоминать они, начали на землях сельхозназначения, вырубив участок лесополосы (именно эту прореху и заткнули активисты, разбив там палаточный лагерь). Сотрудников Россельхознадзора на поле жители палаточного городка в первый раз с момента жалоб заметили 10 декабря.
— Ходили по полю люди, что-то фотографировали. Когда мы к нем подошли, оказалось, что это Россельхознадзор, — рассказывает Алёна Лучникова.
— Мы обмерили площадь предполагаемой дороги. Далее в отношение лиц, которые осуществляли укладку и реконструкцию данной дороги будет проводиться проверка, по результатам которой будут видны характер и степень нарушений, присутствует ли здесь по линии сельхознадзора нарушение либо его не присутствует здесь, — несколько расплывчато комментирует ситуацию начальник отдела Россельхознадзора Артур Закиев. При этом чиновник подтверждает: согласно публичной кадастровой карте, строительство дороги велось на землях сельхозназначения.
Соловцов добавляет, что нарушений активисты с самого начала зафиксировали целый букет. Тут и упомянутая вырубка леса, и работы под линией электропередач без допуска, и работы в охранной зоне газопровода:
— Здесь есть два газопровода высокого давления, охранная зона — 200 метров. Проходит высоковольтная линия — если ее обесточить, последствия могут быть самые разные человек который работал под этой линией мог остаться инвалидом либо погибнуть... У энергетиков диспетчеры нашу заявку приняли, но всё передали полиции. Те обещают ответить в течение 30 дней...
Вера Керпель рассказывает об обрушившейся на лагерь информационной атаке. Провластные ресурсы пишут разное, в том числе — противореча друг другу. То соообщают, что активисты, изгнав технику с поля, отпраздновали победу и разъехались по домам, то пугают, что в лагерь вот-вот нагрянет Росгвардия — и жестко повяжет всех оказавшихся в лагере противников МСЗ...
А недавно, сообщает Керпель, знакомый из соцсетей начал с ней общение с вопроса: "Сколько за ночь?"
Оказалось, в очередном вбросе говорилось о том, что за дежурство в лагере платят деньги.
— Тех, кто к нам приедет, мы бесплатно накормим, напоим горячим чаем, предоставим спальник и уложим в тёплую палатку — но не более того, — заверяет Вера.
— Говорят, что мы здесь все проплаченные, что за колбаску здесь дежурим, — смеётся Зоя Голубева. — А мы, наоборот, из дома еду несём. И даже на уголь для печки скидывались.
— Конечно, те, кто нас поддерживает, тоже помогают — кто деньгами, кто едой, — говорит Рашида Галеева. — Но этого всё равно не хватает. Мы же тут круглосуточную вахту несём.
За время существования лагеря в нём побывало более 600 человек, отчитались на днях активисты.
Того, что оппоненты могут попытаться подослать в лагерь провокаторов, Вера Керпель не исключает. Но уверяет, что большинство присутствующих в лагере на силовые действия раскачать не удастся:
— Мы здесь все — мирные люди, законопослушные. Никому это не надо. Мы за мирный диалог и очень-очень ждем, когда же к нам приедет Рустам Нургалиевич. Или пригласит нас к себе в кабинет, и мы сможем с ним, наконец, пообщаться...
Бойтесь равнодушия — оно убивает. Хотите сообщить новость или связаться нами? Пишите нам в WhatsApp. А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.
