Председатель партии "Яблоко" в Нижнем Новгороде Олег Родин уехал из России после того, как обнаружил за собой слежку. Этому предшествовал ряд событий: подписная кампания "Яблока" против войны в Украине и нападение на офис партии. К тому же, отмечает политик, после принятия закона о военной цензуре возросли риски оказаться под уголовным преследованием. О давлении на оппозицию, эмигрантах и будущем — в интервью "Idel.Реалии".
Олег Родин родился в Нижнем Новгороде. Там он получил высшее образование. С 2017 года — магистр юриспруденции. Еще в 2016 году вступил в партию "Яблоко", а через год пытался баллотироваться в депутаты городской Думы Нижнего Новгорода, но в регистрации в качестве кандидата избирком ему отказал, сославшись на существенное количество недействительных подписей.
В 2018 году Олега Родина избрали председателем регионального отделения партии "Яблоко" в Нижнем Новгороде. В 2020 году его выдвинули кандидатом в депутаты городской Думы Нижнего Новгорода, но избирком вновь его не зарегистрировал. Сейчас политик продолжает заниматься юридической практикой в российских общественных проектах.
— История вашей эмиграции началась с нападения на офис?
— 16 февраля партия "Яблоко" запустила общественную кампанию против войны — "Нет войне". Мы объявили сбор подписей — и 2 марта на наш офис партии в Нижнем Новгороде по улице Большая Покровская было совершено нападение. Перед этим нам позвонил арендодатель. Он сообщил, что был звонок с МВД, а там сказали, мол, нужно "ограничить доступ в офис посторонним лицам". Это означало, что нужно было ограничить нашу деятельность в сборе подписей.
Они кричали, что они за Донбасс, "где мы были восемь лет назад", что мы продажные и прочее
Прекращать сбор мы не собирались. Я сказал арендодателю, что если полиция захочет поговорить, если у них есть вопросы, они могут их задать мне напрямую. В этот же день было совершено нападение на офис. Их было 8 человек. Они кричали, что они за Донбасс, "где мы были восемь лет назад", что мы продажные и прочее. Они разгромили имущество, скрутили охранника, девушке сборщику подписей вывихнули руку. Интересно, что нападавшие все сняли на камеру — и только после этого ушли. Нам показалось, что это было сделано для какого-то отчета. Но в разных патриотических пабликах мы эту информацию потом не находили.
— Вы сообщили об этом в полицию?
— Конечно. Полиция вместо того, чтобы искать нападавших, думала, что делать с нами. Сотрудники в день нападения были в нашем офисе до десяти вечера. И в итоге изъяли жесткий диск с компьютера, который находился в офисе партии. Сборщики подписей сказали, что они не будут прекращать свою деятельность, несмотря на такое давление. Мы продолжили работу.
За ними была организована самая настоящая слежка, причем сотрудники действовали открыто. Полицейские подходили к сборщикам, предлагая проехать побеседовать в отделение.
Но тогда за ними была организована самая настоящая слежка, причем сотрудники действовали открыто. Полицейские подходили к сборщикам, предлагая проехать побеседовать в отделение. И, как я понял, такой тактикой они хотели взять свидетельские показания. При этом полиция особо давить не хотела, но была заинтересованность узнать, кто организовал этот сбор подписей. После этого как раз был принят закон, что нельзя называть войну войной, выступать против войны, была установлена ответственность — вплоть до уголовной. А потом слежку обнаружил и за собой.
— Что вы решили предпринять?
— Я понял, что надо как-то уезжать из России. Этот переломный момент случился 5 марта. В этот день я обнаружил за собой слежку человека в камуфляже. Я был на улице с мамой, а этот человек ходил с нами повсюду. Потом мы решили с мамой сесть на троллейбус, проехать одну-две остановки. В конечном итоге мы увидели, как этот же человек едет на переднем сиденье минивэна, у которого были номера ДНР. Это мне показалось еще более подозрительным. Я понял, что косвенно движется все к тому, что на меня могут завести уголовное дело.
В этот момент мои друзья решили тоже уехать, предложив уехать вместе. Так и уехали. Поехали сначала в Казахстан. Интересно, что как я выехал, сразу прекратилась слежка за сборщиками подписей, из полиции позвонили нашему адвокату и сказали, что все в порядке — можно забрать жесткий диск, который изъяли в день нападения на офис. А я тем временем оказался уже в Ереване.
Я понял, что косвенно движется все к тому, что на меня могут завести уголовное дело
— Почему в Ереван через Казахстан?
— Это был самый дешевый билет на тот момент. Как раз был ажиотаж, связанный с тем, что многие российские авиакомпании начали отменять рейсы за рубеж, и мы решили, что нужно брать иностранную компанию, чтобы рейс не отменили. Увидели, что есть такое направление, как Казахстан. Хорошая страна, понравилась.
— Чем вы сейчас занимаетесь в Ереване?
— В Ереване я уже второй месяц, зарабатываю юридической практикой, работая удаленно на проектах в России. Востребованности в российских юристах в Армении нет, так как нужно знать местное законодательство и армянский язык. Участвую в митингах, помогаю удалённо людям, которые организовали гуманитарную помощь, помогаю мариупольцам, которые находятся на территории Нижегородской области в пунктах временного размещения. Также мне удалось поучаствовать в сборе гуманитарной помощи в Ереване. Здесь есть организация, которая называется "Реплика". Они организовывают сбор помощи беженцам из Украины.
— Расскажите, как себя чувствуют переселенцы из Украины, которые сейчас в Нижнем Новгороде?
— Насколько мне известно, у людей плохо с деньгами, так как они не могут в России воспользоваться средствами, которые находятся на украинских счетах. Государство наше им особо тоже не помогает. Поэтому у людей нет элементарных предметов личной гигиены: например, просто элементарно влажных салфеток. Такие запросы есть — по таким мелочам. В основном людям нужны чемоданы — люди намерены уехать из России в Европу, понимая, что здесь им особо не помогут. В России по закону беженцы могут находиться 90 дней или есть вариант получить российское гражданство, найти работу и самостоятельно снять жилье. Только не все настроены остаться в России.
Люди намерены уехать из России в Европу, понимая, что здесь им особо не помогут
— Как вы себя чувствуете в эмиграции в Ереване?
— У меня было все замечательно. Здесь люди по-доброму друг к другу относятся, готовы помочь. Я имею в виду местное население. Все было хорошо, но стоимость аренды выросла в последнее время из-за наплыва эмигрантов из России и Украины. Счет в местном банке я не открывал. Вообще не намерен долго здесь задерживаться. Хочется поехать в Европу и там уже попробовать открыть счет. У некоторых знакомых возникали проблемы с блокировкой валютных счетов, когда люди клали на счета доллары. Со стороны полиции все хорошо. Здесь во время акций наоборот помогают исключить различного рода провокации. В остальном со стороны властей никаких препятствий нет.
— Как вы оцениваете политическую ситуацию в Нижнем Новгороде? Силовики и власть подавили оппозицию?
— В Нижнем Новгороде фактически с 2017 года стали запрещать многие публичные мероприятия, митинги согласовывались только в отведенных под это местах, потому что они были неудобны. С 2020 года под предлогом коронавируса любые публичные акции оппозиции были полностью запрещены. После выборов в гордуму Нижнего Новгорода, когда кандидаты партии "Яблоко" заняли вторые места в округах, возбудили уголовное дело на Михаила Иосилевича. Он предоставил "Яблоку" и "Голосу" помещение для тренингов наблюдателей. Следователи посчитали, что тренинги организовывала "Открытая Россия" (российские власти считают ее "нежелательной организацией" — "Idel.Реалии"), хотя она прекратила свою деятельность в Нижнем Новгороде еще за несколько лет до этого.
Успех нашей партии на выборах в 2020 году вызвал репрессивную реакцию властей. В рамках этого дела были проведены обыски у активистов и политиков, в том числе у журналистки Ирины Славиной. Ее акт самосожжения показывает, что люди, которые подвергаются преследованиям в Нижнем Новгороде и в России, не могут найти защиты в суде, добиться справедливости — и даже ее поступок не помог вразумить власть и силовиков. Наоборот — они стали действовать еще жестче.
Успех нашей партии на выборах в 2020 году вызвал репрессивную реакцию властей
Позже — в 2021 году — было заведено уголовное дело по "санитарной" статье на журналистку Наталью Резонтову, которая была кандидатом от "Яблока" в нижегородскую Гордуму. Ей запретили пользоваться любыми средствами связи и интернетом, что осложнило ее журналистскую деятельность, а недавно ее посадили под домашний арест, потому что силовикам не нравилось, что она ходит по улице с сумкой желто-синего цвета с надписью "Нет войне". И все равно в Нижнем Новгороде люди продолжают выходить на антивоенные акции.
— Планируете ли вы вернуться в Россию, в Нижний Новгород?
— Говорить о возвращении рано — у нас война не прекратилась. Пока война будет идти, в России будут жестко реагировать к инакомыслию, оппозиции в целом. Посмотрим, что будет дальше. Если станет посвободнее, конечно, вернусь в Россию. Потому что очень скучаю.
— Какие вы видите перспективы у страны на ближайшее будущее?
— Война, развязанная Путиным, уже уничтожила будущее России, уже началась экономическая и политическая изоляция страны — отсюда и бедность населения. Долго ли народ будет это терпеть? Только на обломках путинского режима мы сможем построить будущее России, а насколько прекрасным оно будет, зависит от нас. Поэтому нельзя расслабляться — надо продолжать заниматься политикой, где бы ты ни находился. Надеюсь, скоро все закончится — Путин и война. Тогда мы сможем оценить последствия, чтобы представить будущее нашей страны на ближайшие пять лет.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
