Как называть движения, выступающие за распад того или иного государства, и какие коннотации несет наиболее популярный термин ― "сепаратизм". "Idel.Реалии" изучили историю и семантику этого термина, обратились к филологу и побеседовали с активистами, выступающими за распад Российской Федерации.
За последний год сторонники создания новых независимых государств на базе российских регионов все чаще заявляли о себе: формируются движения и лиги, публикуются декларации, проводятся форумы, где активисты ищут международной поддержки.
Амбиции у разных групп активистов разные: одни хотят видеть национальные государства коренных народов, другие — многоэтничные объединения по географическому принципу. Кто-то выступает за полную "разборку" России на части, другие предлагают независимость лишь для национальных республик, но всех их объединяет желание так или иначе перекроить государственные границы, выведя из состава федерации хотя бы один ее субъект.
"Сепаратизм" в словарях
В толковых словарях русского языка для такого желания есть конкретное название — "сепаратизм". Большой энциклопедический словарь определяет его как "стремление к отделению, обособлению; движение за отделение части государства и создание нового государственного образования или за предоставление части страны автономии". Практически дословно то же определение сепаратизма дает и гораздо более ранний, дореволюционный Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.
Несмотря на это четкое и нейтральное определение, многие сторонники независимости регионов России стараются не использовать слово "сепаратизм", не называют себя сепаратистами и даже обижаются, если их так называют другие. Так, например, чеченская активистка Зарема Заудинова иронизировала в "Твиттере": "Люди употребляют в речи выражение "чеченские сепаратисты", а потом пишут мне: "Почему ты не хочешь со мной общаться?" Действительно, почему же?"
Ситуация кажется парадоксальной: сторонница независимости Чечни считает, что назвать сторонников независимости Чечни "сепаратистами" — значит, осудить это их стремление с империалистических позиций и оскорбить их, хотя словарное определение сепаратизма не содержит критической оценки. Чтобы разобраться в причинах этого парадокса, "Idel.Реалии" изучили историю и семантику этого термина, обратились к филологу и побеседовали с представителями нескольких движений, выступающих за распад Российской Федерации.
"Сепаратизм": мнения филолога и активистов
— "Сепаратизм" — одно из тех понятий, которым очень удобно манипулировать. Его можно наполнять тем смыслом, который в данный момент выгоден. Посмотрите, что случилось со словом "фашизм": ведь то, как его употребляют в России, полностью размыло этот термин, непонятно, что он означает. Российская власть использует его как пузырь, пустоту в котором можно заполнить чем угодно. Сепаратизм — из той же серии. В словосочетание "чеченские сепаратисты" во время войн в Чечне вкладывался один смысл, а в слово "сепаратисты" применительно к украинцам — совершенно другой, — объясняет журналистка и филолог Ксения Туркова.
Одна из организаций, выступающих за распад Российской Федерации, — Конгресс ойрат-калмыцкого народа, опубликовавший декларацию о независимости Калмыкии в октябре 2022 года. Этноязыковой активист, юрист и член этого конгресса Даавр Дорҗин не считает термин "сепаратизм" некорректным или оскорбительным для его взглядов.
— Я думаю, что слово нейтральное. Мы действительно за отделение, и, если говорить о негативных коннотациях, дело не в том, как нас называют. Необходимо отказаться от стигмы самого явления, а не только лишь его названия. Обустроить свои квартирки и не пытаться жить ради далекой Москвы — это нормально. Это я говорю как человек, который долгое время считал, что сосуществование в составе России возможно и необходимо. Сейчас я понимаю, что был не прав, — объясняет Дорҗин.
По его словам, многие факторы говорят об обратном: "Наш макрорегион Нижнего Поволжья (Калмыкия, Астрахань, Волгоград, Саратов) вполне может быть самостоятельной интеграционной экономической единицей, если построит единый рынок внутри себя. Москва нам не нужна, когда есть выход к международному водному объекту и сразу нескольким иностранным государствам. При этом, избавившись от влияния федерального центра, рисовать границы внутри Нижнего Поволжья и пытаться друг у друга отнимать территории — бессмысленно. В таких макрорегионах границы должны быть условными — для сбора налогов и кадастровых целей. Свободное движение людей и капитала поможет нам гораздо быстрее совершить экономическое чудо".
— По сути, единственное ярмо — это неусыпное око метрополии. Свободное развитие наших территорий невыгодно только Москве. Поэтому сепаратизм — это хорошо. Люди должны понять положительные стороны самого процесса, его перспективы, и тогда "сепаратист" перестанет быть обзывательством, — заключает активист.
Руководитель Башкирского национального политического центра и один из лидеров запрещенной в России организации "Башкорт" Руслан Габбасов предпочитает для своей деятельности другое обозначение — "национально-освободительное движение". При этом он не считает термин "сепаратизм" некорректным или оскорбительным — просто видит в нем другой оттенок значения.
— Считаю, что сепаратизмом можно назвать тот случай, когда какая-то альма-матер (родина) создала отдельный субъект, дала ему какие-то права и тот со временем заявил о своем желании отделиться, как, например, США от Великобритании. Иная ситуация у тех народов, у которых уже были свои земли и тем более государства, но они по разным причинам попали в зависимость от другой более сильной страны. Когда такие народы добиваются восстановления независимости, корректнее говорить о национально-освободительных движениях, — объясняет Габбасов.
По словам члена Конгресса ойрат-калмыцкого народа Альберта Шарапова, captive nations (порабощенные народы) не могут быть сепаратистами: "Сепаратизм — это, например, если бы торгуды хотели отделиться от Республики Калмыкия вместе с Лаганским районом. Когда речь идет о желании всей Калмыкии выйти из состава России, это другой процесс. Если проводить исторические параллели, его можно сравнить, скорее, со стремлением украинцев и казахов выйти из СССР, а их я не считаю сепаратистами".
Впрочем, Шарапов отмечает, что выбор термина для того или иного движения зависит от стороны, которую занимает говорящий: "Для империи — сепаратисты, для самих сепаратистов — борцы за свободу". Той же точки зрения придерживается и лидер движения "Свободная Ингрия" Майк Ингрем: "Можно сравнить это со словами "разведчик" и "шпион". Явление одно и то же, вопрос в том, с какой стороны его рассматривать".
"Сепаратизм" в литературе
Понять коннотации слова "сепаратизм" помогает Национальный корпус русского языка (НКРЯ) — крупнейшее электронное собрание датированных текстов разных жанров с инструментами для лексического и морфологического поиска, разработанное Институтом русского языка имени Виноградова. Один из подкорпусов на сайте НКРЯ — панхронический, то есть позволяющий проследить историю употребления того или иного слова по годам.
Согласно этой базе данных, первый случай использования слова "сепаратизм" в русскоязычной литературе и прессе относится к 1840-м годам, а массово оно начинает встречаться в 1860-х. Сразу несколько наиболее ранних упоминаний фиксируются в статьях Михаила Салтыкова-Щедрина. Любопытно, что первое появление этого термина в корпусе в паре с географическим или этническим определением относится к "донскому сепаратизму" как "злокозненным стремлениям к обособлению Земли Войска Донского от империи".
Сторонники независимости казачьих земель есть и сегодня. Один из них, член Лиги свободных наций Вячеслав Демин, в ответ на вопрос "Idel.Реалии" заявил, что предпочитает говорить о "национально-освободительном, национал-демократическом или просто националистическом движении".
Следующий случай употребления слова "сепаратизм", зафиксированный в НКРЯ, также относится к заметкам Салтыкова-Щедрина и касается деятельности украинского историка и этнографа Николая Костомарова: "Судя по корреспонденциям "Волынца", помещаемым в тех же "Московских ведомостях", следует заключить, что "сепаратизм" до того овладел г. Костомаровым, что он собственную свою квартиру принимает за особое государство и там собственно для себя и на собственном своем языке сочиняет собственные свои буквари".
Нетрудно заметить, что даже самые ранние известные фиксации этого слова носят, скорее, негативный характер и больше всего напоминают насмешки. Более поздние примеры подтверждают эту тенденцию: так, в 1898 году в письмах Александра Чехова брату Антону "финский патриотизм и сепаратизм" упоминаются как досадная помеха в контексте некой частной "затеи на островах".
В 1911 году публицист Михаил Меньшиков писал: "Нашлись хохлы и даже великороссы, которые горой вступились за обиженную будто бы Малороссию, за ее политический сепаратизм, проповедуемый ― как это было повсюду ― через отчуждение языка и извращение истории". Спустя шесть лет о сепаратизме негативно отзывался социолог Питирим Сорокин: "Сепаратизм, отсутствие чувства родины и центробежность губят Россию".
Коннотации
Советский период российской истории знаменуется резким спадом частотности термина "сепаратизм" в текстах, вошедших в корпус. Абсолютное большинство результатов выдачи НКРЯ по этому запросу относится к дореволюционному и постсоветскому периодам, а также белоэмигрантской печати. Если учесть, что советская политическая пресса и идеологизированная наука активно поддерживали антиимпериалистические движения, выступавшие за независимость колоний на всех континентах, такой "провал" в истории слова "сепаратизм" кажется странным.
Самое очевидное объяснение ― в его коннотациях. Изначально появившийся в русскоязычном дискурсе как предмет насмешек и осуждения с имперских позиций, "сепаратизм", очевидно, казался советским авторам неподходящим термином для движений за независимость, которые они одобряли.
Именно в советский период "сепаратизм" заменяется такими описаниями, как "буря антиколониальной борьбы" и "освободительные движения", ― но лишь в контексте зарубежных борцов за отделение от западных капиталистических государств. Стремление к выходу из самого СССР в советской прессе, разумеется, не называли "освободительным", но и не клеймили "сепаратистским" ― куда чаще использовались такие эпитеты, как "националистический" и "буржуазный".
Само понятие "сепаратизм" практически исчезло из поля публичных дискуссий ― до тех пор, пока не начались распад Союза и федерализация России. В 1991 году НКРЯ вновь регистрирует его ― и вновь в отрицательном контексте: ученый и писатель Лев Остерман использует его, критикуя лидера движения за независимость Литовской ССР Витаутаса Ландсбергиса, бывший глава внешний разведки СССР Леонид Шебаршин называет сепаратизм в одном ряду с экстремизмом и падением нравов.
Наконец, в 2002 году в одной из статей о политической идеологии Китая синолог Алексей Москалев без лишних подробностей и объяснений называет сепаратизм "негативным явлением" ― это случайный, частный пример, но он отражает то восприятие этого термина, которое сформировалось среди носителей русского языка и сохраняется по сей день.
Постсоветские конфликты ― войны в Чечне и действия пророссийских ополченцев на востоке Украины ― лишь зацементировали сложившееся положение. Если в первом случае слово "сепаратисты" с негативной окраской использовали провластные российские публицисты, то во втором ― сторонники Украины и противники действий Кремля. В результате и у тех, и у других с этим понятием связаны относительно "свежие" негативные ассоциации.
Как и любое политическое движение, вне специфического контекста сепаратизм по словарному определению ― нейтральное явление. Один и тот же человек может горячо поддерживать отделение того или иного региона от соседней страны и столь же горячо осуждать стремление разделить его собственную. Сама же идея разделения одного государства на несколько не может иметь объективной маркировки "хорошо" или "плохо".
История, однако, сложилась так, что "законодателями" коннотаций этого термина в русскоязычном культурном поле стали сторонники целостности и даже экспансии России. В результате словом "сепаратизм" пользовались и пользуются в основном те, кто осуждает описываемое им явление. Сторонники же распада России в основном предпочитают другие термины, связанные с понятиями "национальное освобождение" и "антиколониализм". Несмотря на то, что они были введены в широкое употребление советской пропагандой, сегодня их активно используют в положительном ключе и те активисты, которые выступают за декоммунизацию собственных регионов.
"Сецессионизм"
Отдельного внимания заслуживает термин "сецессионизм", являющийся фактически словарным синонимом "сепаратизма". Если второе происходит от латинского separatus ("отдельный"), то первое ― от secedo ("ухожу"), и оба они используются в основном в контексте распада одного государства на два и более. Английский вариант этого термина ― secessionism ― нередко описывается как более нейтральный аналог "сепаратизма", и многие сторонники движений за независимость регионов англоязычных стран предпочитают использовать его в рамках самоидентификации.
Возможно, эта практика перейдет и в русскоязычное пространство, но пока это слово остается редким и непривычным: по данным поисковика Google, в англоязычной среде secessionism употребляется лишь в четыре раза реже, чем separatism, тогда как русское "сецессионизм" встречается реже "сепаратизма" почти в 200 раз. Впрочем, даже более вероятным кажется реклейминг привычного термина "сепаратизм" ― в последние десятилетия многие представители ЛГБТ-сообщества стали с гордостью использовать слова, которые ранее привыкли слышать как оскорбления в свой адрес. Последовавшая за началом войны в Украине популяризация идей распада России может привести к тому же явлению, и "сепаратист" превратится из оскорбления в самоназвание.
Ранее "Idel.Реалии" рассказывали о различных значениях и сложных коннотациях другого понятия из смежной сферы ― слова "национализм".
С началом вторжения путинской армии в Украину в России усиливаются голоса за отделение и создание своих собственных государств. Уже прошло четыре форума свободных народов пост-России. Первый из них прошел в мае в Варшаве. Второй — в конце июля в Праге. Третий — в польском городе Гданьске в конце сентября. А четвертый — 7-11 декабря в шведском Хельсингборге. Эти мероприятия собрали большое количество политиков и активистов, которые открыто выступают за сецессию. Форумы вызвали многочисленные реакции в российских государственных СМИ, а также среди политиков этой страны.
Глава Чечни Рамзан Кадыров высмеял форум свободных народов России в Праге. Он пошутил, что на предложенной карте не хватает Тридевятого Царства, Лукоморья, Изумрудного города, Зазеркалья и Нарнии.
В середине сентября в Госдуму России внесли два законопроекта, которые вводят наказание и приравнивают к экстремизму распространение и демонстрацию карт и изображений, "оспаривающих территориальную целостность России".
Первая инициатива вносит изменения в закон "О противодействии экстремистской деятельности". Согласно поправкам, к экстремистским материалам отнесут карты, документы и изображения, предназначенные для распространения и публичной демонстрации, а также "оспаривающие территориальную целостность России".
Другой законопроект вносит изменения в Кодекс об административных правонарушениях РФ. За распространение таких карт будет грозить штраф или арест до 15 суток. Как уточнили в думском комитете, штраф для юридических лиц может достигать миллиона рублей.
20 декабря 2022 года Госдума приняла в первом чтении пакет этих законопроектов.
