Преследование за любой активизм будет усиливаться, чуваши не поняли, какими могут быть последствия отмены обязательности госязыка в Чувашии, считает экс-координатор штаба Навального в Чебоксарах, создатель телеграм-канала "Сердитая Чувашия" Семен Кочкин. О том, как, по его мнению, выслуживается глава Чувашии перед Москвой и как член его команды проявляет шовинизм в отношении чувашей, а также о том, как он принял свою чувашскую идентичность активист рассказал в проекте о региональной России "Наизнанку". Интервью было записано в четверг, 6 апреля.
— На днях будет вынесен приговор активистке из Чувашии Елене Романовой (в девичестве Блиновой). Гособвинение запросило три года колонии. Ее обвиняют в участии в деятельности экстремистской организации. Как вы прокомментируете это дело?
— Что касается Елены Блиновой. Когда ее уголовное дело только начиналось, казалось, что оно быстро закончится, потому что, во-первых, у нее там есть дети, во-вторых, очень редко сажают женщин, но, видимо, мы все вместе перешли какую-то новую черту, где власти уже плевать, кого сажать, главное проводить репрессии. Ее обвиняют в том, что она участвовала в деятельности даже не экстремистского, а террористического движения — Артподготовка (Речь идет о ч. 2 ст. 282.2 УК — участие в деятельности экстремистской организации — "Idel.Реалии"). Не очень понятно, насколько это вообще было опасно, потому что, по сути, они просто собирались каждую неделю и проходили по центру города. Их там было не больше 10 человек. Это было не массовое движение и они никому не угрожали, никого не били, никого никому не сделали никакого вреда.
Но, видимо, сейчас мы пришли в тот таймлайн, когда активистов будут сажать просто за то, что они высказывают несогласие с режимом. И мне кажется, что подобных дел будет больше даже не таких дел, как у Елены, с экстремистской организацией, а будут дела, которые будут связаны с Украиной. ФСБ будут устраивать провокации, будут придумывать несуществующие теракты, будут провоцировать людей на то, что они там якобы участвуют в каких-то партизанских движениях, а на самом деле их просто будут вести для того, чтобы задержать и сделать себе палки, как сейчас уже происходит во многих регионах. И я думаю, что это будет новый виток репрессий, где будут находить тех людей, кто против войны или симпатизируют Украине, их будут просто ФСБ на всякое провоцировать, подставлять и сажать на большие сроки.
— В отношении вас ранее также возбудили уголовное дело о дискредитации армии. На вашу жизнь это как-то повлияло?
— Я пока не могу сказать. Вопрос такой. Сейчас на мою жизнь это влияет так, что моих родственников, моих знакомых, друзей вызывают на допросы в Центр по борьбе с экстремизмом. Это единственный признак того, что это дело повлияло на меня как-то серьезно. Но, возможно, они будут мне в будущем отказывать в выдаче нового заграничного паспорта. Возможно, они меня объявят в розыск. Я не знаю, насколько будет опасен для меня розыск, в который меня могу объявить. Может быть, при пересечении границ вне России. То есть, я не знаю, может быть, в азиатских странах меня могут арестовать, в странах, которые могут быть дружны с режимом Путина. Но пока это только доставляет дискомфорт моим родственникам, моим друзьям, моим знакомым.
— В отличие от соседних республик, в Чувашии не было никаких громких дел в отношении национальных активистов. Мы помним дело в отношении организации "Башкорт", которую признали экстремистской организацией, в Татарстане в отношении ВТОЦ были репрессии. В чем, на ваш взгляд, причина того, что в Чувашии такого не происходит?
— Ну как же, было уголовное дело против Ильи Иванова за его статью. Она касалась чувашского языка и его употребления в документах в Государственном Совете Чувашской Республики. Нет, вполне себе преследовали у нас национальных активистов. Вот вы вначале говорили, что там национальное движение пассивно. Может быть, оно не такое активно, как в Татарстане или Башкортостане, но, тем не менее, национальные активисты есть. Есть энтузиасты, которые как-то больше занимаются языком, придумывают там языковые курсы, популяризируют чувашский язык. Если мы говорим про преследования, я думаю, что разница не в том, что это люди какие-то не активные. Просто власти Татарстане и Башкортостане максимально отмороженные. Если у нас, извините, были два президента и один глава республики, то там вообще же власть не менялась. Ну, то есть в Татарстане вообще власть не меняется. Вот про Башкортостан я не большой специалист, просто он далеко, а Татарстан рядом. При этом при всем у нас плюс-минус была живая политика, у нас были политические партии, у нас там были какие-то проблемы у власти и в 1990-е, и в нулевые. То есть, я думаю, что просто у нас более развитая политическая система, нежели в Татарстане, Башкортостане. Я думаю, дело только в этом. Но вы не переживайте, обязательно доберутся до всех. На всех идут дела, никто не останется незамеченным.
— Мы не переживаем. Мы просто пытаемся понять, что происходит в разных регионах. А в разных регионах происходит все по-разному. Я просмотрел последние видео на вашем канале и обратил внимание, что вы практически не поднимаете национальные проблемы. Не говорите о том, что произошло с федерализмом в России. Это случайно так получается? Или вы считаете, что эти вещи не очень существенны?
— А какое видео смотрели? Где я не говорю про…?
— Я посмотрел ваши видео на вашем YouTube канале.
— Какое?
— Практически все последние видео, которые там есть.
— Все мы последнее видео, которое я снимал, касались мобилизации, касались войны, касались призыва, касались абсолютно имперской войны, которую ведет сейчас Россия на территории Украины. То, что вы говорите про федерализм, не знаю, я, насколько это было актуально, я делал видео, и писал тексты. Вот у меня, я надеюсь, выйдет видео на следующей неделе про то, как принимали Конституцию Чувашской Республики, про победу, по сути, украденную победу на выборах 1993-го года. Мне кажется, что вы мне немножко не доверяете, потому что вы не очень любите команду Навального, в которой я работал четыре года. Я думаю, с этим связано, что вы немножко с таким прищуром на меня смотрите.
— Нет, я обращаюсь исключительно к фактам. Вопрос военных действий только опосредованно касается вопроса федерализма. При этом непосредственно посвященных федерализму видео у вас нет. Поэтому у меня возникает вопрос, вы считаете эту проблему несущественной или в чем причина?
— На тему того, что у нас нет федерализма, что у нас центральная авторитарная страна. Слушайте, я пытаюсь понять, про что вы говорите. То есть я пытался все это время, пока я снимал видео, пока я писал тексты, придумывал средства борьбы с режимом, я пытался сделать те видео, которые будут понятны максимальному количеству людей, чтобы люди, которые живут в Чувашии, понимали, про что я, а понимали мои цели, понимали, зачем я это делаю. Если я какую-то тему упустил, это плохо, если я упустил тему о том, как Россия устроена, ну, плохо.
— Я вас не осуждаю. Я просто пытаюсь понять, тема для вас несущественная или нет.
— Слушайте, я в своей избирательной кампании говорил про историю, насколько чуваши зависят от Москвы, насколько точнее про зависимость. Ну, то есть, короче, когда я жил в Чебоксарах и у каждого видео, как мне кажется... я не знаю, когда у нас был глава республики Михаил Игнатьев, мы занимались борьбой с ним и с его бандой, которая была в Доме правительства. Когда были выборы, мы пытались максимально сделать так, чтобы они максимально больно ударили по Кремлю и администрации президента и так далее. Я, как мне кажется, много про это говорил и писал. Поэтому как-то меня даже удивил этот ваш вопрос. Мне даже казалось, что когда я говорю про эти проблемы, меня как-то люди... Мне казалось, что я этому уделял должное внимание.
— В одном в одном из своих последних видео вы называете Владимира Путина "наш президент". Это оговорка или вы действительно считаете, что Владимир Путин легитимен и избран в ходе честных выборов?
— Слушайте, я думаю, это было такое обращение. Я, конечно, не считаю Путина никаким нашим, тем более президентом. Мне сложно говорить без привязки к конкретному видео, но бывает, что в ролике делаешь ремарку. И ты говоришь иронично. Или ты говоришь, с надрывом. Вот, я думаю, это был один из таких моментов. Нет, конечно, я не считаю Путина легитимным президентом. Но слушайте, у нас в целом как бы отсутствуют выборы в России. Когда были эти последние выборы, я на них агитировал вообще не идти, не ходить, саботировать их.
— Вы ранее отметили, что вы ориентируетесь на максимальное количество людей, на разную аудиторию. При этом абсолютное большинство населения Чувашии — это чуваши. Как вы думаете, их не задело то, что по указке Путина руками тогда еще депутатов Госдумы РФ от Чувашии — Николаева, Аршиновой и других отменяли обязательность государственного чувашского языка?
— Меня на самом деле удивило, когда Николаева назначили президентом, вернее — главой республики. У нас был текст о том, что делал Николаев в Государственной Думе РФ. Мы предложили аудитории самой определиться, какие законы он принимал — хорошие или плохие. Меня поразило, что некоторыми людьми, которые, казалось бы, вполне себе хорошие, рукопожатные, закон о фактическом переводе чувашского языка в факультативный предмет был встречен нормально. Меня такая реакция сильно удивила. Обидно, с одной стороны, что это не вызвало большого какого-то всплеска злости, каких-то митингов, как это я наблюдал в Татарстане, в Башкортостане. В Татарстане точно были такие протесты. Обидно, что этого не случилось в Чувашии. И обидно, что Николаева спокойно встретили как будто все о'кей, как будто все нормально. Эта ситуация у меня внутри вызвала грусть. Но когда я начал разговаривать с языковыми активистами, которые поставили цель на обучение чувашскому языку, то все они говорили о том, что на самом деле давление на чувашский язык скорее только укрепит нашу правоту. Люди поймут, что вот это давление только укрепит наши позиции. Меня это удивило. Но на самом деле, я думаю, что доля правды в этом есть.
— Вы думаете, поэтому не было протестов?
— Нет, я думаю, не было протестных акций, потому что люди не до конца поняли, что происходит. Кстати, меня тоже тогда не было, когда приняли этот закон. Кажется, это был 2016-й год, я еще учился в университете. Вот мне тогда тоже не показалось, что это что-то очень страшное. Хотя на самом деле в итоге, как мы видим, по последней переписи, например, количество людей, которые не знают чувашский, кто не считает себя чувашем, сокращается. И я думаю, это в том числе как раз таки из-за таких вот законов. И тоже, касаясь его, вчера министр образования Чувашской Республики господин Захаров написал пост о том, что, мол, знаете, в гимназии №1 в Чебоксарах учитель сказала, что чувашский язык государственный и его нужно обязательно изучать. и, мол, что это такое?! Понимаете, это говорит министр образования, по сути, как бы вот директор школы захотел, чтобы люди изучали чувашский язык, и он и одергивает, пишет злобный пост. И в итоге мы, правда придем к тому, что если у власти будет Путин, если власть России и государственное устройство России останутся такими же, то чувашский язык просто умрет, и у нас будет, знаете, такая вот большая буква "Z" и большая такая вот настоящая русская империя.
— Вот вы сейчас прокомментировали действия местного чиновника. Как вы думаете, он с оглядкой на Москву это делает? Он выслуживается или что это?
— Нет, он просто шовинист. Он просто шовинист. Вон он выступал за установку памятника Ивану Грозному в Чебоксарах. Он писал об этом диссертацию, он об этом открыто говорит. Он открыто лоббировал установку памятника Ивану Грозному. Я вам скажу больше. Была история, когда он выступал в Госсовете, и депутат единоросс ему задал вопрос на чувашском языке. Он был длинный. Это был хороший вопрос, но он был реально объемный. Он задавал вопрос в течении нескольких минут. Я очень плохо знаю чувашский язык, я понял не всю суть вопроса. И вот я представляю просто человека, который с уважением к этому относится, он сказал бы: "Извините, я не знаю языка. Можете, пожалуйста, повторить?", или что-то в этом роде. Он же отреагировал абсолютно какой-то мерзкой, злобной репликой. Это от него идет изнутри. Я не думаю, что он вообще мыслит о том, что нужно в таком духе говорить, чтобы в Москве это понравилось. Нет. Он просто [типичный член] команды назначенца Олега Николаева.
— А как вы думаете, Москве вообще нравится, что местные чиновники действуют таким вот образом?
— Сложно сказать. Я не специалист по Кремлю, который разбирался бы в том, что они там говорят. Но у нас это повелось, наверное, в какой-то момент, когда активисты, оппозиционеры общались между собой в Чувашии, появилось какое-то мнение, которое в итоге у нас укрепилось, что, мол, Чувашской Республикой интересуется даже не какой-нибудь первый отдел администрации президента, а какой-нибудь третий или четвертый, типа никто не знает, кто глава, кто тут что? Не знаю, насколько это правда, но, может быть, и правда, может быть, правда, им по большому счету, неважно, что у нас происходит, что происходит в Татарстане, то, что происходит в Башкортостане, что происходит там в каких-то других больших регионах, может быть, их интересует и, скорее всего, их интересует. А то, что происходит в небольшой сравнительно бедной республике, я думаю, им по большому счету не так важно. И уж тем более высказывание министра образования. Он, кстати, в итоге удалил свое сообщение. Он написал, получил за это все и сбежал просто. Я думаю, что они это делают не для того, чтобы их в Кремле заметили. Слушайте, они в этом смысле чиновников в Чувашии вообще не понимаю, не понимаю их мотивацию. Их мотивация к работе. Вероятность того, что их арестуют... Если мы посмотрим на прошлое правительство, там каждый пятый министр попал в колонии или получил уголовные дела. То есть вероятность сесть имеется. А вероятность того, что их поднимут куда-то по службе очень маленькая. Мне очень сложно понять, для чего они делают.
— Глава Чувашии Олег Николаев предложил решать проблемы дефицита кадров на предприятиях ОПК за счет призывников. Он отметил, что дефицит кадров в сфере оборонки формировался годами, поэтому, по его словам, необходимо либо приравнять работу на предприятиях ОПК для призывников к альтернативной службе, либо предоставить им отсрочку от призыва и направить туда на работу. Как вы к этому относитесь?
— Николаев на самом деле уже не первый раз критикует призывную службу в армии. Он такой, знаете, сторонник типа эффективности. И он может прибавить два плюс два и понимает, что призывная армия — это неэффективная, ненужная, вредная вещь. И когда вот в 2019-м году был ковид, он предлагал студентов медиков не в армию забирать, а отправлять их тоже на какую-то альтернативную службу, чтобы они там какое-то время работали врачами, потому что рук не хватало.
И сейчас та же история. Вот он говорит, а давайте мы отправим куда-то призывников, чтобы они на заводе поработали. Пусть они не год в рабстве сидят, а пять лет, но зато дома в рабстве гораздо лучше им будет. Знаете, что-то типа как химия в Беларуси. С другой стороны, любая критика призывной армии — это не так плохо. Другое дело, что Николаева никто не будет слушать. Это просто он, я не знаю, в воздух говорит про призывную армию, ну, посмотрим. Я уверен, что это какое-то его, либо его большое желание. Что, по-моему, может быть, потому что он уже повторяется. Ну, либо какой-то популизм, но только непонятно перед кем, потому что переживает, что его не выберут, что ли?
— Эксперты утверждают, что российская идентичность на фоне войны против Украины слабеет. Люди предпочитают региональные идентичности, чтобы не ассоциироваться с агрессором. Вот вы находитесь сейчас не в России. Вы за собой замечали, что чаще стали представляться как человек из Чувашии, а не из России?
— Ну, я в целом, когда выезжал из Чувашии, чаще представлялся как человек из Чувашии. И у меня только в школе была проблема с идентичностью — тогда я говорил, что я русский. Много на эту тему рефлексировал. А уже когда закончил университет или даже когда учился в университете, у меня как-то вот понимание своей личности пришло. Пришло принятие того, что я не русский и вообще, того, в какой мы стране и какая у нас история... по этим вопросам пришел к совершенно другим выводам.
Если говорить про отказ от русской идентичности, которая происходит у людей, она не столько за пределами РФ ощущается, сколько у людей, которые живут внутри России. Я это вижу и по своим знакомым, и по своим друзьям. То есть те, кто раньше стеснялся говорить на чувашском или говорить, что они чуваши, сейчас перестали стесняться. А вне России, я вижу просто больше примеров, что люди не хотят найти свою какую-то внутреннюю идентичность, а скорее готовы принимать ту, которая здесь, становиться теми гражданами и теми нациями, которые живут в той стране, в которой они находятся. Этого я вижу больше, к сожалению или к счастью, не знаю.
— А эти трансформации связаны с войной?
— Конечно, связаны. Я думаю, что это пресловутое имперское мышление в духе "вот мы такие классные русские и там еще кто-то" проходит. Люди просто видят реальность.
— В Мариуполе разместили баннер о сотрудничестве Чувашии с так называемой "ДНР" с логотипом "Единой России". Как думаете, это может повлиять на восприятие выходцев из Чувашии за пределами России?
— Если мы говорим про в целом сотрудничество Олега Николаева, чувашских властей с властями "ДНР", с оккупационными властями, то это просто какое-то позорище. Я вообще не понимаю, зачем они это делают. Ну, вот это как раз таки похоже на что-то типа выслужиться, получить какие-то дополнительные деньги для того, чтобы их включать в свой капитал — в свои машины, в свою недвижимость. Больше это ни на что не похоже. Знаете, типа съездить в этот в Донецк, брататься с этим, как его, Пушилиным (глава самопровозглашенной "ДНР" Денис Пушилин), повесить свои баннеры, рассказать про дружбу... В общем, наговорить каких-то глупостей, получить от Москвы побольше денег на строительство, на какие-то такие вещи. Ну и просто, знаете, смешивать, по сути, нашу республику, смешивать Чувашию с этой войной. Ну, это как бы, с одной стороны, это мерзко, это противно. И ко всему прочему накладывают очень большую тень на всю республику.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
