Алина Кольовска, руководитель и создатель “Центра экономии ресурсов”, обладающего большим опытом проведения акций по раздельному сбору ТБО, считает, что люди этому научатся лишь через 15-20 лет – когда вырастет следующее поколение. При этом общественникам, по ее мнению, следует тратить больше времени не на акции по селективному сбору, а на помощь заготовителям и переработчикам вторсырья развивать инфраструктуру.
“Центр экономии ресурсов” (г. Москва) занимается экологическим просвещением и ведет несколько волонтерских проектов. Его сотрудники организуют интерактивные уроки для школьников, лекции для взрослых, посвященные различным аспектам взаимодействия человека и природы: экологическому следу и образу жизни, отходам, здоровью и многому другому. Обучающие материалы они также разрабатывают на заказ. К примеру, они являются авторами заданий и материалов всероссийского экофлэшмоба "Разделяй с нами!", который проводит компания Coca-Cola совместно с фондом поддержки молодежных инициатив "ЭРА" и движением “ЭКА”.
“Idel.Реалии” побеседовали с Алиной Кольовской, которая также является соорганизатором коалиции “ПРО Отходы”, о перспективах раздельного сбора в стране и ее отношении к планам по строительству мусоросжигательных заводов.
– Очень многие люди считают, что раздельный сбор у нас в ближайшие 15 лет не внедрить. Вы проводили подобные акции, какой процент людей в этом участвует? Сколько людей готовы разделять мусор?
– Наш опыт показывает, что акциями проблему не решить. Акции нужны для того, чтобы увеличивать пул вовлеченных, заинтересованных людей. Но для этих людей нужно создавать инфраструктуру. Эти процессы должны идти независимо. И желательно, чтобы активист, который все думает про свои акции, грезит ими по ночам, посвящал время тому, чтобы ходить по всяким инстанциям, помогать бизнесу, который занимается отходами, чтобы он начал ставить свои контейнеры, свои сетки. То есть он должен эту тему двигать как общественник.
Не все готовы куда-то в определенное место везти [вторсырье]. Поэтому инфраструктура в шаговой доступности нужна. Акции – это инструмент, который на другое нацелен. Это именно мобильные, просветительские пункты.
– При условии, что эта инфраструктура существует, за сколько лет можно людей научить собирать мусор раздельно?
– 15-20. Все очень просто объясняется. Через 20 лет тебе не надо будет никого учить, потому что вырастут те дети, для которых это будет уже не: “а ты знаешь, как важно...”, “а ты подумай о будущем”. Если сейчас с ними работать, у них может сформироваться то самое новое мировоззрение. Они своим детям будут говорить: клади сюда, клади туда, и те будут это делать по наитию. И все, можно будет забыть про экологичность. Это станет нормой поведения.
–То есть должно одно поколение вырасти?
– Вырасти следующее поколение после того, с которым хорошо, качественно проработали.
– Я спрашивала замминистра экологии РТ, что мешает просвещать людей в этом вопросе, имея в распоряжении огромный пропагандистский ресурс (в Татарстане очень много СМИ, которые подконтрольны органам власти). Они же отвечают, что не было до последних лет нормативно-правовой базы, и соответственно собирать мусор раздельно они просто не могли. Или, скажем, не вмешивались в деятельность муниципалитетов, на кого была возложена эта функция. Насколько оправданы такие заявления?
– Скажем так, никогда не было документов, которые бы запрещали.
– Раздельно собирать мусор?
– И отдавать на переработку. Поэтому, что мешало работать, непонятно. Не было законодательных стимулов, или я бы их даже назвала плетьми. Сталин что делал, чтобы солдаты на фронте не поворачивали назад? За ними пулеметы стояли. Сейчас законодательство в области отходов можно взять за эти пулеметы. И они говорят: ребята, надо идти к переработке. Ни шагу налево и направо. Теперь органы власти, понимая, что за ними эти самые пулеметы, примерно это и говорят.
– Каково ваше отношение к мусоросжигательным заводам?
– Я категорически за раздельный сбор и переработку отходов. Я считаю, что мусоросжигание – это грязная технология. Я могу сформулировать до 10 пунктов сходу, почему мое мнение правильное.
– Давайте главные хотя бы.
– Если говорить о самых главных, на мой взгляд, это будет связано со здоровьем, с тем, что опасные вещества попадают [в окружающую среду].
Риск, что вещества после трех месяцев эксплуатации будут выделяться – 100%
Есть несколько моментов. С одной стороны, заявленные характеристики предприятий не позволяют избавиться от диоксинов, потому что в паспортах стоит температура 1000-1200ºС, в то время как нужна от 1500 до 2000ºС. При этой температуре диоксины полностью разложатся и не будут восстанавливаться. Если температура ниже, они распадаются, но временно - потом они очень быстро восстанавливаются. Пока газовый поток перемещается дальше, температура чуть-чуть снижается. А поскольку вещества высокой активности, они хоп – обратно схлопнулись, и снова диоксин пошел.
Профессор Юсуф Азимов (с тезисами Азимова мы знакомили вас здесь и здесь – "Idel.Реалии") очень правильно говорил, что фильтры надо постоянно менять, иначе это все бессмысленно. А это очень дорогостоящее удовольствие. Поэтому риск того, что вещества после трех месяцев эксплуатации завода будут выделяться – это 100%.
Перечень веществ, которые будут образовываться, очень велик. Это не только диоксины.
Чтобы всего этого избежать, необходимо вводить качественный раздельный сбор, чтобы попадали только те фракции, которые могут гореть безопасно, без образования вредных веществ.
– А что, например?
– Бумага, например, и дерево.
– Но бумагу же надо перерабатывать.
– В идеале – да. Но я говорю в целом про первый пункт, отвечая на твой вопрос. Это пункт – здоровье и образование вредных веществ.
Второй момент – если мы не сжигаем, мы можем ресурсы использовать многократно. Мы их возвращаем в производственный цикл. Есть у нас какой-то продукт, изделие. Изначально у нас был какой-то природный ресурс, который стал потом, не знаю – стеклянной баночкой. Вот это (природный ресурс – “Idel.Реалии”) – 100%. И всего лишь 2% природного материала вошло в эту баночку. Все остальное, все природные ресурсы стали промышленным отходами на разных стадиях – во время обработки, во время транспортировки, во время извлечения из недр. И это очень неразумно – получается, что мы один раз вещь использовали, выбросили, и нам опять нужно генерить кучу отходов, для того чтобы создать новый продукт, который мы снова выбросим.
У нас нет потребности в энергии дополнительной. У нас и так излишки образуются
Если мы вводим раздельный сбор и переработку, то мы избавляемся от тех самых промышленных отходов. А если мы их сжигаем, то еще не факт, что энергия образуется, потому что надо сначала высушить смешанные отходы. А если мы их высушиваем, то энергии затрачиваем больше, чем мы ее потом нагенерим, сжигая. То есть вообще бред полный. Тем более что, по данным Гринпис, у нас нет потребности в энергии дополнительной. У нас и так излишки ее образуются.
И, кроме того, у нас образуется высокотоксичная зола, которую - еще надо сломать себе мозг, чтобы придумать, как утилизировать безопасно. И при этом нам надо снова идти к матушке Земле и просить новых ресурсов. То есть какой-то полный идиотизм, какая-то схема, совершенно нелогичная.
Еще можно говорить про тарифы, что из нашего кармана платятся, потому что реально инвестировать во все это дело государство не будет. А заводам нужно много денег на существование, хотя бы для того чтобы они фильтры заменяли. И опять же получается нелогично. То есть мы, чтобы обезопасить себя, должны тратить колоссальные деньги. Хотя мы можем просто не строить, и мы сохраним эти деньги и свое здоровье.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram и первыми узнавайте главные новости.
