Антивоенная и ЛГБТ-активистка, трансдевушка Саша Косарева около десяти лет участвовала во многих протестах в России, которые проходили в Казани и Москве. Одновременно она — после своего трансперехода — активно защищала права ЛГБТ и транслюдей. В марте 2023 года Косаревой стало угрожать уголовное преследование, после чего она покинула Россию и переехала в Армению. В интервью "Idel.Реалии" активистка рассказала о своей деятельности в России и обстоятельствах отъезда, о сегодняшнем положении трансгендерных людей в РФ и о том, какую участь готовит им новый закон о запрете смены гендерного маркера, который сегодня, 13 июля, во втором чтении приняла Госдума.

Сегодня, 13 июля, депутаты Госдумы России во втором чтении единогласно одобрили законопроект, который запрещает смену гендерного маркера, а также операции, связанные с трансгендерным переходом (парламентарии называют это "сменой пола"). Кроме того, людям, совершившим трансгендерный переход, запрещается усыновлять детей и быть опекунами.

Согласно принятым поправкам, теперь брак будет аннулирован, если в паре, состоящей в официальных отношениях (оформили их в ЗАГСе), один из партнеров сменил гендерный маркер.

Отдельная новая статья появилась в законе "Об основах охраны здоровья граждан". Согласно принятым поправкам, "запрещается осуществление медицинских вмешательств, включая применение лекарственных препаратов, направленных на смену пола, в том числе формирование у человека первичных и (или) вторичных половых признаков другого пола".

Третье чтение законопроекта запланировано на 14 июля.

Отметим, что беседа с Сашей Косаревой состоялась до новых поправок, которые были приняты во втором чтении.

"ПРИНЯТИЕ СЕБЯ В НОВОМ ГЕНДЕРЕ — ЭТО ПОСТОЯННАЯ БОРЬБА"

— Расскажите, каким активизмом вы занимались в последние годы в Казани?

— Активизмом в последние годы я занималась попеременно и в Казани, и в Москве. В Казани это был в основном антивоенный активизм, когда началась полномасштабная война России против Украины. Отчасти это был и экоактивизм — мы защищали Гавриловскую рощу, парк "Русско-Немецкая Швейцария", Троицкий лес, протестовали против постройки стадиона и осушения реки Казанки во время подготовки к Универсиаде 2013 года.

Разумеется, это был и ЛГБТ-активизм. Я работала, например, в казанском ЛГБТ+ центре "Принятие", который оказывал помощь ЛГБТ-людям, сотрудничала с основанной Яном Дворкиным организацией "Центр Т" — это служба помощи и поддержки трансгендерных людей и их близких. В Казани у нас было полноценное представительство этой организации. Мы занимались, в частности, такой острой проблемой, как возможность смены документов людям, совершающим трансгендерный переход, составляли список транс-френдли врачей в городе, консультировали по поводу трудоустройства, искали эндокринологов и психотерапевтов для получения необходимых справок и для начала гендерно-аффирмативной терапии, предоставляли медицинскую помощь и консультации тем, кто не мог себе это позволить за собственные средства. Разумеется, организовывали для них общение, встречи, группы поддержки.

— Часто ли вам угрожали противники ЛГБТ и транслюдей?

— Не то слово. Нас практически всё время травили. Очень часто нашим группам угрожал небезызвестный питерский гомофоб Тимур Булатов; нам постоянно приходилось вступать с ним в противостояние. Одно из последних дел, которым я занималась лично, — это дело блогеров Сюй Хаояна и Гелы Гогишвили. Их пришлось экстренно вывозить из России, привлекать к этому китайское генконсульство, европейских правозащитников. Булатов травил и их, и нас; в этом ему активно помогали в том числе казанские "титушки", НОДовцы. Последние, кстати, постоянно устраивали провокации на всех акциях и мероприятиях в Казани. Они громили наши выставки, посвященные искусству, устраивали провокации на наших кинопоказах. При этом они работали рука об руку с такими предельно фашистcкими движениями, как SERB и "Сорок сороков".

— Расскажите о своем нынешнем гендерном статусе, как вы к нему пришли?

— Я — трансгендерная девушка, то есть не идентифицирую себя с предписанным мне мужским гендером. Но прошло немалое время, пока я осознала это, приняла себя и начала транспереход.

Впервые я узнала, что есть такие люди, где-то в 2010 году, когда мне было 17 лет — это, надо сказать, весьма поздно. Информация, которая тогда была доступна, представляла обществу трансгендерных людей в очень фетишизированном образе. Львиная доля этой информации была связана с эротикой, порнографией и т.п., поскольку общество, индустрия СМИ видят в трансгендерных людях некий экзотический объект и пытается таким образом фетишизировать. Современной молодежи, замечу, в этом плане гораздо легче, поскольку сейчас куда больше информации от самих транслюдей, а также от прогрессивных авторов и ученых.

Когда у тебя нет никакой информации, сложно объяснить те чувства, которые сопровождают тебя внутри всю сознательную жизнь, — то чувство "нетаковости", которое постоянно нужно скрывать, стыдиться и подавлять в себе. Кажется, что ты неправильный, изгой общества, хотя это совсем не так.

У меня был очень долгий процесс принятия себя в новом гендере — очень нелегкий, поскольку мне пришлось находиться в очень гомофобном и трансфобном обществе, которое отвергало даже мысли об этом. Я до сих пор сожалею, что не начала транспереход гораздо раньше, но теперь я живу в гармонии с собой.

— Какие трудности на этом пути вам пришлось испытать?

— Принятие себя в новом гендере — это постоянная борьба, причем не только с обществом, но и с собой, внутри. Не сразу получается понять, что те самые навязываемые обществом, семьей, школой взгляды о том, как должен выглядеть мужчина, как должна выглядеть женщина, какие у них должны быть роли в обществе, не всегда верны.

Проблем в России для трансгендерных людей очень много. Когда человек только начал переход и еще не привел в соответствие с новым гендером свои документы, ему просто невозможно найти работу. Практически никуда не возьмут — даже курьером в "Яндекс. Еду". У меня как раз был такой случай в 2018 году в Казани: передо мной на эту работу взяли парня, который еле-еле говорил по-русски, а когда я подошла к менеджеру, он начал смотреть то на мой паспорт, то на меня — и так несколько раз. Потом говорит: "Извините, но мы взять вас не можем — ну, вы же сами всё понимаете". И так было во множестве мест.

Из-за невозможности устроиться на нормальную работу многие транслюди и вынуждены обращаться к не самым легальным и рискованным методам заработка: кто-то уходит в вебкам, некоторые в проституцию или на "работу "закладчиками" [наркотиков], чтобы накопить на транспереход. Немалое количество работает исключительно удаленно, так как френдли мест очень мало. Вот туда — на обочину жизни — их и выталкивает государство и общество.

Наконец, человека, решившего осуществить трансгендерный переход, ждет просто тьма издевательств во время этого процесса: как со стороны представителей государства, так и обычных людей — прохожих, знакомых, соседей…

— С вами тоже такое происходило?

— Да — и весьма часто. Вот один из последних случаев, который произошел со мной осенью прошлого года в Поволжском федеральном университете, где я училась. Я пришла обновить свои документы. На проходной меня задержали охранники и не пускали внутрь. Вызвали подкрепление из университетской службы безопасности. Мне казалось, что хуже наших сотрудников ППС (патрульно-постовая служба полиции) никого быть не может. Оказывается, ошибалась. Они, не имея никакого на то права, поставили меня на колени, надели наручники, орали на меня, унижали, называли "оно". После этого вызвали полицию — та приехала, проверила документы, сказала, что меня не за что задерживать, и уехала. Охранникам же за их действия до сих пор ничего не было.

"24 ФЕВРАЛЯ 2022 ГОДА СТАЛО ДЛЯ МЕНЯ ЧЕРНОЙ ДАТОЙ"

— Помимо ЛГБТ-активизма, вы принимали участие в других протестных акциях в Казани…

— Я участвовала во всех митингах, которые проходили в Казани и в Москве за последние лет десять, в том числе в акциях в поддержку Алексея Навального и других политзаключенных зимой и весной 2021 года. Я прекрасно помню, как нас разгоняли на этих акциях, как ставили на колени головой в снег. Причем в Казани для этого задействовали не только местных силовиков, но и привезенных — в частности, из Дагестана.

— Часто вас задерживали?

— Сначала нет. Сперва я для себя выбрала тактику полной анонимности, полной конфиденциальности, такого подпольного сопротивления. Я собирала данные на силовиков, которые преследовали активистов, изучала тактику действий ОМОНа, Росгвардии при разгоне ими протестных мероприятий. Мы даже взламывали их чаты в WhatsApp, которыми они пользовались. Всё это позволяло эффективно помогать тем, кого преследовали, предупреждать о задержаниях на акциях, которые вот-вот начнутся. Ну, и меня это сохраняло в безопасности.

Конечно, в таком формате деятельности, когда ты вне публичного поля, есть и минусы. Публичному лицу гораздо проще сопереживать, когда его репрессируют. Если ты публичен, у протеста появляется лицо, за которым проще следовать. Но моя стратегия была такая: во-первых, быть в тени — насколько возможно, пока не раскроют; и, во-вторых, оставаться в России до последнего, поскольку в эмиграции возможности помогать своим оставшимся товарищам сильно сужаются. Но вся эта стратегия изменилась, когда началась полномасштабная война России с Украиной.

— Каким образом?

— Видимо, я уже просто не выдержала. 24 февраля 2022 года стало для меня черной датой. Поначалу я всё ещё не верила, что эта война начнется. Хотя все всё видели — как стягиваются войска к границам Украины, как риторика российских властей становится все более безумной — но разум еще твердил, что этот бункерный дед [Путин] не совсем еще сошел с ума, чтобы подписывать себе смертный приговор. Но война всё же началась — стало понятно, что случилось самое худшее. Мне казалось, уже всё потеряно, произошла непоправимая катастрофа. Я восприняла это как личную трагедию. И государство, которое превратилось в страну-террориста, для меня просто перестало существовать.

С того дня — с 24 февраля — я перестала соблюдать свои протоколы безопасности и открыто выходила на антивоенные пикеты, которые для меня кончались задержаниями. Хочу отметить, что меня поразило, как мало людей в те дни вышло протестовать против войны. Я думала, что центр Казани, как и зимой 2021 года во время протестов в поддержку Навального, будет заполнен, но — нет! Горстка активистов стояла на площади, а остальные люди сидели в кофейнях, болтали, смеялись; либо просто шли мимо по своим делам. Это стало точкой невозврата в моем отношении к российскому обществу.

— Насколько жестко задерживали в те дни в Казани?

— В первый день полицейские отпустили всех задержанных без протоколов, хотя при этом очень грубо разговаривали. Оскорбляли в своей манере, говорили: "Кто вам платит?" и так далее. Мне навсегда запомнится наше задержание 6 марта [2022 года]. Мы с активистами "Феминистского антивоенного сопротивления" (ФАС) и "Весны" пошли на акцию на улицу Баумана, но мне даже не удалось дойти до нее. На моем пути у фонтана стоял провокатор из НОДа с плакатами и задирал всех наших активистов, называл их бандеровцами, тварями, матерился. Вокруг было много полиции — и в форме, и в штатском — но этого провокатора никто не трогал. Зато они снимали на камеры всех, кто пытался вступать с ним в диалог.

Я тоже стала снимать происходящее — и тут на людей побежали ОМОНовцы, "космонавты". Они стали зачищать площадь, очень жестоко били людей дубинками, некоторым надевали наручники. Один "эшник" (сотрудник Центра по противодействию экстремизму) указал полицейским на меня — ко мне тут же подбежали трое бравых молодцев, сбили меня с ног, раздавили мне камеру и очки. Рядом со мной пятеро "космонавтов" задерживали одного парня — они били его очень жестоко, свалили на землю. Он упал и ударился о ступеньку головой, всё себе рассек. Он был весь в крови, громко кричал от боли, но они продолжали его бить…

— Что с вами было дальше?

— Нас всех закинули в автозак и сперва долго катали по городу в душной кабине, пахнущей бензином. Затем привезли в печально известный отдел полиции, который раньше носил название "Дальний". Сейчас он называется "Сафиуллина", но порядки и нравы в нем остались прежние. Парню с рассеченной головой срочно требовалась медицинская помощь. По вызову полиции приехали медики — и, знаете, меня поразило их поведение! Они говорили: "Куда он полез?", "Зачем вам это нужно?", "Получил по заслугам". Ворчали, что из-за нас, которым, по их словам, "больше всех надо", они вынуждены ездить на вызовы "вечно всем недовольных" вместо того, чтобы ехать на вызовы "нормальных людей".

В отделе у нас изъяли все вещи, забрали паспорта и телефоны, даже мои разбитые очки, хотя я без них не вижу. В приказном порядке требовали сделать отпечатки пальцев, принудительно фотографировали. По "классике" не пускали к нам адвоката, не пускали нас в туалет. В моем протоколе написали, что я держала кучу плакатов, выкрикивала нецензурную брань, лозунги, сопротивлялась полиции. Разумеется, я отказалась это подписать. Тогда полицейский порвал протокол, кинул его мне в лицо и заявил, что у меня в ботинках наркотики. Он заставил меня снять ботинки, стал отдирать от них подошву кусками — и швырял эти куски мне в лицо.

Нас задержали на трое суток. Естественно, я еще подверглась оскорблениям как трансдевушка. Мне угрожали сексуальным насилием, издевались над моим внешним видом. Швырнули специально в мужскую камеру, пригрозив: "Там такие хорошие ребятки сидят — покуражатся над тобой так, что мало тебе просто не покажется".

Суд прошёл по видеоконференцсвязи — прямо в отделении полиции. Адвоката ко мне пустили за пять минут до начала заседания. Судья, у которой, кстати, за спиной вся стена была увешана иконами, отклонила все наши ходатайства, признала меня организатором акции и назначила штраф в десять тысяч рублей.

— Вы продолжали выходить на пикеты и дальше?

— После этого задержания я поняла, что для меня, раз я попала в поле зрения органов, возник риск возбуждения уже уголовного дела. На некоторое время я снова ушла в тень — на митинги больше не ходила. Мы начали выстраивать партизанское сопротивление. Проводили акции вместе с активистами ФАС и "Весны" — расклеивали и раскидывали по почтовым ящикам антивоенные листовки, делали надписи на стенах.

Поскольку мой основной профиль работы — это IT, я сосредоточилась на помощи активистам и политическим организациям с кибербезопасностью. Мои знания и навыки помогали оппозиционерам противостоять властям: следить за ними, анализировать данные, взламывать, собирать и систематизировать досье на тех, кто совершает преступления на службе этого режима.

А тем временем круг моих друзей, знакомых активистов, остающихся в России, всё сужался. Всё больше народу уезжало за границу, обыски становились всё чаще. Дела штамповались как во времена "Большого террора"; политическое поле было полностью зачищено — открыто противостоять режиму стало невозможно. Я сама всё чаще уезжала в Москву, где еще была активная деятельность и больше знакомых соратников.

"ТЫ ЧТО ЭТО ТАКОЕ НАЦЕПИЛА, ШВАЛЬ БАНДЕРОВСКАЯ?!"

— Вас также задерживали и в Москве — за ленточку в цветах украинского флага…

— Да, это было второе значимое мое задержание; оно произошло в январе нынешнего года. Мы с подругой гуляли по улице Ильинка, недалеко от Кремля и Красной площади. У меня на рюкзаке была небольшая ленточка в цветах украинского флага, которую мне подарила девочка-беженка из Украины.

Поясню: в Москве помимо антивоенного и ЛГБТ-активизма мы занимались еще и тем, что находили украинских беженцев, которых принудительно вывезли в Россию. Привозили им еду, предметы гигиены (замечу, что продукты и товары мы привозили хорошие, качественные, в отличие от "единороссов", которые приносили им и еду, и одежду совершенно отвратительного качества). Кроме того, мы помогали тем беженцам, которые хотели выехать в Европу, найти контакты соответствующих правозащитных организаций, волонтеров. И одна девочка, у которой в Украине мама погибла под обстрелом, подарила мне на прощание (она уезжала в Европу) эту ленточку. С тех пор я всегда носила ее на себе — как напоминание о том, за что я борюсь.

— Как проходило само задержание?

— Мы спокойно гуляли, и тут меня окликнула пожилая пара. Не помню, кто именно из них мне крикнул: "Ты это что такое нацепила, шваль бандеровская?!" Дальше они нас остановили, стали кричать, что я, мол, "защищаю нацистов", что Украину "нужно уничтожить". В ходе пререканий мужчина договорился до того, что украинских женщин, детей тоже нужно "всех выжечь, чтобы нацистские плоды не дали". Меня это просто шокировало. Это был наглядный пример того, что денацификацию нужно проводить именно в России, а не где-то еще. Я высказала этой паре всё, что думаю об их словах, сказала, что настоящий фашизм — у нас в стране, а Украине я желаю мира и процветания без оккупантов на их земле. Тут мужчина просто взвился и побежал за полицией. Привел её — и меня задержали, отвели в ОВД "Китай-город".

Дальше был, как водится, незаконный обыск, оскорбления насчет моей трансгендерности. Полицейские в приказном порядке требовали снять с рюкзака ленточку. Я отказалась это сделать, тогда один полицейский заорал: "Я тебе сейчас её засуну куда поглубже!" Так же, как и в Казани, угрожали мне изнасилованием в мужской камере. А в протоколе написали, что я якобы шла по улице и громко кричала "Слава Украине!", чем "оскорбляла и дискредитировала Вооружённые силы Российской Федерации".

Та семейная пара при всем этом присутствовала. Мужчина с какой-то особой радостью всё время приговаривал: "Судите её! Если надо, я подпишу все бумаги!", а его жена ему поддакивала. Прямо реальная картина из 1937 года, наглядный пример того, какие люди писали миллионы доносов. Кстати, потом этот мужчина исчез из всех документов в деле. Но мне стало интересно, кто же это был — ведь я веду реестр всех преступников режима. К счастью, мне удалось записать часть того конфликта на телефон. Из видеозаписи я выделила лица, получила доступ к системе "Безопасный город" и пробила все личные данные этого мужчины. Оказалось, что это был человек, близкий к Кремлю, получавший награду от Путина, занимающий высокую должность в "Росатоме".

— Чем кончилось это дело?

— Заседание в Тверском суде Москвы прошло через несколько дней. Судила меня известная судья [Алеся] Орехова (она в своё время судила Алексея Навального, Марка Гальперина и других оппозиционеров). Она, даже не глядя на меня, быстро назначила мне штраф в 50 тысяч рублей — максимальный по этой статье. Меня также признали руководителем (!) таких организаций, как ФАС и "Весна" — только на том основании, что я была подписана на паблики этих организаций в соцсетях.

Примечательно, что ни один штраф я до сих пор не оплатила и не собираюсь, зная, что эти деньги пойдут на войну и репрессии. Все мои счета в России и так арестованы, а имущество я переписала на других людей, когда начала заниматься политической деятельностью.

— После этого вы еще долго пробыли в Москве? Чем пришлось там заниматься?

— После того задержания я еще больше ушла в тень, поскольку впереди уже явно светило уголовное преследование. Через свои связи в правоохранительных органах я узнала, что за мной уже полноценно наблюдают — мне нужно было быть еще осторожнее.

В начале зимы нынешнего года я практически полностью переключилась на помощь ЛГБТ+ и транслюдям, которых в России стали преследовать ещё сильнее после обновленного закона о так называемой "ЛГБТ-пропаганде". В Москве и Подмосковье у нас было несколько конспиративных квартир, где на одной половине собирались и работали антивоенные активисты, а на другой — был шелтер для ЛГБТ+ и транслюдей, которые приезжали в Москву за различными необходимыми справками, чтобы начать гормональную терапию, сменить документы или сделать операции. Мы помогали и несовершеннолетним ЛГБТ-людям, которым из-за рисков отказывают в помощи практически все организации. Мы размещали их в тех шелтерах, связывали их с психологами. Конечно, мы занимались и правозащитой людей, пострадавших от нападений гомофобов.

— Можете рассказать о таких делах?

— Расскажу об одном резонансном деле, которым мы занимались в начале 2023 года. Некий гражданин Узбекистана (Фаррухжон Абдуганиев — "Idel.Реалии") создал в Москве и Подмосковье настоящее ОПГ и шантажировал ЛГБТ и транслюдей — он вывозил их в лес, требовал с них денег, угрожая, что всё расскажет про них их родственникам. Фокусировался он в основном на выходцах из Центральной Азии. При этом он их натурально пытал, в том числе плоскогубцами.

Мы долго занимались этим делом, пока не довели до суда. На суде этот гражданин искренне недоумевал, за что его привлекли к ответственности. Он заявлял, что в его стране — в Узбекистане — "есть уголовная статья за мужеложество". Говорил: "Я же благое дело делал!", называл себя "санитаром леса". Всё же его осудили на семь лет лишения свободы, но суд, как мы ни настаивали, отказался внести в приговор формулировку о том, что свои преступления он совершал по мотивам ненависти. А его подельников так и не привлекли к ответственности.

"ФСБ ИСКАЛА "ДЕВУШКУ САШУ"

— В марте нынешнего года вам все же пришлось уехать из России. Что послужило причиной или поводом?

— Довольно печальные обстоятельства, которые имели свою предысторию. В декабре прошлого года Госдума приняла и Путин подписал новый закон, полностью запрещающий любую так называемую "ЛГБТ-пропаганду", точнее — распространение информации об ЛГБТ и транслюдях среди лиц любого возраста. Ранее подобный закон, принятый в 2013 году, запрещал такую пропаганду только среди лиц несовершеннолетнего возраста. Мы решительно выступали против принятия законопроекта, направляли соответствующие доклады в Госдуму, в Евросоюз. Тем не менее закон приняли — и тут же ЛГБТ-люди стали в России вторым сортом, "унтерменшами" — по аналогии с нацистской Германией.

Началась просто бешеная их травля. Завели дело против издательства "Попкорн букс", издавшего книгу Елены Малисовой и Катерины Сильвановой "Лето в пионерском галстуке" (в книге рассказывается о любви вожатого пионерского лагеря и его 16-летнего воспитанника; в феврале 2023 года авторов книги объявили "иностранными агентами" — "Idel.Реалии"). А первыми физическими лицами, против которых возбудили административные дела по новому закону, стали трое треш-блогеров — Даша Корейка, Хилми Форкс и Стасик Кудрявый. Нам не нравился контент, который они выкладывали, но тем не менее мы взялись их защищать. Защищать их права как нашей общей социальной группы, а не контент.

В какой-то момент Стасик оказался без жилья, и мы после долгих размышлений и консультаций с нашими партнерами согласились пустить его пожить на одну из наших квартир. Там у нас был и коворкинг для политактивистов, и подпольная типография для печати листовок и плакатов, и убежище для ЛГБТ+ сообщества. Пустить туда Стасика Кудрявого оказалось нашей роковой ошибкой.

— Почему?

— У нас были очень серьёзные протоколы безопасности, но он [Стасик] все их регулярно нарушал. И однажды, пребывая в неадекватном состоянии, он снял на нашей квартире порнографический контент, затем снял видео с иконой, которое прямо подпадало под статью об оскорблении чувств верующих — и всё это выложил в интернет. Когда мы это обнаружили, то заставили его всё удалить, но было уже поздно. В сети уже шел гигантский скандал, который подняла одиозная Екатерина Мизулина со своей "Лигой безопасного интернета", его подхватили и депутат Госдумы Александр Хинштейн, и "Сорок сороков", и НОД, и Тимур Булатов, и прочие фашисты и гомофобы. Сразу пошли обвинения, что тут работает "западное ЛГБТ-лобби", "коллективный Запад и иноагенты" и тому подобное. Возникла очень серьезная опасность, что теперь искать будут всех, обнаружат наши убежища и в конце концов предъявят очень серьезные обвинения — учитывая то, чем мы занимались.

Я, конечно, привела в действие наши критические протоколы безопасности. Мы сразу же переместили наши сервера, увезли в другие места диски, документы, технику; придумали легенду на случай задержания. Стасику рекомендовали срочно уехать из России. Он купил авиабилет в Турцию, уже прошел погранконтроль в Шереметьево, но, находясь в самолете, опубликовал прощальное, так сказать, фото, да еще и со своим загранпаспортом. И его тут же задержали сотрудники ФСБ — сняли прямо с рейса, который еще не успел вылететь.

Как только мы узнали о его задержании, то сразу собрались нашей командой и сказали друг другу: "Всё, это конец". Потому что если он попал в лапы ФСБ, то всех заложит, 100 процентов. Это будет просто вопрос времени. И после мы отправимся по экстремистским и террористическим статьям.

— Что было дальше? Сразу начались обыски, аресты?

— Да, события, что называется, понеслись. Буквально на следующий день на одну из наших квартир приехали сотрудники ФСБ проводить обыск. От своих источников в МВД я потом узнала, что сверху силовикам дали указание устроить групповой показательный процесс. От источников в СКР я узнала, что Стасика Кудрявого били, пытали электротоком. Моего товарища, который оказался в квартире во время обыска, избивали, выбивали информацию обо мне, держали в изоляторе, угрожали. ФСБ искала "девушку Сашу" (то есть меня), которая, по их словам, "всем руководила", но у меня были старые документы — на мужское имя (что, кстати, впоследствии помогло мне относительно благополучно уехать из России).

Я срочно перебралась на квартиру к своей подруге и стала решать вопрос с экстренным выездом из страны, понимая, что у меня в запасе есть максимум около шести часов — до начала следующего дня. Стала писать, звонить нашим партнерским организациям, просить о помощи. Я просила немногого — просто найти для меня адвоката и организовать мою эвакуацию из страны. И вот тут я словно натолкнулась на каменную стену. Вижу, что мне никто не отвечает, что меня удаляют из наших общих чатов. Те, кто хоть чуть-чуть снизошел до общения, обвинили меня в том, что я их всех якобы подставила с этим происшествием и тем самым создала риски для организаций. Это было самое обидное. Я столько лет и сил отдала нашему движению, правозащите — и сами эти организации постоянно декларировали, что никто не должен остаться один на один с системой. Но в критический момент не оказалось тех, кто мне самой смог бы помочь и протянуть руку…

В конце концов, нашлись все же нормальные организации, наши старшие партнеры за рубежом, которые сказали: "Саша, мы с тобой, мы на твоей стороне". Они мне и помогли. А подруга, у которой я спряталась, всё это время искала для меня билеты — в Турцию, в Грузию, в Армению. Нашли ближайший до Еревана. Я к тому же осталась без вещей и средств к существованию, так как всё изъяли при обыске. И подруга со словами "Живи! Только не умри!" отдала мне свои вещи, дала денег, купила мне билет. И мы поехали в аэропорт.

— Как вы прошли границу?

— Предельно нервно. Очень боялась, что меня задержат или снимут с рейса, как Стасика. В аэропорт мы поехали на такси; в метро под видеокамеры спускаться не стали. Приехали с таким расчетом, чтобы было впритык к рейсу. Меня провожала группа близких товарищей, все со слезами со мной прощались. Поскольку у меня были еще старые документы, пришлось одеться так, чтобы выглядеть максимально маскулинно. Убрать волосы под шапку, надеть очки с мужской оправой, исключить всякую косметику (что, кстати, очень психологически давило). Ну, и стоять перед будкой пограничника спокойно, хотя внутри меня всю трясло.

Прошла контроль нормально, еле добежала до самолета, села — и тут экипаж объявляет: "Наш вылет в целях безопасности задерживается на десять минут". Не могу даже описать, что я чувствовала в тот момент. Думала, что упаду в обморок. Ребята, которые ждали моего отлета, тоже не уезжали, волновались. Прошло где-то двадцать минут, которые показались мне самыми длинными в моей жизни — и мы, наконец, вырулили на ВПП и взлетели. И тут я дала волю чувствам, которые сдерживала так долго — побежала в уборную и там разрыдалась. После этого вернулась на свое кресло, а рядом еще два кресла были свободны, и я свалилась спать. Точнее, провалилась в какую-то кошмарную смесь сна и реальности…

— А армянскую границу прошли нормально?

— Тоже не без волнений. Я же не знала, что на таможне в аэропорту Еревана по соглашению с Арменией сидят и российские ФСБшники. Вот мне такой и попался. Увидел остатки моего маникюра на ногтях и начал придуриваться, шутить — мол, у вас в Москве все что ли так ходят? Задал еще стандартные вопросы: первый ли раз в Армении, какова цель приезда и на какое время. Но в итоге пропустил.

— Как вы освоились в Армении?

— Армения мне нравится, я благодарна этой стране за гостеприимство и радушие. Здесь, несмотря на мой статус и туманные перспективы, я включилась в активную деятельность — мы уже проводили здесь кинопоказы, антивоенные выставки. Я организовывала митинг у посольства России, помогаю украинским беженцам, занимаюсь просвещением, выстраиваю контакты с ЛГБТ-организациями в Армении и обмениваюсь с ними опытом.

Также я продолжаю держать контакт с нашими организациями и активистами, которые остались в России, с сопротивлением; пытаюсь по возможности координировать нашу деятельность, акции. К сожалению, уголовные дела против наших соратников в России еще не закончены, и моя цель — максимально обеспечить безопасность моих товарищей, помочь вывезти из страны тех, кто может попасть под репрессии. До тех пор, пока не удастся это сделать, мне не будет покоя.

— Надолго ли собираетесь остаться в Армении?

— Я планирую двигаться дальше, так как для меня пребывать здесь всё же небезопасно. Во-первых, в этом году было уже несколько случаев задержаний российских политэмигрантов, объявленных в РФ в международный розыск. А, во-вторых, здесь очень тяжелая ситуация с положением ЛГБТ+ сообщества. Мне бы хотелось жить и работать в более комфортной для меня стране, где бы меня принимали такой, какая я есть, и были перспективы для дальнейшей профессиональной и политической деятельности, которую я однозначно намерена продолжать — как минимум пока не падет этот режим.

Я, как и прежде, полна решимости защищать права людей, бороться с фашистским режимом в нашей стране и добиваться завершения войны на условиях Украины.

"ЭТО ОДИН ИЗ САМЫХ ЛЮДОЕДСКИХ, ПРАКТИЧЕСКИ ПРЕСТУПНЫХ ЗАКОНОВ"

— 14 июня Госдума в первом чтении приняла законопроект, полностью исключающий возможность смены гендерного маркера хирургическим путём. Юридическую смену гендера в документах также предлагается запретить. Как вы охарактеризуете этот законопроект?

— Я считаю, что на сегодня это один из самых людоедских, практически преступных законов, который принимается в отношении особо маргинализированной группы — трансгендерных людей. По скорости рассмотрения и единодушию чиновников проект сродни "закону Димы Яковлева" (так называемый "закон подлецов"), а по своему уровню дискриминации — так и вовсе уникальный в своем роде, так как впервые в современной истории Россия официально запрещает предоставление медицинской помощи определенной группе населения. Это очень опасный прецедент, который впоследствии может быть расширен на любую неугодную этой нелегитимной власти группу — например, может быть введен запрет на аборты, паллиативную помощь и прочее. Этим законом путинская фашистская диктатура, по сути, проводит политику геноцида трансгендерных людей.

— Какие опасности для трансгендерных людей несут самые одиозные, на ваш взгляд, положения законопроекта?

— Для начала стоит понять, что законопроект полностью запрещает любые "медицинские вмешательства, направленные на смену пола человека" (так в законопроекте; мы используем корректный термин "трансгендерный переход"), в том числе на формирование у него "первичных и вторичных половых признаков другого пола". То есть запрещает любые вмешательства, связанные с переходом. Под это определение попадает не только оперативное вмешательство, но и гормональная терапия.

Во-первых, многим людям, которые совершают транспереход, такая терапия нужна постоянно, они должны принимать её до конца жизни. Новый закон грозит лишить их этой возможности. Никакой эндокринолог или психотерапевт не сможет в этом случае легально назначить эту терапию, потому что его сразу лишат лицензии. И тогда нуждающиеся в этой терапии будут искать и находить лекарства подпольно, как это было раньше, в далекие времена. Вновь возникнет черный рынок, на котором будут находиться сомнительного качества лекарства. Мы вернемся к тому, что большинство будет назначать себе терапию самостоятельно, не обладая достаточной квалификацией, "на глаз" — вместо научных показателей и анализов. В условиях отсутствия выбора люди будут прибегать к любым методам — вплоть до проведения операций на себе. Такие случаи уже встречались в российской практике, когда для смены гендерного маркера требовалось хирургическое вмешательство. Тем самым люди будут подвергать себя огромному риску.

Далее — законопроект полностью запрещает изменение гендерного маркера в документах (графа "Пол"). В результате особая опасность возникает для людей, которые уже начали транспереход и теперь не смогут его завершить. Они также не смогут теперь поменять документы и будут практически заперты в своем теле, когда внешность и графа в документах совершенно разные.

Резюмирую: в случае вступления закона в силу трансгендерные люди в России будут полностью лишены возможности совершить необходимый им трансгендерный переход и получения медицинской помощи.

— Каковы будут возможные последствия реализации этого закона на практике, на ваш взгляд?

— Самые разнообразные и печальные. Лишение транслюдей возможности совершать переход ухудшит их ментальное здоровье, определенно повысит уровень дискриминации и насилия над ними. А это однозначно приведет к росту суицидов, психологическим травмам, невозможности интегрироваться в обществе.

Из-за несоответствия документов, из-за отсутствия возможности их поменять люди, уже начавшие переход, но не сменившие их, или те, кто начнет терапию самостоятельно или подпольно, практически лишатся возможности устроиться на работу. Государство уже и так активно вытесняет транслюдей с официального рынка труда. Напомню, в декабре 2022 года, помимо печально известного обновленного закона об "ЛГБТ-пропаганде", в нормативные акты внесли перечень противопоказаний для устройства на множество видов работ аж в 17 сферах деятельности. В этом перечне содержится диагноз F64 "транссексуализм", который является устаревшим и дискриминационным и уже не актуален, так как в мире используют МКБ (Международная классификация болезней) 11 пересмотра, где такой диагноз отсутствует — и трансгендерность переведена просто в раздел состояний. Преподавательская деятельность, управление транспортом, работа, связанная с гостайной — все это и множество других работ уже сейчас закрыты для транс-персон.

Исключение людей из правового и социального поля, а также возможности легально работать ведет к ещё большему вовлечению транслюдей в секс-работу, где они подвергаются колоссальному риску и случаям травли, насилия и даже убийств, которых становится только больше в последнее время. Существует четкая корреляция между принимаемыми гомо- и трансфобными законами и уровнем насилия в обществе. Это показывает большинство научных исследований на тему ЛГБТК+: уровень суицидов напрямую зависит от степени принятия в обществе, а не от самого статуса ориентации или гендерной идентичности человека. В тех странах, где гомофобная риторика и анти-ЛГБТ законы преобладают в обществе и в правовом поле, уровень суицидов гораздо выше, в особенности среди транслюдей — наше сообщество тут, к сожалению, занимает самую высокую строчку. А в случае принятия закона не приходится сомневаться, что степень неприятия транслюдей в социуме лишь возрастет с соответствующими очень печальными последствиями.

— Сколько человек в России может подпасть под действие нового закона?

— Сложно сказать точно, поскольку у нас официальная статистика практически не ведётся. Но однозначно можно сказать, что в одной только Москве это будет где-то минимум 10 тысяч человек, которые уже поменяли гендерный маркер, либо планируют его поменять. Сколько их будет во всей России, сказать сложно. Понятно, что это не особо крупная группа, но это — живые люди, со своими правами. И такие люди будут появляться снова и снова, от этого никуда не деться (газета "Коммерсант" приводит такие данные: "Согласно мировой статистике, это [количество трансгендерных людей] 0,2–0,5% населения — "Idel.Реалии").

И в связи с этим я хотела бы подчеркнуть еще одну особенную уязвимость трансгендерных людей — даже по сравнению с другими дискриминируемыми в России (да и не только) группами. Само по себе сообщество ЛГБТ-людей и так не велико, а внутри него мы — трансгендерные люди — уже совсем малая группа. И, к сожалению, даже среди своих союзников по ЛГБТ-движению мы часто замечаем непонимание наших проблем, непонимание нашей особой уязвимости. Порой встречаем даже отторжение, трансфобию, например, среди тех феминисток, которые принадлежат к течению TERF (trans-exclusionary radical feminist). Они заявляют, что не признают трансженщин, призывают исключить нас из женских пространств и социальной повестки. Пример такой известной персоны — это Джоан Роулинг, авторка "Гарри Поттера".

В России же нашу группу власти сейчас выбрали одной из основных целей репрессий, обвиняя в подрыве "скреп" и даже обороноспособности (во время разработки законопроекта депутат Госдумы Нина Останина заявила, что "и у Минюста, и у парламентариев возникли подозрения в связи с ростом количества таких изменений и браков; похоже, многие из тех, кто не успел убежать [от мобилизации] в Грузию и Казахстан, поспешили в частные клиники за справками" — "Idel.Реалии"). Мы-то понимаем, что на самом деле власти и "Z-патриоты" бесятся из-за поражений в войне с Украиной. Но нас на этом фоне преследуют с удвоенной силой; по сути, получается, что мы в России — как дважды проклятые.

— Что вы можете сказать, если сравнивать положения принимаемого законопроекта с подобными законами в других странах?

— Парадокс в том, что такого масштабного аналога этому закону практически нигде нет. Разве что взять Уганду, где против ЛГБТ в целом был принят очень дискриминационный закон. Или взять Иран, Саудовскую Аравию, где криминализован секс между представителями одного пола. Но при этом даже в том же Иране нет запрета на медицину для трансперсон, есть программы медпомощи им и хирургии. Зато такие запреты есть в некоторых штатах США из-за того, что на арену вышло много праворадикальных политиков-популистов — особенно в ходе президентства Трампа. Например, в Техасе, а также в 17 других штатах вышел запрет на гормональную терапию и блокаторы пубертата для лиц младше восемнадцати лет.

Да, в России еще не ввели смертную казнь за ЛГБТ и трангендерность. Но так, чтобы трансгендерных людей полностью исключить из социального дискурса, из правового поля и — что самое важное — из медицинского дискурса, такого нигде в мире нет. Мы здесь идем "впереди планеты всей".

"ОСТАЕТСЯ ТОЛЬКО ВСЕМИ СИЛАМИ ЗАЩИЩАТЬ НАШИ ПРАВА"

— Деликатная тема. Вам или вашим знакомым в сообществе трансперсон не приходилось сталкиваться с таким вопросом — даже от людей, сочувствующих вам: к чему такие мучения, проблемы, которые к тому же, по вашим словам, растягиваются на всю жизнь?

— Возможно, не так часто, но у некоторых возникал такой вопрос. Но, как вы понимаете, это общее психологическое состояние, от которого никак не уйти. Оно с тобой всегда. Кто-то приходит к этому раньше, кто-то — позже. Ведь сколько было попыток раньше (когда психиатрия ещё только развивалась и считала трансгендерное состояние болезнью) "излечить" геев и транслюдей. Какие только методики не применяли, но практически все они заканчивались плачевно, потому что люди либо заканчивали жизнь самоубийством, либо становились совершенно несчастными.

Я, к примеру, могу рассказать о своих переживаниях на эту тему, хотя она для меня тоже очень болезненная и тяжелая. Когда проходишь эти сложнейшие этапы, которые я описывала выше, иногда начинаешь думать: "Ну, нет, не могу всё это терпеть, буду нормальным человеком, выбью эту дурь из головы!" У меня был такой этап. Я записалась в тренажёрный зал, стала общаться с парнями на так называемые "мужские темы" — спорт, машины и так далее. Контролировать себя, как нужно выглядеть, говорить, двигаться, думать. Словом — пытаться соответствовать гендерным ролям, которые требовало от меня общество. Результат, знаете, какой? Стало ещё хуже, просто невыносимо. Становишься еще более несчастным, хочешь прямо лезть на стенку, убить себя… Потому что это недовольство остается в тебе — и никуда его не убрать из своей жизни. А жизнь тем временем проходит мимо тебя, проходит совершенно не в том статусе, в котором тебе бы хотелось её прожить и радоваться ей.

Собственно, поэтому был создан этот транспереход как наиболее комфортная форма социализации людей с этой проблемой. Согласно статистике, те, кто его начал, испытывают колоссальные изменения в своей жизни в положительную сторону: улучшается ментальное состояние, постепенно уходят стресс и дисфория, люди наконец живут в гармонии с собой. Процент людей, пожалевших о переходе, невероятно низкий — вопреки мифам трансфобных комментаторов. Поэтому я не считаю этот статус мучением. Да, жизнь, безусловно, становится гораздо сложнее, но я ничуть не жалею и горжусь, что я — часть этого уникального сообщества и теперь счастлива. Я не стыжусь и не скрываю свой статус, поэтому свободно заявляю, что я транс-, а не цис-девушка.

— Что остается делать тем людям в России, которые попадут под действие нового закона?

— Предотвратить его принятие, думаю, не получится. Власть и ее лоббисты заинтересованы в принятии этого закона, чтобы указать населению на очередных козлов отпущения и отвлечь внимание от поражений на фронте, от экономических трудностей, от перспективы отсутствия у страны будущего и так далее. Что же касается митингов, каких-то акций прямого действия, то проводить их сейчас в России невозможно, да и не удастся собрать на них значительное число сторонников. Как я уже говорила, даже демократические активисты не понимают, зачем нужно отстаивать права какой-то маленькой группы, интересы которой их не касаются.

Остается только всеми силами защищать наши права, особенно права тех трансгендерных людей, которые остаются в России. И тут я бы порекомендовала, во-первых, тем, кто уже получил справку F64.0 с диагнозом "транссексуализм", в ближайшее же время обязательно посетить эндокринолога, чтобы получить рецепты на лекарства. Если же кто-то хочет проводить заместительную гормональную терапию, то ему нужно побыстрее найти оптимальные для себя гормональные лекарства, закупиться ими, насколько позволяют финансы и ситуация с поставками в условиях санкций.

Тем же, кто ещё не поменял маркер, но планирует это делать в ближайшие время, необходимо побыстрее пройти комиссию, пока еще действуют частные комиссии во "френдли"-клиниках (таковые есть, например у "Центра Т"). Нужно иметь в виду, что люди там работают практически 24/7, потому что заявок очень много, просто невероятное количество. Мы делаем всё возможное, чтобы помочь максимальному количеству людей получить справку 087/у, чтобы они могли потом получить в ЗАГСе новый паспорт, соответствующий своему гендеру.

Что касается операций, то с этим будет гораздо сложнее, так как останется лишь одна лазейка — это проведение операций за границей, это не будет запрещено. Однако послеоперационное наблюдение в России может быть затруднено.

• Весной 2023 года Антидискриминационный центр "Мемориал", правозащитная инициатива "Дело ЛГБТ+", Международный ЛГБТ-кинофестифаль "Бок о бок" и "Российская ЛГБТ-сеть" представили в Совет по правам человека ООН доклад, посвященный проблемам дискриминации в России на основании пола, гендера, сексуальной ориентации и гендерной идентичности. В докладе правозащитники констатировали, что "российские власти продолжают целенаправленную и фактически открытую политику по стигматизации и маргинализации ЛГБТ-сообщества и социальному исключению ("отмене") открытых ЛГБТ-людей из российского общества".
• В мае 2023 года сообщество ЛГБТ- и транслюдей в России опубликовало петицию под названием "Сохраните процедуру смены гражданского пола в России", адресованную депутатам Госдумы и министерству здравоохранения РФ. На момент публикации петицию подписало более 6,5 тысяч человек.
• В мае 2023 года министр юстиции России Константин Чуйченко, анонсируя законопроект о запрете смены гендерного маркера, заявил: "Я бы предложил взять курс, чтобы лечить этих людей, но не в сторону того, чтобы они меняли пол, а в сторону того, чтобы они налаживали свое психологическое состояние и возвращались, как говорится, к своей природе".
• В июне 2023 года министр здравоохранения РФ Михаил Мурашко сообщил, что по поручению президента Владимира Путина на базе федерального центра психиатрии будет создан "институт по исследованию поведения ЛГБТ-людей".
• В конце июня издание "Черта" напомнило, что, согласно приказу минздрава РФ, с 1 июля в российских поликлиниках и психоневрологических диспансерах должны появиться кабинеты сексологов, в которых врач должен оказывать помощь людям, "страдающим психическими расстройствами, связанными с половым и развитием и ориентацией, расстройством половой идентификации и сексуального предпочтения". Кроме того, согласно тексту приказа, сексолог вправе применять "принудительные меры медицинского характера", разработанные совместно с врачом-психиатром.
• В начале июля спикер Госдумы РФ Вячеслав Володин заявил, что законопроект "о запрете смены пола" будет принят в течение ближайшего месяца.
• 31 марта в мире отмечается "Международный день видимости трансгендерных людей", созданный для поддержки транслюдей и повышения в обществе осведомлённости о дискриминации, с которой им приходится сталкиваться.
• 17 мая в мире отмечается Международный день борьбы с гомофобией, трансфобией и бифобией.
• 20 ноября в мире отмечается День памяти транслюдей — жертв трансфобии и самоубийств из-за неё.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.